После гибели в Африке российской съёмочной группы было много вопросов. Никто не спрашивал о простом — о фильме «Посол», о языке как необходимом инструменте расследования, о миссии ООН с красивым названием MINUSCA.
Почти месяц назад пришло известие о трагической гибели в Центральноафриканской Республике Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко. Отгремели панегирики, опубликованы и уже почти забыты эпитафии и элегические поминальные речи. Определены версии случившегося. Выдвинуты обвинения. Виновных в гибели журналистов-расследователей из России определяют уверенно, как правило, в зависимости от политических пристрастий и экономических интересов.
Только накануне, спустя почти месяц, до Банги добрались, наконец, российские следователи. У них есть два дня на то, чтобы вникнуть в детали расследования. Два дня, даже чуть меньше, чем провели в ЦАР погибшие журналисты.
Чуть ранее в эту республику отправилась некая группа расследователей-журналистов. Они именуют себя независимыми и изъясняются на невыносимо прекрасном волапюке: «Посмотреть на случившееся через призму общей обстановки в Центральноафриканской Республике, понять, какие причины внутренней, экономической или социальной жизни страны привели к этой трагедии». Кроме того, эти замечательные журналисты активно жалуются на местного генерального прокурора, который отказался выдать по запросу прессы, то есть их самих, биллинги местных телефонов погибшей съёмочной группы.
Отказываются африканские правоохранители сотрудничать, что, конечно, возмутительно и полный непорядок. Журналисты так же надували бы щёки, если такого рода информацию отказались бы им выдать генпрокурор США Джефф Сейшнс или российский генпрокурор Юрий Чайка? Или от Сейшнса и Чайки они легко и беспрепятственно получают такого рода сведения? И только этот африканец в атласной алой мантии и круглой чёрной шапочке по имени Эрик Дидье Тамбо по-дикарски отказывает прессе в её священном праве на информацию? Как иначе объяснить священное негодование независимых расследователей смерти других расследователей? Будем надеяться, генеральный прокурор Тамбо поделится этими данными с российскими гостями из Следственного комитета. Биллинги и список контактов — это важно.
Впрочем, всё это — сарказм, не нужный на фоне трагедии. А потому читатель, при желании, может его мысленно вычеркнуть.
Чем обвинять во всех грехах несчастного генерального прокурора несчастной страны, оценивать сроки, которые отвёл российским следователям на работу в ЦАР родной Следственный комитет, или исследовать филологические изыски отдельных тружеников пера, — лучше попытаться ответить на три простых вопроса, которые отчего-то никто не задавал. По крайней мере, публично.
В ответах можно разглядеть кирпичики, которые стали фундаментом трагического ночного происшествия на шоссе между Сибю и Декоа, убийства трех российских журналистов.
Фильм «Посол»
Вопрос первый: смотрели ли журналисты в ходе подготовки к своей расследовательской миссии фильм с простеньким названием «Посол» (The Ambassador)?
Эту документальную картину, снятую скрытой камерой так искусно, что многие принимают её за игровую типа «Бората», датчанин Мадс Брюггер снимал в ЦАР в относительно вегетарианском 2010 году. Тогда ещё и речи не шло о захвате столицы исламским движением Селека, которое, кстати, возглавлял выпускник Университета Дружбы народов имени незабвенного Патриса Луммбы. Ещё не появились не менее кровожадные боевики якобы христианского движения под названием Анти-Балака. И ещё не было никакой гражданской войны, не было вооружённой до зубов миссии ООН, и правительство хотя бы номинально контролировало страну гораздо лучше, чем сейчас.
То есть было относительно спокойно.
Была просто постколониальная страна, где вся и всё легко продаётся и покупается. Где нанятый вами адвокат ловко посоветует, кому и как дать многотысячную взятку, и ничуть не смутится, когда выяснится, что даже после взятки никто никому ничего не должен. Просто страна, где добывают алмазы и золото, на которые слетаются всевозможные авантюристы с разным цветом кожи, в жажде наживы вывозят ценный товар контрабандой, и все готовы подставить всех.
Очень яркий эпизод — полёт алчного псевдопосла вместе с не менее алчным якобы владельцем алмазных копей на авиатакси к месту добычи вожделенных алмазов. Нервный белокожий пилот, посадив аэроплан на полянке в джунглях, строго предупреждает пассажиров: «Вылетаем в Бамбари через два часа ровно, с вами или без вас». И сразу становится понятно про эти критические два часа. За это время местные любители лёгкой добычи узнают о визите гостей из столицы и можно ожидать чего угодно. Что ещё надо знать про нравы в стране, где тогда ещё не было войны?
Бюджет фильма «Посол» — примерно миллион евро. Только в виде взяток режиссёр под камеру раздал тысяч сто не меньше. Это в относительно вегетарианские времена. В эпоху «до гражданской войны».
После просмотра этого фильма — лететь и что-либо расследовать в ЦАР с бюджетом в 10 тысяч долларов? Это не просто авантюра, это авантюра безумцев.
Язык и его значение
Вопрос второй: знали ли журналисты-расследователи, на каких языках говорят в ЦАР и на каком языке они будут общаться с местными жителями в ходе своих расследовательских съёмок?
Про журналистику и журналистов придумали много хлёстких афоризмов. «Журналистика — это организованное злословие», «Журналистика — литература на бегу», «Журналистика — это то, что сегодня гораздо интереснее, чем завтра»…
Но прежде всего журналистика это — язык. Язык нужен не только для того, чтобы внятно изложить зрителям-читателям свою историю. Он необходим для того, чтобы собирать информацию, и уж тем более, чтобы вести расследование.
