Странные и тревожные новости из Ингушетии. Местный муфтият не то отрешил президента Юнус-Бека Евкурова от общины верующих, не то объявил ему бойкот. Прозвучало грозное слово «отступник».
Глава Ингушетии Евкуров поссорился с местным муфтиятом. Поссорился уже довольно давно. В 2015 году. Сразу после масштабной потасовки в Насыр-Кортской мечети Назрани. Местные суфии из тариката кадирийа под предводительством муфтия Хамхоева пытались отбить мечеть у салафитов, которых в России ещё именуют ваххабитами и обвиняют во всех грехах, включая проповедь джихада.
Глава республики решил, что драка подрывает авторитет местного духовенства и предложил избрать нового муфтия. Действующий муфтий от добровольной отставки отказался. Далее в ход пошли судебные иски. Республиканский Минюст потребовал ликвидации муфтията, как общественной организации, не выполняющей свои обязанности по воспитанию масс, но иск был приостановлен Верховным судом республики.
Несколько лет светская власть и религиозное сообщество в лице местных кадирийских имамов обменивались обвинениями в попытках «внести смуту в жизнь республики», «давлении на духовенство», «невыполнении долга по воспитанию молодёжи», «присвоении средств, собранных на строительство мечети»…
Все знали, что Евкуров теперь не дружит с главой муфтията Хамхоевым и тот отвечает ему взаимностью.
Обмен юридическими и политическими любезностями в итоге завершился неким религиозным постановлением, которое местный муфтият называет «бойкотом» или «отрешением от мусульманской общины», а ингушская администрация — «ерундой».
Все эти бои местного религиозно-политического разлива не имели бы никакого значения, если бы не игры с шариатом. Опасные игры.
Объявив о «бойкоте» или «отрешении» главы республики, муфтият ссылается на некое постановление конференции мусульман республики от 2013 года, на котором присутствовал Евкуров самолично и где было решено наказывать местных граждан за те или иные нарушения такой мерой общественного воздействия, как «отрешение от мусульманской общины с публичным порицанием». Тогда же было решено подвергать такого рода остракизму всех, без учёта должности и происхождения.
Теперь это постановление аукнулось Евкурову. В чём именно заключается «отрешение», не совсем ясно. В тексте, подготовленном муфтиятом, говорится, что «религиозные деятели республики прекращают всяческое взаимодействие с наказанным Евкуровым, будут отказывать ему в совершении религиозных обрядов, будь то свадьба или похороны, и призывают своих последователей поступать точно так же, пока «отрешённый» не покается в своих неблаговидных поступках и не извинится перед общиной».
В общем, интердикт или отлучение от церкви в полной мере. Теперь идти Юнус-Беку Евкурову в Назрань босиком по снегу, как ходил Генрих IV Германский в Каноссу на покаяние к папе Григорию VII. Император с папой тогда тоже не поделили власть и влияние. Генрих отказался признавать Григория в качестве папы римского, в ответ Григорий отлучил императора и объявил его правление незаконным.
Религиозно-политический конфликт образца XI века в первой четверти века XXI абсурден сам по себе. И вдвойне абсурден применительно к исламу.
Более того, это очень тревожный абсурд. В комментариях относительно «отрешения» и «бойкота» прозвучали слова «наказание по шариату» и «отступничество». Именно это повод для тревоги. Ислам, как вероучение, не выработал таких наказаний, как интердикт и отлучение за нарушение канонов… Индивидуальное, групповое или территориальное временное запрещение всех церковных действий и треб, включая миропомазание, исповедь, венчание и прочее, которое налагается папой или епископом за якобы канонические нарушения. Ислам никогда не знал «канона», не знал Вселенских соборов, где официально разрабатывалось вероучение и осуждали еретиков.
Но ислам знает такое преступление как отступничество — ридда или иртидад. Совершившего это преступление карают по праву Аллаха и очень строго. Знаменитый российский исламовед Илья Петрушевский пишет:
«Вероотступник не только перестаёт быть членом мусульманской общины, он лишается всех гражданских прав: его брак расторгается, его рабы и рабыни освобождаются, имущество конфискуется в пользу государства. Сам же вероотступник, если он схвачен, должен быть предварительно заключён в тюрьму».
И впоследствии казнён. Почти всегда. Обвинение в неверии или отступничестве —это смертный приговор.
Некоторые правовые мусульманские школы дозволяли трёхдневное увещевание отступника с последующим покаянием. Кто-то допускал такие поблажки только для тех отступников, кто был рождён в другой вере, для женщин и для тех, кто отрёкся от ислама по принуждению. Но в большинстве случаев ридда наказывалась смертью. Ведь согласно шариатскому законодательству, вероотступничество — одно из тягчайших проявлений неверия (куфра).
Именно поэтому мусульманские богословы крайне осторожно подходили к определению собственно отступничества и неверия в целом. Отступником признавали того, кто, будучи мусульманином, принял другую веру или объявил себя атеистом. Точка. Все прочие грехи вероотступничеством не считаются, они просто тяжким грузом ложатся на плечи мусульманина. За грехи он ответит перед Аллахом.
Если разбрасываться такими обвинениями с последующими неизбежными казнями, то так же неизбежно тотальное самоистребление. Именно на эту опасность такфира — обвинения в неверии, указывали мусульманские богословы даже в первые века существования ислама.
Сейчас легко обвиняют в неверии чуть не всех окружающих идеологи запрещённого почти во всех странах, включая Россию, Исламского государства и все прочие джихадисты, в том числе обитающие на Северном Кавказе. Их и окрестили такфиристами.
Теперь на тонкий лёд такфира вступили представители суфийского тариката. У тех, кто принимает такого свойства постановления, нет опасений, что найдутся желающие привести приговор в исполнение?
Соотечественники ингуши, невзирая на «бойкот», приходят на вечерние ифтары-разговения к Евкурову. Юнус-Бек Евкуров вроде бы даже простил «отлучившего» его муфтия по случаю Рамадана.
Но слово-то произнесено. Как говорил пророк Мухаммад, «Если человек скажет своему брату: «О, неверный!», то один из них таковым и окажется. И если обращающийся с обвинением не прав, то его обвинение к нему же вернётся».
