Полное ощущение, что наша экономика не за «золотой антилопой» достатка и благоденствия гонится, а изо всех сил пытается поймать собственный хвост, полагая, что он и есть настоящая цель.
Попытки российской экономики вырваться из кризиса местами приводят к успехам – прибавил отечественный агропром, нарастил мощности военно-промышленный комплекс, увеличил тоннаж судостроитель, оживилась авиационная промышленность. Но в целом мы по-прежнему отстаём не только от достижений экономически развитых, а местами и от развивающихся стран, но также от собственных успехов образца 1990-го года…
В СССР ориентиром для отечественной промышленности был 1913-й год – пик развития Российской империи, ещё не познавшей Мировую войну и революционный 1917 год. И в ходе этой гонки за прошлым получалось, что стахановы и кривоносы во всех отраслях экономики «первее» морозовых с путиловыми.
Что интересно, советский агитпроп тогда не лгал. Слегка преувеличивал, да. Но всё же от фактов далеко не отрывался. Бил Советский Союз старорежимную экономику и по производству металла, и по выпуску станков и оборудования, и по добыче нефти с газом, и даже по пошиву костюмов и сорочек.
Сложнее было с производством зерна. Рассказы о том, что в начале ХХ века Россия кормила хлебом чуть не полмира, — сказка, а не быль. В 1913-м, который, кстати, был урожайным, на экспорт ушло 10,5 миллиона тонн зерна (в 2016-м — около 35 миллионов тонн), но это обеспечило хлебом лишь 6,3 процента европейцев.
Да и в самой империи избыток хлебобулочных изделий был весьма относительным. «Тому, кто знает положение и быт крестьян, не нужны статистические данные, чтобы знать: мы продаём хлеб за границу не от избытка, — писал в одном из своих писем из деревни Александр Энгельгардт. — Пшеницу и чистую рожь мы отправляем к иностранцам, которые не будут есть всякую дрянь. А у нашего мужика-земледельца не хватает пшеничного хлеба даже на соску ребёнку, пожуёт баба ржаную корку, что сама ест, положит в тряпку – соси»…
Конечно, это было сказано за четверть века до 1913 года, но в большинстве случаев ситуация в русской деревне не изменилась: в начале ХХ века по сбору зерна на душу населения США опережали Россию в два раза, Аргентина — в два, Канада — в четыре, и отставание это нарастало.
Сегодня мерилом для отечественной промышленности стал 1990 год, последний год советской истории. И пусть в то время социалистическая экономика уже хромала на обе ноги, всё же станки и турбины ваяла исправно.
Для корректности сравнения возьмём не весь Союз, а лишь одну республику – РСФСР. В 1990-м в её пределах добывали 516 миллионов тонн нефти, ныне — столько же. Природного газа было получено 641 миллиард кубометров, в 2016-м — 639 миллиарда. Угля подняли на гора 395 миллионов тонн, в прошлом году — 385 миллионов. Чугуна выплавили 59,4 миллиона тонн, в 2016-м — 51,9 миллиона, стали 89,6 миллиона тонн, теперь — 69,6 миллиона, цемента произвели 83 миллиона тонн, теперь — 62,1 миллиона…
В сельском хозяйстве некоторые показатели до сих пор — недостижимый рекорд. В частности, тогда, в 1990-м, в хозяйствах республики держали 660 миллионов кур, сейчас – 552 миллиона.
В целом валовый продукт СССР образца 1990-го года составлял 7,3 процента мирового ВВП. Сегодня – меньше двух. При этом доля валового продукта РСФСР в ВВП Советского Союза составляла 60 процентов. Вот и считайте…
Впрочем, не будем делать фетиш из последнего года советской власти. При всех его огромных тоннах и кубометрах, 1990-й большинству наших сограждан памятен, в первую очередь, голыми полками в магазинах и бесконечными очередями за любым товаром. А ещё – продовольственными карточками, которые ввели тогда почти во всех городах СССР. В том числе и в Ленинграде.
И всё же, если вынести за скобки все эти ужасы, в остальном 1990-й был одним из самых успешных для отечественной экономики. По многим показателям Россия и сегодня от него отстаёт. Мало того, тот год мог бы стать отправной точкой для путешествия из развитого социализма в не менее развитой капитализм. Причём не по пути, проложенному Егором Гайдаром и его компанией, а по магистрали, в основе которой лежали бы идеи и методы, позаимствованные у того же Китая, а ещё лучше — у стран Восточной Европы.
Да, собственно говоря, двадцать семь лет назад капитализм в нашей стране уже наличествовал, а в иных отраслях экономики даже процветал. В торговле, в ресторанном бизнесе и в сфере бытовых услуг частники к началу 1990 года уже оттяпали у соцэкономики солидный кусок. И упрямо двигались к тому, чтобы окончательно загнать своих конкурентов с партийными билетами под плинтус. Увы, не случилось…
…В ноябре 1988-го, когда государство, наконец, дало вольную кооперативному движению, я познакомился с предприимчивыми ребятами, которые открыли в заброшенной угольной шахте под Воркутой первую в Советском Союзе частную грибную ферму. Написал о них материал, а потом в течение трёх лет следил за судьбой этого уникального проекта. Шампиньоны, выращенные на глубине 200 метров, поставляли не только в города и веси вечно голодной страны, но и в кафе и рестораны Финляндии и Швеции, где они пользовались огромным успехом. Однако весной 1992-го проект закрыли, как и большинство успешных предприятий Воркуты, – новая власть признала этот заполярный город «неперспективным». И в страну хлынули напичканные пестицидами грибы из дружественной Польши и не менее дружественной Голландии…
Думаю, выбери тогда кремлёвские небожители мягкий путь перехода из одной общественной системы в другую, не отдавая в частные руки крупные предприятия, а сосредоточившись на всемерной поддержке малого и среднего бизнеса, мы бы сегодня соревновались не с прошлым, а уверенно, извините за пафос, смотрели в будущее.
Но приехали ребята из Гарварда и страна пошла другим путём…
