Продолжение темы. Начало см. Марианна Баконина «Победа на грани. Горестные заметки на полях.» http://mozgokratia.ru/2017/05/pobeda-na-grani-gorestnye-zametki-na-polyah/
Какое отношение ко Дню Победы будет через поколение? Вероятно, как к звёздным войнам.
Этот вывод напрашивается, глядя на беспрецедентную побелку фасадов, на беспрекословное огосударствление народного праздника. Такого не могло быть ни при Сталине, ни при Брежневе, поскольку ещё жили на свете миллионы свидетелей мировой бойни. И молодёжи не требовалось идти в кино, чтобы из фильма Бондарчука-младшего с новейшими голливудскими спецэффектами узнать, как дед на самом деле прокладывал дорогу к Берлину. Советская цензура на военную тему не была строго герметичной: ведь публиковали же Виктора Астафьева и пустили-таки в прокат «Проверку на дорогах» Алексея Германа. А после 1975-го из рук в руки ходили воспоминания фронтовика Николая Никулина — про то, как не жалели людей в борьбе за безымянные станции и каким упырём запомнился автору маршал Жуков. Как насиловали немок и пытались остаться людьми.
Показательно, что тогда никто не смел сказать в лицо Никулину или Астафьеву, что они очерняют страну, за которую воевали. Зато это заочно делают сегодняшние ура-патриоты, вздрагивающие на улицах от хлопка автомобильного глушителя. В семидесятые любого очернителя поставили бы на ответку сами фронтовики, а сегодня до смешного просто оказалось ввести в исторический обиход сомнительные факты. Интернет пузырится от трогательного открытия: Сталин, оказывается, верил в Бога, носил иконку в кармане шинели, а образ Казанской Божьей Матери совершал по его приказу крестный ход на самолёте вокруг осаждённой Москвы. Почему-то об этом окрыляющем событии не написали в «Правде», а ссылки ведут к современному историку Блохину, которому о событии якобы рассказал папа, а тому — какой-то генерал. Не удивлюсь, если скоро выяснится, что Сталин тайно посещал Афон и носил вериги.
Но книги — уходящая натура, которую не каждый потомок захочет догонять и расспрашивать. Главнейшее из искусств — кино, и на него в первую голову обратят внимание внуки. И наверняка увидят в творениях под эгидой Фонда кино не более чем «Звёздные войны». Ведь зритель, созерцая поединки на сверкающих мечах, не воспринимает джедаев как что-то исторически достоверное, у него не возникает мысли почитать их память. Хотя фильмы Джорджа Лукаса во многом глубже лубочного кино про войну, его герои больше похожи на людей с их эгоизмом, сомнениями, страхом, инстинктами выживания.
«Новая волна» нашего милитаристского мыла вызывает тошноту уже на стадии двухминутного трейлера. Но всё-таки кое-что из неё мне удалось досмотреть до конца. Не будем здесь спорить о достоверности истории про 28 панфиловцев. Но одноимённый фильм, собравший неплохую кассу в прокате, поразил отсутствием какой-либо мысли. Дружный мужской коллектив в форме под политкорректные шутки учится палить немецкие танки. Напряга у бойцов — не больше, чем перед трансляцией «Зенит»–«Спартак», все ребята городские, симпатичные, с юмором, как будто участвуют в КВН. Никаких конфликтов между собой, с политруком или командиром, никаких жалоб, срывов, давления начальства, завязанных узлом судеб, желания осмыслить, уединиться, нет даже наркомовских ста грамм, которые, видать, попадают под какой-нибудь рекламный запрет. Главный герой фильма — бой, в кульминации которого считавшийся убитым пулемётчик косит с фланга шеренги торжествующих немцев. Мораль фильма: русские — самые смелые и упорные.
То же самое в «Брестской крепости». Но я всё же ждал, что режиссёр хоть намёком даст понять, что немцы штурмовали крепость второй раз за два года. Что в 1939 году 2,5 тысячи поляков продержались в ней не намного меньше 7 тысяч советских пограничников. Что немцы передали СССР крепость по договору, восходящему к Молотову и Риббентропу, а победу над поляками ознаменовал совместный парад вермахта и Красной Армии. Я ждал, что это как-то проскользнёт в воспоминаниях героев фильма, всплывёт «польский недобиток» или, например, германский офицер ободрит своих солдат: мол, им не впервой брать эти стены. Но ничего подобного: немцы лишены человеческого облика, все русские — герои, а поляков в фильме вообще нет.
Древнекитайский мудрец учил, что сочетание целого и пустого даёт пустое. Работал, работал, потом сорвался — и всё пропил. Результат — ноль. Замешал в один флакон образ советского пехотинца 1942 года и Десперадо из фильмов Родригеса, который крошит немцев с двух рук, — получил что угодно, только не почтение потомков к страшной жертве этого героя. Зачем? Чтобы внуки воспринимали его как поручика Ржевского? Вокруг него предлагается сплотить нацию? Кто бы проронил слезу, глядя «А зори здесь тихие», если бы героини были похожи на нынешних «панфиловцев»? Полуправда превращает в комикс любую святыню. Ведь нельзя быть полубеременной, полунацистом или кого-то полулюбить.