Без языка даже не расспросишь случайного прохожего про цены на соль, перец и маниоку на местном базаре, и уж тем более не выведаешь секреты про передвижение наёмников или базы вооруженных повстанцев.
Центральноафриканская республика — страна малонаселённая, но многоязыкая. Там минимум 72 языка. Названия прелестные: банда-банда, бокота, босангоа-бая, гбану, занде (азанде), каба, карре, манза, мбати, нгбака-мабо, пана, северо-западный гбая, юго-западный гбая, южный банда, якома… Нужное подчеркнуть.
Государственными признаны два языка: санго и французский. В идеале для того, чтобы добывать информацию в ЦАР, нужны оба. Французским, с той или иной степенью изящества, владеет примерно четверть населения и практически все госслужащие. Санго, ставший государственным лишь в 1991 году, — это некое койне, полуискусственный язык с упрощённой грамматикой, созданный на базе языка нгбанди. Им более или менее владеет 90 процентов населения.
Без этих двух языков или хотя бы без французского в ЦАР ловить нечего. Даже в миссии ООН с красивым названием MINUSCA. Первый вопрос, который мне задал однокашник, который много лет прослужил в самых разных ООНовских миссиях от Кабула до Багдада:
— Владели ли погибшие французским? В ЦАР франкофонная миссия, местный персонал не обязательно знает английский.
Иначе говоря: даже для полноценного общения с сотрудниками MINUSCA был нужен французский, или, в крайнем случае, переводчик, которому можно доверять на все сто.
У съёмочной группы было полтора языка на троих: немного арабский и немного английский. И мы не знаем, насколько можно было доверять водителю и по совместительству переводчику с красивым именем Бьенвеню Ндувокама, единственному свидетелю жестокого убийства, которого местная жандармерия изолировала в тюрьме, от греха подальше. Мы точно знаем, что на уровень его английского журналисты жаловались начальству в Москве, а контакт этот получили от таинственного сотрудника MINUSCA по имени Мартин, который согласился стать фиксером съёмочной группы, проводником. Хароном, который должен был провести русских по извивам тайного мира Центральноафриканской республики. Содействие этого Харона закончилось в полном соответствии с мифом: пересечением Стикса.
А был ли Мартин?
Вопрос третий: что знали журналисты-расследователи о регламенте работы миссий ООН аналогичных MINUSCA, в которой якобы работал этот таинственный Мартин, согласившийся помогать журналистам из далёкой России?
Официально какая-либо иная работа на стороне сотруднику ООН запрещена. В любой миссии и особенно в такой большой, как MINUSCA, почти 15 тысяч человек, есть категория сотрудников из числа местного населения. Так называемый national staff. Они соблюдают правила менее строго. В бедных странах типа ЦАР все они, даже курьеры и уборщики, — весьма важные люди, так как на фоне остального населения их доходы велики.
Мой добрый знакомый с большим ООНовским опытом не очень верит, что мифический Мартин был человеком из миссии. Разве что курьер из местных. Такой вполне мог дать наводку на машину грабителям. Если Мартин — местный из миссии и это подтвердится, то будет проведено дисциплинарное расследование за нарушение запрета на работу без разрешения Генерального секретаря Объединённых наций. Если же появятся подозрения в том, что этот нарушитель был как-то связан с разбойниками, то возможен отзыв дипломатического иммунитета и передача его местной полиции для дальнейшего расследования.
Мартин — имя распространённое. В миссии на 15 тысяч человек их могут быть десятки. Но в MINUSCA официально заявили, что таковых у них не имеется.
Ещё один важный нюанс. Официально никакие журналисты не могли сотрудничать с миссией в ЦАР даже с разрешения штаб-квартиры в Нью-Йорке. Миссии ООН не сотрудничают с журналистами и никак им не помогают. Они лишь отвечают на официальные вопросы и запросы. Приглашают на пресс-конференции. И только по официальным каналам, через пресс-секретаря. На этом всё. Никакой помощи, тем более в организации съёмок на алмазных копях или золотых приисках. Любые поездки людей, не являющихся сотрудниками ООН, миссию не касаются. Никаких исключений быть не может
Насколько всем в ООН безразлично происшествие с журналистами, доказывает сайт MINUSCA. Там нет ни слова про нападение на журналистов из России и их убийство. Нет ни слова про расследование этого инцидента. Нет даже ответа на призыв американских конгрессменов включиться в расследование. Хотя вроде бы местные жители в Сибю показали тела погибших патрулю ООН. Всё равно ни звука.
Любая миссия ООН — вещь в себе и для себя, и MINUSCA не исключение. Тем более миссия сама регулярно несёт потери. В апреле, мае, июне и совсем недавно, в августе, в результате вооружённых нападений в разных районах ЦАР гибли солдаты в голубых касках. Всего с апреля 2014 года, с момента создания миссии, погибли 73 сотрудника. И это при том, что они выезжают на патрулирование в составе бронированных конвоев и вооружённые до зубов.
…Три простых вопроса: почему убитые журналисты сунулись в эту очень опасную страну фактически без подготовки, без языка, почти без денег и даже не проверили информацию о фиксере из ООН, которую легко можно было проверить?
Вопросы простые. Ответы на них необходимы для успешного расследования.
