Роль личности в Большом терроре

Марианна Баконина
Август08/ 2017

Самыми яростными разоблачителями Большого террора отчего-то являются его активные участники или потомки активных участников. Никита Хрущёв лучшее тому доказательство. Роль личности важна для этой истории.

(Продолжение темы. Начало см.: С. Ачильдиев. Дата. Большой террор, системный подход)

Личность — это важно, даже если не вспоминать лукавое довлатовское: «Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И всё же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?» Стоит дополнить: кто-то эти доносы прочитал и правильно отреагировал. А кто-то разукрасил показаниями, данными добровольно или под пытками.

Булгаковский Мастер угодил под Красное колесо террора не потому, что попал в проскрипционные списки НКВД или был классово чуждым. Просто Алоизий Могарыч позарился на его квартиру.

Доносы, трусость, жадность, зависть, равнодушие, слабость, враньё — неотъемлемые элементы Большого террора. Без них он попросту не получился бы, как бы изощрённо он ни был придуман…

Мою семью тоже затронул Большой террор. И не раз. Расскажу только одну историю.

В 1937 году в Иркутске глухой ночью люди в серых шинелях приехали за моей прапрабабкой Лизой на большой чёрной машине. Приехали за бабушкой Лизой, так её называли и доныне называют в семье. Через несколько часов, на рассвете, она вернулась домой, её привезли на пролётке. Для возвращённых или вернувшихся машин не хватало. Хватало только для задержанных.

Бабушка Лиза была женщина отчаянная и отважная. В царское время сама, одна растила двоих детей, не пожелав покориться тирану-мужу. Всю жизнь работала. Бухгалтером. Работала бухгалтером, в том числе на Ленских приисках, откуда уехала с детьми в Иркутск сразу после знаменитого расстрела. Не хотела служить там, где администрация запятнала себя кровью, хотя всю жизнь отзывалась о тамошних рабочих как о вахлаках, не умеющих устраивать жизнь и быт.

После революции тоже работала. Тоже бухгалтером. Бухгалтерия штука сложная и нужная, как при царизме, так и при социализме. Так что в 1937 году, в день визита людей в серых шинелях бабушка Лиза была главным бухгалтером Иркутского отделения Госбанка. Визитёрам, увозившим её в темень, в застенки, было нужно получить показания на директора банка, партийного назначенца, имя которого не сохранилось в нашей семейной хронике, а проводить на эту тему изыскания как-то не хочется. По семейной легенде, был он человек мало профессиональный и очень идейный. Бабушке Лизе он был, очевидно, не симпатичен.

Не знаю, какую именно информацию о нём хотели заполучить сотрудники НКВД. Согласно рассказам бабушки Лизы, ей беспрестанно задавали всего один вопрос:

— Что вы можете сказать о директоре банка, замешан ли в чём?

Она отвечала кратко и честно:

— Человек не слишком грамотный, партийный, но ни в чём предосудительном не замешан, честно служит на отведённом ему месте.

На уточняющий вопрос:

— А если подробнее? — бабушка Лиза отвечала еще более честно:

— Я уже старая женщина, вы можете сделать со мной всё что угодно, но ничего плохого про начальника моего я не расскажу, потому что нечего рассказывать.

После этого незатейливого разговора, продлившегося несколько часов, её и отправили обратно домой на пролётке. Ей было тогда 77 лет. Она прожила ещё пять лет. Умерла в 1941-м, уже зная, что началась война, что её внук, прошедший до того финскую, на фронте.

Без последствий упрямство бабушки Лизы не осталось. С того дня 1937 года она уже не работала в банке.

Уволили с работы и её дочь Марию, возглавлявшую секретариат Иркутского облисполкома, бывшей губернской управы, куда она устроилась секретарём-переписчицей ещё в 1917-м, когда начались лихие революционные времена.

В нашем семейном архиве хранятся удивительные документы. Благодарности, выписанные на имя моей прабабушки Мани. Марии Дмитриевны Чагиной. Одна за подписью представителя колчаковского правительства датирована 1919 годом. Другая от 1920 года уже с печатью советской власти. В обеих грамотах указано, что «гражданка Чагина выполняла свои обязанности машинистки-переписчицы безукоризненно». Стоит ли удивляться, что за двадцать лет бабушка Маня с её восьмиклассным гимназическим образованием дослужилась в Иркутске до главы секретариата? После этого эпизода её карьера была сломана. Всю остальную жизнь проработала рядовым бухгалтером, пошла по материнским стопам. Но даже до главного не дослужилась.

Внука бабушки Лизы, моего деда Игоря исключили из университета. Ему потом пришлось пересдавать выпускные экзамены экстерном. Неизвестно, как сложилась бы его судьба, если бы не война, с которой он вернулся с орденом и репутацией самого лихого начхима танковых войск.

Но испорченная карьера, увольнение, исключение — это, все же, не Большой террор. Невзгоды — да. Неприятности — да. Неудачи — да. Лишения — да. Но не более того.

Трудно сказать, что было бы, если бабушка Лиза не оказалась бы такой упрямицей. Может, чекисты помогали бы всей семье подниматься по служебной лестнице. Но скорее всего, и она сама, а возможно и семья сгинули бы в лагерях, как и тот директор банка, на которого просили дать показания в НКВД и которого она из страха или из равнодушия оклеветала бы. В этом случае Большой террор стал бы ещё больше.

Теперь давайте пофантазируем о роли личности в истории Большого террора.

Предположим, что не было бы четырёх миллионов доносов. Допустим, что не было бы «Могарычей», которые их писали, чтобы заполучить чью-то квартиру, должность, жену. Не было бы карьеристов на местах, которые требовали увеличить квоты на аресты и расстрелы, в чаянии получить новые звания, ордена и повышение по службе. Не было бы покорного ЦК и Политбюро, готового подписывать, что угодно и молчаливо соглашаться с арестами друзей и любимых жён (мужей).

Не было бы доносов, трусости, зависти, жадности, слабости, вранья, равнодушия. Тогда самый хитроумный злодей не сумел бы запустить Большой террор. Разве нет?

Роль личности в истории не отменяли даже марксисты, исповедующие классовую борьбу и примат базиса над надстройкой.

В любой частной истории не обойтись без роли личности. Роль личности велика и в истории Большого террора. Не только той личности, чей культ разоблачил активный участник Большого террора Никита Хрущёв.

Велика роль жертв, палачей, равнодушных зрителей, доверчивых энтузиастов…

Жан-Поль Сартр писал: «Ад — это другие». Большой террор — наш вариант ада. Позволю себе перефразировать классика: Большой террор это — Мы. Это Мы, если мы не гнушаемся доносами и оговорами, страшимся взять ответственность на себя, жадно рвёмся урвать побольше, завидуем и клевещем, боимся правды и бежим от неё без оглядки.

Разоблачителям Большого террора не стоит забывать о роли личности в истории прошлой и настоящей.

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

17 + 8 =