Когда с афиш доносится, что фильм «основан на реальных событиях», у творческого коллектива возникают обязательства по достоверности. Например, к фильму «Матч» не возникло бы никаких вопросов как к мелодраматической истории на фоне войны, если бы он не претендовал на воссоздание обстоятельств легендарного «матча смерти» в Киеве летом 1942-го.
На самом деле нет никаких свидетельств того, что киевский «Старт» был расстрелян за победу в игре с немецкой командой Flakelf или ей хотя бы угрожали расправой. Также не существует свидетельств, что немецкое командование относилось к футбольным матчам с украинцами как к чему-то важному: ранее «Старт» обыгрывал сборную артиллерийских частей или железнодорожников вермахта с разгромным счетом: 6:0, 7:1. «Старт» провёл 10 матчей, все выиграл и только венгерский контингент оказал серьёзное сопротивление — 3:2.
Команда Flakelf являлась сборной немецких зенитчиков и первую игру слила 1:5, как и показано в фильме. Потом она действительно предложила матч-реванш. Правда, в кино показывают, что немцы усилились профессиональными футболистами Рейхслиги, а командование мечтало преподать местным урок. Ничего подобного не было, играли только военные. «Старт» снова выиграл — 5:3. Этот, как и большинство матчей «Старта», судил германский обер-лейтенант Эрвин, который никому не подсуживал. А в фильме озверевшие немцы избивают советского вратаря и ломают игроков без всякой реакции со стороны арбитра.
В реальности после игры обе команды сфотографировались на память, победители выпили самогонки в раздевалке и разошлись. Неделю спустя «Старт» провёл последний матч, разгромив команду «Рух» 8:0. Ещё через два дня арестовали нескольких футболистов, работавших на киевском хлебозаводе. Причиной ареста стала формальная принадлежность динамовцев к НКВД. Но за это никого к стенке не поставили. Один игрок скончался в тюрьме, ещё трое погибли осенью 1943-го после подавления восстания в Сырецком лагере: немцы расстреляли каждого третьего участника. Тогда погиб и вратарь Николай Трусевич, прототип героя Сергея Безрукова. Кстати, помимо динамовцев, за «Старт» выступали трое полицаев. Всех их по возвращении советской власти приговорили к длительным срокам заключения.
Мне кажется, реальная история намного глубже и интереснее придуманной «на основе событий». Но власть твёрдо решила сделать из Победы большую-пребольшую скрепу. Сказано же нам: единственно возможная национальная идея России — не благосостояние возможно большего числа людей, а патриотизм. Поэтому на телеэкранах теперь не увидишь шедевральную картину «Свои», в дебюте которой обложенные немцами политрук и контрразведчик срывают с себя форму, прикидываются мирными жителями и две трети фильма прячутся в сарае. Хотя финал очень патриотичен. Нам вряд ли скоро покажут знаковое европейское кино «Анонимная. Одна женщина в Берлине», которое скандальным сделала вовсе не тема массовых изнасилований немок. Об этом давно всё сказано и написано, но вот берлинцы на экране выглядят приспособленцами, ищут себе защитников среди русских и гуляют с ними на обломках рейха. А советские военные в большинстве своём человечны, хотя и суровы.
Несколько лет назад сняли с праздничной программы ТВ фильм «Четыре дня в мае», в котором отряд огрубевших советских разведчиков оттаивает душой, обосновавшись в детском приюте на севере Германии. Общение с воспитанниками и персоналом приводит к мысли, что всем досталось в мировой бойне, а разница между победителями и побеждёнными невелика. Всего-то четыре дня потребовалось, чтобы в терминаторах начали оживать люди. И когда командир разведчиков в исполнении Алексея Гуськова защищает немецкую девушку от пьяного по случаю Победы майора-танкиста, это приводит к военному столкновению между воинами-освободителями, где разведчиков неожиданно поддерживает не успевший сдаться отряд вермахта. Герой Гуськова этих немцев в гробу видал, но Аннушка уже разлила масло, а он своим поступком выбрал сторону между Добром и Злом. Ведь эта сторона поважнее всех золотых знамён.
Почему такой фильм должен «оскорбить чувства ветеранов»? Не потому ли, что власть пытается влезть вся в белом на постамент чужой Победы? А споры в «обчестве» ей не нужны, потому что, кроме патриотизма, предложить нечего? Но если в отменный борщ добавить сырое мясо и недоваренную свеклу, суп всё одно выйдет несъедобным. К тому же едоки могут запомнить имена поваров.
