«Конфликтология — это альтернатива насилию»

конфликтология
Ася Ложко
Январь16/ 2017

Почему происходят конфликты? Как ими управлять? И почему иногда добрая ссора лучше худого мира? Рассказывают преподаватели кафедры конфликтологии СПбГУ — заведующий кафедрой профессор Александр Стребков и доцент Александр Карпенко.

«Если в вашей жизни нет конфликтов, проверьте, есть ли у вас пульс», — заметил как-то психолог Чарльз Диксон. Но всё-таки, можно ли без них обойтись? А если нет, то как сделать, чтобы они приносили наименьший вред? Ответы на эти вопросы и старается дать конфликтология — молодая наука, которая как самостоятельная дисциплина появилась и оформилась в Санкт-Петербургском государственном университете.

 

— Александр Иванович, почему именно СПбГУ стал первым вузом, в котором начали преподавать конфликтологию как самостоятельную дисциплину?

А. Стребков: Более того, понятие «конфликтология» впервые появилось в стенах нашего университета. Раньше это называлось по-разному: управление конфликтом, практика работы с конфликтами, — а вот науки, которая выделяла бы и рассматривала конфликт как субъект, не было. В начале 1990-х на философском факультете действовала философско-политологическая школа, в рамках которой была создана лаборатория конфликтологии. Там и начались программы по углублённому изучению конфликта. Такая практика просуществовала до 1999 года, когда в стране появились образовательные стандарты, была создана экспериментальная образовательная программа по конфликтологии, которая приобрела постоянную основу.

По сей день выучиться на эту специальность можно только у нас. И, кстати, она очень востребована. Правда, сейчас спрос немного упал — сказались экономическая и демографическая ситуации. В этом учебном году набрали всего 12 человек. А так у нас первый курс доходил до 70 человек, из них бюджетных мест всего десять.

— Что же изучает конфликтология?

А. Стребков:. Сам конфликт, его закономерности, а также способы и технологии предупреждения, управления, урегулирования и разрешения конфликтов. Цель — сохранение мира. Мы напрямую связаны с поддержанием безопасности, и это нашло отражение в концепции общественной безопасности РФ, принятой в 2013 году, где среди перечня угроз упоминаются социальные и межнациональные конфликты. Иными словами, безопасность определяется как бесконфликтное социальное пространство. Для такой молодой науки, как наша, это большое достижение. Государство не просто легитимировало образовательную программу, сделав её постоянно действующей: уже есть понимание, что безопасность зависит от того, насколько быстро и эффективно будут разрешаться конфликты любого порядка.

Впрочем, для начала надо пояснить, что такое конфликт. Определений много, но я придерживаюсь следующего: негативный способ взаимодействия субъектов, нацеленных на борьбу. Здесь речь идёт не только об индивидах, но и о целых социальных группах. Военные, правоохранительные органы, спортсмены, бизнесмены — все они так или иначе нацелены на борьбу. Можно сказать, что во многих сферах конфликт институализирован государством. В первую очередь — в экономике. Вы спросите, как? Через министерство антимонопольной политики. Ведь что такое антимонопольная политика? Создание условий, необходимых для обеспечения конкуренции. А конкуренция — это борьба, одно из её проявлений.

— Значит ли это, что конфликт заложен в человеческой природе?

А. Стребков: На этот счёт есть разные мнения. Томас Гоббс полагал, что да, агрессия присуща человеку от природы. Именно ему принадлежит высказывание «борьба всех против всех». А вот Анри Руссо, напротив, полагал, что это продукт социальный. Я разделяю концепцию Руссо. Именно общество, основанное на собственности, и создаёт человека, который движется в направлении удовлетворения своих потребностей через борьбу.

Наше современное общество немыслимо без борьбы. Это его закономерность, способ взаимодействия. И оно либо в большей степени приближается к конфликту и является нам как конфликт, либо, наоборот, — удаляется от конфликта, движется в сторону мира. Это движение и колебание происходит постоянно. Сколько раз мы видели: вдруг общество взрывается, часто — без видимых причин. Но причины есть всегда. Спрашивается, зачем людям нужен негативный способ взаимодействия, чего ради? Для того, чтобы занять то или иное положение в обществе. Или в семье. Он заложен в любом социуме. Там, где есть неравенство, есть и потенции конфликта.

— …Соответственно, всегда будут нужны те, кто умеет его разрешить. Александр Дмитриевич, куда идут работать ваши выпускники?

