210 лет назад в Штутгарте родилась Фредерика-Шарлотта-Мария, принцесса Вюртмебергская. Выйдя замуж за Михаила, родного брата императора Александра I, и приняв православие, принцесса стала великой княгиней Еленой Павловной. Полвека прожила она в Петербурге и все эти годы служила новой Отчизне со всей энергией своей необычайно деятельной и талантливой натуры.
В 1823 году, едва приехав в Петербург, 17-летняя вюртембергская принцесса мгновенно очаровала буквально всех. На первом же дворцовом приёме эта девочка, изящная, обаятельная, получившая в Париже блестящее образование и неплохо знакомая с европейскими знаменитостями, к каждому из двухсот представленных ей особ нашла свой подход. С дамами говорила о последних французских модах, с литераторами — о новинках поэзии и прозы, с военными — о былых победах над Наполеоном… Больше того, ещё на пути в Россию она сумела выучить русский язык настолько, что могла в подлиннике читать главный петербургский бестселлер тех лет — «Историю государства Российского» Николая Карамзина.
Лишь на великого князя Михаила, который должен был стать её супругом, принцесса не произвела никакого впечатления. Несмотря на все её усилия, «Миша косолапый», как с детства прозвали его в августейшей семье, оставался к наречённой совершенно холоден.
— Отправьте меня домой! — расплакавшись, заявила невеста вдовствующей императрице Марии Фёдоровне.
Однако царица-мать рассудила по-своему: стерпится — слюбится. И свадьба вскоре состоялась. Действительно, у Елены Павловны всегда хватало мужества и выдержки терпеть супруга, которого больше всего на свете интересовало военное дело, особенно артиллерийское ведомство. А вот полюбила она — Россию. Причём всем сердцем.
Княгиня милосердия
В самом конце 1847 года хирург Николай Пирогов, уже по праву считавшийся мировой знаменитостью, вернулся в Петербург с кавказской войны. Обуреваемый планами переустройства военно-полевой хирургии, он сразу, даже не переодевшись, в полевой форме, кинулся с докладом к военному министру. Но генерал не дал ему и рта раскрыть:
— Кто вам позволил, милостивый государь, являться сюда в таком виде?!
От неожиданности и обиды у 37-летнего профессора столичной Медико-хирургической академии брызнули слёзы.
Николай Иванович слыл человеком решительным и энергичным, а потому никто не сомневался: его намерение подать в отставку бесповоротно. И только великая княгиня Елена Павловна сумела удержать Пирогова от этого опрометчивого шага. Она беседовала с хирургом долго и обстоятельно, вникая во все подробности того, как лучше организовать вывоз раненых с передовой в тыл и в чём отличия двух новомодных способов анестезии — эфира и хлороформа.
Та беседа была для Елены Павловны не минутным движением души. Когда спустя несколько лет началась Крымская война, великая княгиня вновь встретилась со знаменитым хирургом. На сей раз Елена Павловна предложила Пирогову организовать на фронте широкую помощь раненым, а для этого набрать из числа волонтёров сестёр милосердия. Это была настоящая революция в мировой медицинской практике: женский уход за больными в клиниках уже существовал и в России, и в других странах, но в полевых лазаретах и на перевязочных пунктах медицинские сёстры впервые в мире появились именно там, под Севастополем.
…К сожалению, сегодня в основном только историки помнят, чем обязана отечественная медицина великой княгине Елене Павловне. В Петербурге она основала Елизаветинскую больницу для детей бедняков и, приняв под свою опеку, расширила Максимиллиановскую больницу. С началом Крымской войны учредила Крестовоздвиженскую общину сестёр милосердия, ставшую предтечей российского Красного Креста. В те дни просторные помещения её дворца превратились в склад медикаментов и тёплых вещей для защитников Севастополя. А на Кирочной улице северной столицы великая княгиня, вложив собственные средства, построила Клинический институт для усовершенствования врачей (ныне МАПО), который до самой революции заслуженно носил её имя.
Муза меценатства
Жизнь великих княгинь всегда состояла из торжественных выездов и приёмов, балов, светских сплетен, забот о детях и нарядах… Елена Павловна тоже этого не чуралась, но главными для неё были заботы государственные.
Да, во дворцах великой княгини и под её руководством часто гремели блестящие празднества, тем не менее в небольших залах устраивались и совсем другие приёмы — для деятелей искусства… Встречи членов августейшей семьи с простыми смертными, да к тому же téte-á-téte, не были предусмотрены этикетом придворной жизни. Поэтому музыкантов, артистов, художников, писателей она приглашала к себе от имени княжны Львовой или княгини Одоевской. Нередко такие приглашения поступали молодым, начинающим; как любила говорить сама великая княгиня, «надо подвязать крылья юному таланту».
