Вильнюс — такой же европейский, каким я его запомнила в начале 1980-х, сегодня заставляет задуматься о «Европе от Лиссабона до Владивостока».
Современный Вильнюс — тихий, немного сонный и медленный город, который просыпается лишь в обеденный перерыв и к вечеру, когда пора «клубиться». Безмолвие, шуршащее золото кленовых листьев. Звон колокольни Кафедрального собора. Мостовые старого города. Замковые холмы.
Первый раз я приехала в Вильнюс и вообще в Литву ещё школьницей. Это была одна страна под названием СССР, но складывалось ощущение, что ты попала куда-то за границу, в настоящую Европу.
Вывески на неведомом языке. Иностранная речь. Готика, узкие улочки и непривычные мостовые. Аккуратные дворики Вильнюсского университета, заполненные гомонящими студентами. Бесчисленные кофейни с невиданными пирожными. Даже прохожие казались другими: особая осанка и взгляд, одеты с неприметной элегантностью.
В общем, чисто заграница, хотя никакую границу мы не пересекали. А ещё учительница, которая сопровождала наш класс, выигравший поездку в Литву в редкой для СССР телеигре «Один за всех, а все за одного», аккуратно предупредила, что дружба народов — штука не совсем универсальная. Мол, имейте в виду, что с вами не все и не всегда могут быть вежливы и предупредительны. Но ничего подобного мы не почувствовали. Просто стали частью заграничного пейзажа.
Всё, как описал Бродский:
Весенний полдень. Лужи, облака,
бесчисленные ангелы на кровлях
бесчисленных костёлов; человек
становится здесь жертвой толчеи
или деталью местного барокко.
Только полдень был летний…
Потом, в начале 1990-х, Литва и Вильнюс появлялись только в новостях. Шумные митинги Саюдиса. Декларации о суверенитете и независимости. Потом в январе 1991-го, я уже работала на петербургском телевидении, — штурм Вильнюсской телебашни. Странные сообщения о замене сотрудников ТВ и радио на военных. Мой выпускающий редактор, дама не молодая и опытная, тогда скептически хмыкнула: «Ага, вас выгоним, солдат наберём». Она была права на 100 процентов. Что доказал август того же 1991-го.
Был ещё полупостановочный фильм «Наши» про вильнюсский ОМОН, запутанное нападение на таможенный пост в Мядининкае. Независимость и нулевой вариант гражданства. Литва — единственная в Прибалтике не знает, что такое паспорт «негражданина». По этой или по какой-то другой причине, но Литва появлялась в российских новостях реже, чем другие страны Балтии.
…И вот спустя много лет — опять полдень. Не весенний, не летний — осенний. Вильнюс засыпает золотая листва, но… те же облака, бесчисленные ангелы на крышах бесчисленных костелов…
Не изменились мостовые. Так же уютен старый город, милы университетские дворики. Так же гулко откликается эхо в Кафедральном соборе. Так же склоняется к нему колокольня.
Но перемены конечно есть. В Кафедральном соборе появился барельеф, напоминающий о мессе, которую отслужил здесь Иоанн Павел II. В просторном и прелестном парке Вингис вместо аттракционов мемориальное кладбище времен Первой мировой, где на символических надгробиях католические кресты соседствуют с магендовидами. Рядом обелиск, по-литовски и по-немецки напоминает, что первый Акт о независимости Литвы был подписан в феврале 1918-го, в сущности, когда страна была под немецкой оккупацией.
Вокруг этого акта сейчас в Литве много споров. Оригинал утонул в океане истории, а нынешней весной литовский учёный обнаружил второй экземпляр в германских архивах. Литва если и получит этот документ, то только на время. Строгие правила архивариусов…
Перемены, конечно, есть. Самая главная — теперь Литва полноценная заграница. С визами пограничным контролем, таможней… Но такой «заграницей», как в начале далёких 1980-х, она уже не кажется.
Потому что Петербург теперь тоже Европа. Европа более столичная, чем по-домашнему милый Вильнюс.
Лоск мостовых, блеск фасадов, шум кафе и ресторанов. Те же бренды и те же магазинные вывески. Дворцы, монументы и причудливая городская скульптура. Дворики Университета в Петербурге другие, но не менее ухоженные и изысканные. Те же сувенирные лавки и кофейные киоски. Улицы — шире, машины — роскошнее. Велосипедные парковки с прокатом — похожие. Хотя в маленьком Вильнюсе прокат дешевле, удобнее и уместнее, чем в громадном Санкт-Петербурге. Публика на улицах ничуть не уступает вильнюсской ни одеждой, ни осанкой, ни лоском. И бабушки, торгующие самодельными букетиками на пересечении Гедемина и Пилиес не отличаются от таких же у Владимирской.
Сегодня в Вильнюсе на вопрос, заданный по-английски, продавцы и официанты спрашивают, можно ли ответить по-русски. Случайные знакомые на улицах, когда предлагаешь им выбрать более комфортный для беседы язык, тоже предпочитают русский.
Сейчас многим кажутся почти бредовыми идеи про Европу от Лиссабона до Владивостока. Но почему-то опять вспоминается Бродский:
…Время уходит в Вильнюсе в дверь кафе,
провожаемо дребезгом блюдец, ножей и вилок,
и пространство, прищурившись, подшофе,
долго смотрит ему в затылок.
Пространство действительно смотрит в затылок Времени.
Пространство создают и определяют люди. Не политики, а люди. Политики определяют только время. Например, могут поставить таблички с опровержениями возле монументов советской эпохи. Это время, но не пространство.
И почему-то в пространстве Вильнюса осенью 2017-го идея о Европе от Лиссабона до Владивостока не выглядит такой уж завиральной.