А. Карпенко: Мы работаем в интеллектуальной области, для людей, имеющих право и возможности принимать управленческие решения. Знания и навыки конфликтологии могут быть востребованы где и кем угодно: от губернатора региона до руководителя любого уровня. Сегодня консультирование в конфликтах уже получило свою собственную значимость. Дипломированных конфликтологов охотно принимают не только в разные органы государственного и муниципального управления — Госнаркоконтроль, УФМС и УФНС, социальные службы и психокоррекционные центры, общественно-политические организации, но и в различные коммерческие структуры.

При этом мы продолжаем развиваться и как научная дисциплина. В 2017-м запускается новая магистерская образовательная программа — медиация. С 2003-го года успешно действует программа «технология урегулирования конфликтов посредством переговоров». Есть ещё две магистерские программы: «политическая конфликтология» и «анализ и управление конфликтом». Они чуть менее котируемые, поскольку конфликтология пока не заявила себя в сфере политики, там первую скрипку по-прежнему играют политтехнологи. Но всё впереди и в их работе всегда есть место конфликту, поэтому, думаю, мы найдём общий язык.

Мы — молодая наука. Строго говоря, нам всего 17 лет. Но уже сегодня конфликтологию преподают во многих вузах страны. Более того, после принятия в стране федерального закона о медиации 193-ФЗ активно вводится одна из конфликтологических технологий — школьная медиация, то есть разрешение конфликтов среди школьников и самими школьниками. Это первый пример практического применения конфликтологической технологии в школьном образовании. И, несомненно, очень хороший и чрезвычайно важный шаг с точки зрения формирования общественного сознания. В перспективе медиация даёт понимание конфликта и того, как с ним быть, понимание переговорных подходов, в противовес подходам насилия.

А. Стребков: Индивидуализация уже достигла таких масштабов, что человек не в состоянии согласовывать собственные действия с действиями других. Само по себе насилие — продукт сверхиндивидуализации. Вот в чём вся беда. Разрыв коллективности идёт полным ходом, таков объективный эволюционный процесс, никто тут не виноват. Чтобы сгладить эту атомизацию, удаление человека от человека, подобные переговорные технологии необходимы. Такие установки должны быть заложены со школьной скамьи. Иначе нельзя.

А. Карпенко: Интересно ещё вот что: все эти технологии вдруг начали развиваться в капиталистическом демократическом обществе в виде разрозненных способов для регулирования общества. Например, та же медиация, которая пришла из Америки, где используется очень широко. И не потому, что там был применён идеологический подход, а потому, что с атомизацией социума надо было что-то делать. Иначе это разорвало бы общество.

Мы привыкли, чуть что, говорить: иди в суд! Кстати, и это удалось сделать не сразу: население не доверяло суду и потребовались десятилетия, чтобы этот институт развился. На самом деле традиционный правовой путь имеет свои особенности и ограничения, особенно на Западе, где судебные процессы стоят очень дорого и длятся от пяти до десяти лет. Иначе говоря, неэффективность регулирования отношений востребовала другие способы. И они появились. А конфликтология дала объяснение всему этому. К тому же конфликтология как научная дисциплина более практична, чем какие-то иные. Конфликтолога всё больше нанимают для оказания помощи, как нанимают адвоката или юриста.

— Чем же конкретно занимается практикующий конфликтолог?

А. Карпенко: Я бы выделил несколько направлений: аналитика, консультирование, переговоры и медиация. Как происходит конфликт-анализ? В первую очередь, надо понять, в какой точке конфликта стороны находятся, куда он идёт, какова динамика и что можно сделать. Любой конфликт погружён в какую-то среду. Во-первых, его нужно локализовать. Далее, необходимо понять его структуру, определить участников. Затем — выяснить, самодостаточны ли стороны, участвующие в конфликте, или ими кто-то управляет?

Управление конфликтом — это, кстати, очень распространённая ситуация, особенно, когда речь идёт о ресурсных конфликтах. Бывает, что конфликт проектируется управленцами с самого начала, бывает, они приходят на той стадии, когда стороны уже не могут сопротивляться и сохранить свои ресурсы — тогда их можно просто забрать. Разбираясь, начинаешь видеть целостную картину. Тогда появляется возможность понять, кто есть кто и что можно делать.

Следующий этап — определение целей в конфликте, целеполагание. Если есть понимание результата и оно рационально, тогда уже можно работать со стратегией. Замечу, что конфликтолог, в отличие от медиатора, работает только с одной из сторон — той, которая к нему обратилась. Задача — соблюсти её интересы, рационализировать её действия, планы. При этом важно помнить, что не любой конфликт можно разрешить, но любым конфликтом можно управлять.

— И для этого наверняка существуют свои методы?