Елена Павловна за свой счёт приглашала в Россию концертировать знаменитых зарубежных музыкантов, ей удалось основать Русское музыкальное общество, открыть Петербургскую консерваторию. Великая княгиня поддерживала молодых оперных певцов, помогла выпустить первое посмертное издание собрания сочинений Николая Гоголя, дала средства на доставку из Италии картины Александра Иванова «Явление Христа народу»… Она числила в своих сотрудниках Антона Рубинштейна, покровительствовала Карлу Брюллову и Ивану Айвазовскому, поддерживала дружеские отношения с Николаем Карамзиным и видными богословами, иные из которых, по их собственному признанию, оказались удивлены тем, что великая княгиня настолько сведуща в российском православии.
Ещё недавно в нашей бескрайней пушкиниане имя Елены Павловны упоминалось крайне редко и к тому же вскользь, мимоходом. Между тем именно великая княгиня была одной из немногих в высшем свете, кто понимал великую значимость Пушкина для российской культуры. Сохранилось несколько писем, адресованных Еленой Павловной Василию Жуковскому в начале 1837 года. Вот первое, написанное сразу после трагической дуэли:
«Добрейший г. Жуковский! Узнаю сейчас о несчастии с Пушкиным — известите меня, прошу Вас, о нём и скажите мне, есть ли надежда спасти его. Я подавлена этим ужасным событием, отнимающим у России такое прекрасное дарование, а у его друзей — такого выдающегося человека».
И в тот же вечер еще одно письмо — с предложением послать за Мандтом, одним из лучших врачей столицы. А на утро третье: «Итак, свершилось, и мы потеряли прекраснейшую славу нашего отечества!».
В советское время цитировать эти письма было не принято, они разрушали теорию, согласно которой поэт пал жертвой заговора великосветских кругов.
Министр реформы
Николай I называл великую княгиню le savant de famille (что-то вроде: «семейный академик»), да и Александр II прислушивался к ее мнению, и высшие сановники не считали для себя зазорным с ней советоваться.
Однако далеко не все разделяли это чувство. При дворе Елену Павловну недолюбливали. Слишком многим эта женщина служила живым укором. Ведь она одна — по собственному почину! — делала то, что надлежало выполнять мужчинам, облечённым властью. Да вдобавок без всяких бюрократических проволочек, мздоимства, расчёта на продвижение по службе или какие-либо награды. И, наконец, самое главное — она бралась за такие дела, которые подчас требовали большого гражданского мужества.
Александр II начал свое царствование с призыва к помещикам добровольно отречься «от существующего порядка владения душами» и создания негласного комитета по подготовке отмены крепостного права. Это были шаги просвещённого монарха, но очень робкие, ибо даже он, всемогущий император, опасался той бури, которую неминуемо должно было вызвать решение об освобождении крестьян.
Помещики, конечно, царскому призыву не вняли, сославшись на то, что для освобождения крепостных нет никаких правовых начал. Но Елену Павловну, одну из немногих, отсутствие этих начал не смутило. По её инициативе видный учёный в области сельского хозяйства барон Александр Энгельгардт, а также либеральный чиновник Николай Милютин разработали экономическую модель реформы, и в 1858 году крестьяне имения Карловка, принадлежавшего великой княгине, обрели свободу.
Позже именно на основании этого опыта было составлено знаменитое «Положение об освобождении крестьян». Однако уже наступил 1861 год, а молодой император по-прежнему колебался, не решаясь придать «Положению» силу закона.
— Вспомните Святое Писание, — уговаривала его Елена Павловна, — «Сеющие в слезах пожнут с радостью».
Так оно и случилось. Народ назвал Александра II Освободителем, и в отечественную историю он вошёл как один из самых успешных реформаторов.
…Когда Елены Павловны не стало, Иван Тургенев с грустью написал: «Вряд ли кто ее заменит». Так и случилось. После её смерти по указу императора было образовано Ведомство учреждений великой княгини Елены Павловны. В него вошли институты, училища, больницы и приюты, которые она создала и которые неустанно опекала. Таким образом, то, что эта женщина по велению души всегда делала одна с небольшим штатом своих верных помощников и помощниц, стало выполнять целое министерство…
Одна из современниц вспоминала о великой княгине Елене Павловне: «…Я в первый раз увидела её и эту стремительность походки… Эта стремительность была лишь верным выражением стремительности характера, …стремительности, которой она увлекала все мало-мальски живые умы. …Ни лета, ни болезнь, ни горе не изменили этой <её> особенности».
