Девочка из списка

Ася Ложко
Июнь27/ 2018

Закон, который, в частности, запретил усыновление наших детей-сирот американскими гражданами, был принят в декабре 2012. Как сложились судьбы оставшихся на родине детей?  

 

Настя выглядит моложе своих лет. У неё ямочки на смуглых щеках, серьёзный взгляд тёмных глаз и тонкие, почти детские, запястья. На правом — татуировка, английское the end — «конец».  

— Это просто надпись, мне понравился смысл: всему приходит конец, — ловит она мой взгляд. — Кажется поначалу, что это значит типа всё плохо, я в депрессии. Да какая депрессия, мне 18 лет! 

18 лет Насте исполнилось совсем недавно. Восемь из них она прожила в детском доме — маму лишили родительских прав, едва девочка пошла во второй класс. А потом её хотели забрать в Америку. Но за несколько недель до финального судебного заседания вышел «закон Димы Яковлева», запретивший гражданам США усыновлять детей из России. На тот момент 248 российских ребят находились в процессе усыновления. Из них в новые семьи попали только те, чьи дела суды уже рассмотрели и приняли положительное решение. По остальным процедуры были прекращены. В Петербурге таких оказалось 33 ребёнка, большинство — с тяжёлыми нарушениями здоровья.  

Тогда сторонники законодательной инициативы клятвенно обещали, что дети, попавшие в «список Димы Яковлева», непременно найдут свои семьи на родине — в регионы было спущено соответствующее указание. Большинство — хоть и не сразу — действительно обрели дом, родителей или опекунов. Но некоторые, как Настя, так и остались в сиротских учреждениях. 

Сейчас она учится в колледже на менеджера гостиничного сервиса. Для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, оплачивается проживание в общежитии, питание и всё остальное — до 23-летнего они продолжают находиться на полном государственном обеспечении. Говорить об этом не принято, но детские дома рады возможности «сплавить» своих воспитанников колледжу. Особенно, когда речь идёт о проблемных подростках, склонных, что называется, «к девиантному поведению».  

Настя считается как раз такой. На доске в кабинете директора подразделения колледжа, отвечающего за сирот, — схемы, рисунки, фамилии. Напротив некоторых — пометки. Настина занесена в столбик «Группа риска». Кроме неё, там ещё двое мальчишек. Это ребята с подпорченной «кредитной историей»: побеги, приводы в полицию, диспансерный учёт. Значит, им нужен особый контроль.  

Впрочем, бегала Настя раньше, ещё в детском доме. Хотелось отдохнуть от однообразия, вырваться из надоевшего окружения, сменить обстановку. Сейчас уже никаких побегов — незачем. Она совершеннолетняя, может делать, что хочет. Любит просто бродить по городу, одна или с друзьями. Кино тоже любит, особенно романтические фильмы, которые иронично называет «сопли». Может иногда опоздать к закрытию общежития, знает, что всё равно пустят. Поругают, но пустят. 

Особой страсти к учёбе Настя не испытывает. Хотя поступлению в колледж рада: иначе выйти во взрослый мир сразу после детского дома было бы сложно. То, что она это понимает, отличает её от многих «статусных» ребят, которые плывут по течению без особой цели и ясных перспектив. 

— Я ещё не определилась с профессией, — пожимает плечами Настя. — Если, когда получу диплом, мне по-прежнему будет нравиться, почему бы не пойти учиться дальше. Но образование ради галочки — не моё. 

Правда, совсем откровенно задвигать учёбу нельзя. Ведь если выгонят, идти будет попросту некуда. Есть, конечно, мама, с которой сохранилась связь. Они общаются, изредка видятся. Но у той своя жизнь, в которой дочке места мало — как в прямом, так и в переносном смысле. В комнате в коммуналке мама обитает с младшей сестрой Насти и очередным сожителем, от которого ждёт ребёнка. Настя признаётся, что особой любви между ней и мамой нет, но всё равно старается помогать, чем может. Вот, недавно отказалась от алиментов: мама всё равно не платила, а сейчас, в преддверии появления малыша, на счету каждый рубль.  

Видно, что про кровную семью Насте рассказывать не слишком приятно. Прошу рассказать про другую, с которой она прожила пару месяцев в Калифорнии. Тогда, по международной программе американской правозащитной организации, в США выехала целая группа из Настиного детского дома. Идея была в том, чтобы ребята пожили в приёмных семьях, поучили английский, набрались культурного опыта с прицелом на потенциальное усыновление. Те недели в Штатах помнятся смутно: остались только картинки, обрывки фраз, образы. Да ещё целый ворох фотографий: они хранятся в альбоме, развешены на стене в комнате в общаге. Вот маленькая Настя во весь рот хохочет в аквапарке на фоне пластиковых горок. Вот читает сказки, сидя на кровати в смешной пижаме. А вот она с приёмными родителями, немножко похожими на Барби и Кена — белоснежная улыбка, светлые волосы, правильные черты. Их имён Настя назвать не может — забыла. Или просто не хочет помнить…  

— Я попала к ним вместе ещё с одним мальчиком, — говорит она. — В аэропорту нам купили по мороженому, странному такому, просто замороженный сок. Меня потом им же в машине стошнило, но никто не ругался. С другим парнем не так было. Например, если он вёл себя плохо, ему запрещали купаться в бассейне. А мне — никогда. Я могла в любой момент открывать холодильник и брать всё, что хочу. 

Огромный дом у океана, бассейн, три собаки — такое понравится любому ребенку. Но гораздо дороже было отношение приёмных родителей: откуда-то сразу возникла особая связь, легко преодолевшая языковой барьер и культурную пропасть. До Насти эта семья уже усыновила двоих детей из России. Хотели взять и её — она согласилась. Процесс уже почти завершился, родители приехали в Петербург, каждый день забирали девочку, гуляли вместе по городу. Она на радостях раздарила ребятам все игрушки и вещи, готовясь к отъезду. Но — не получилось. 

На прощание несостоявшиеся мама и папа сказали, что не забудут её, обещали звонить и писать. С тех пор Настя ничего о них не знает.  

— Жалеешь? 

— Бывает, — она отводит глаза. — Иногда захожу в «Инстаграм» к девочкам, которые успели тогда уехать. У некоторых свои семьи, дети даже. Не то, что завидую, просто думаю, как бы могла жизнь сложиться? Но раз так вышло, значит, зачем-то это нужно. 

 

Р.S. С момента вступления в силу «закона Димы Яковлева» количество международных усыновлений в Петербурге резко уменьшилось: если в 2013-м иностранцы забрали в свои семьи 130 детей, то в 2017-м — шестерых. В прошлом году Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал запрет на усыновление российских детей гражданами США незаконным и присудил компенсации пострадавшим семьям. Иски подали 47 американских граждан. Может, среди них были и Настины родители?.. 

Поделиться ссылкой:

Метки:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

18 − четыре =