А. Карпенко: Если речь о военном конфликте, есть технологии, которые позволяют предпринимать с воюющими сторонами три действия: миротворчество (снятие насилия), урегулирование (частичное решение) или разрешение. Для разрешения есть одна выработанная и признанная в мире технология — медиация, то есть, переговоры с участием третьей, нейтральной стороны. Здесь мы в России стояли у истоков и являемся ведущими специалистами. В 2011 году вступил в силу федеральный закон «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)». Это существенно облегчило нашу работу. При этом все технологии, связанные с конфликтами, являются управленческими. Они не прямого действия.

— В теории всё гладко, а как удаётся добиваться разрешения конфликта на практике?

А. Карпенко: Можно приводить много примеров использования различных технологий в семейных, межличностных, деловых конфликтах, но остановлюсь на примере многостороннего конфликта. В Перми несколько лет назад произошел конфликт. Изменилось региональное законодательство, отменили пособия для молодых мам, оставив пособие только для малоимущих. Пособие платили тем, кто не смог устроить ребёнка в садик. Проблема возникла с дошкольными учреждениями, потому что количество мест не увеличилось, а семьи получали пособие деньгами и каким-то образом выкручивались. Матери малолетних детей возмутились. Конфликт вобрал в себя несколько тысяч человек. Акции протеста проходили зимой, в мороз, женщины выходили на улицу с колясками. Ситуация была кризисная и сложная. Грамотно и оперативно сработал омбудсмен по правам человека, ему помогал медиатор. И они справились с этой ситуацией.

Региональное законодательство, система социального управления не были готовы к произошедшим изменениям с пособиями. В этом случае исполнительная власть формально была права. Но с точки зрения людей, которые лишились положенных выплат, конечно, нет. Возник тупик, который удалось разрешить только сообща — совместно, властью и пострадавшими. Медиатор как технолог отработал очень грамотно: помогая всем участникам конфликта, он удержал нейтральность и получил доверие сторон. В процессе серьёзной и скоординированной работы исполнительной и законодательной власти был выработан реальный механизм, который позволял урегулировать нестыковки в законах, улучшить систему дошкольных учреждений, уменьшить очереди в детские сады, вписать частные детские сады в городскую систему, определиться с социально незащищёнными семьями. Это положительно повлияло на взаимодействие конфликтующих сторон и на результат. Всем удалось — вероятно, впервые в стране — договориться и принять выполняемые решения.

Сам конфликт и его урегулирование длилось примерно полгода. Долго? Но оно, того стоило. Это колоссальный сдвиг. Это был прецедент.

Тот же подход потом был использован в Челябинске в конфликте по расселению ведомственных общежитий. Там работал тот же медиатор и тоже с Омбудсменом по правам человека. Всё удалось сдвинуть с мёртвой точки и найти пути, которыми раскручивался сложный клубок, возникший за 20 лет назревавшей проблемы.

— Получается, что конфликтология находится на стыке множества других наук — юриспруденции, политологии, психологии, социологии…

А. Стребков: Не совсем так. Скорее, она пронизывает все эти науки. Как ни странно, но все проблемы, имеющие сегодня отношение к организации образования в области конфликтологии, связаны как раз с её междисциплинарным характером. В нынешней ситуации, когда защиты диссертаций по конфликтологии происходят в советах по иным наукам, для конфликтологии тем самым делается медвежья услуга: наша наука превращается в падчерицу той или иной развитой науки и всякий раз критикуется, как только выходит за рамки дозволенных в этой науке приёмов. Это будет происходить до тех пор, пока не наступит прозрение самих конфликтологов, а решимость утвердить самостоятельный характер конфликтологии будет отсутствовать. Сегодня для того, чтобы в конфликтологическом знании произошёл качественный скачок, необходимы его организационная самостоятельность, свои диссертационные советы, свой паспорт специальности, свой круг лиц, входящих в экспертные советы.

Хотя мы часто говорим, что конфликтология носит междисциплинарный характер, мы не уточняем, что же это значит. В действительности это не что иное, как некоторое осознание того, что теоретические исследования конфликта соединены в единое целое с непосредственной практикой предупреждения, управления и разрешения конфликта. Теория в конфликтологии не может быть оторвана от повседневной практики конфликтного взаимодействия.

 

Поделиться ссылкой:

Метки:
  • Валериан Reply
    7 лет ago

    Какой интресный материал, горжусь родным СПбГУ, ведь в данной дисциплине наш Университет — мировой лидер. Хочется побольше узнать о медиации как методолгии, а также интересно, кто же тот медиатор, так успешно помогавший в конфликтах в Перми и Челябинске. Спасибо!

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

12 + десять =