Почему коррупционеров у нас сажают каждый день, а уровень коррупции продолжает расти? По данным «Левада-центра», если в 2015-м это волновало 21 процент россиян, то сегодня уже — 41.
Рвачи налетели
Когда в 2012 году у задержанного начальника имущественных отношений Министерства обороны Елены Васильевой нашли полторы тысячи ювелирных украшений, 51 тысячу драгоценных камней и 19 килограммов золота, народ изумился. Ничего себе! Но когда безостановочно жадную дамочку осудили всего на пять лет общего режима и уже через неполных четыре месяца выпустили по УДО — народ закипел от возмущения. Теперь это жульё вконец оборзеет!
Так и случилось. В 2016 году полковник Дмитрий Захарченко затмил всех отечественных коррупционеров. Этому высокопоставленному чиновнику Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (с кем боремся, от тех и кормимся!) инкриминировали получение взятки в 800 тысяч долларов, но оказалось, что это всего один эпизод, мелочёвка. У семьи скромного борца за чистые руки обнаружили 8,5 миллиарда рублей в разной валюте, а кроме того — 13 элитных квартир, 4 дорогих автомобиля, земельные участки, банковские счета…
Оба эти и множество других подобных эпизодов — своего рода коррида для правоохранителей. Они долго играют с жертвой, пугая её публичными заклинаниями о «всемогуществе органов», дразня красной тряпкой неотвратимости наказания, и только потом, когда коррупционер, уверовав, вопреки всему, в свою безнаказанность, превращается в подпольного миллионера Корейко, берут его тёпленьким. Вот, полюбуйтесь на это исчадие ада! Почему задержание проведено только теперь и куда раньше смотрели все, кто должен был смотреть в оба, не объясняется.
На самом деле все крупные посадки, которые нам демонстрируют по телевизору, — лишь крохотная макушка огромного айсберга. Доказательством тому растущее год от года количество преступлений коррупционной направленности. В 2018 году их было зарегистрировано уже 30495 (на 2,9 процента больше, чем в 2017-м). Однако и это, если уже не макушка, то всего лишь вершина айсберга, потому что преступлений той же направленности, которые обнаружить не удалось, во много раз больше.
Плачевные результаты борьбы с коррупцией в нашей стране подтверждает и авторитетная международная организация Transparency International. По её данным, в последние три года в рейтинге восприятия коррупции позиции России ухудшились, и сейчас она занимает по этому показателю 138 место в мире (в 2007 году, перед мировым экономическим кризисом, — было 121-е).
Игра идёт по-крупному. Генеральная прокуратура сообщает: за прошлый год средняя сумма взятки достигла уже 609 тысяч рублей. Это означает, что в основном в корыстных целях используют своё положение не рядовые чиновники, а те, кто находится неизмеримо выше или на коррупционно ёмких должностях. Та же Transparency International называет пять сфер, в которых коррупция в России особенно сильна: правоохранительная система, здравоохранение, образование, государственное управление и налогообложение.
Взятки сладки
Многие считают, что на мздоимство надо смотреть философски. Дескать, недаром у нас народ испокон веков говорил: «взятка чудеса творит», «не подмажешь — не поедешь», «взятка — для порядка»… Да и прочие коррупционные прелести не так страшны, как их малюют. Раньше или позже выжигу словят и осудят «с конфискацией имущества», а, значит, деньги-то обратно вернутся. И вообще, всё это у нас в национальном характере, в нашей стране исторически так сложилось.
Вспомните: ещё в те ветхозаветные времена князья отправляли в города и веси своих наместников и других вольных слуг, не давая им никаких средств для обеспечения. Содержать служилых людей должно было местное население, причём объём содержания обычно не оговаривался. Это так и называлось: поставить на кормление.
В середине XVI века система была отменена. Но лишь де-юре, де-факто она осталась навсегда. Причём чиновный люд продолжал кормиться не только за счёт вверенного ему населения, он исправно тянул и казённое.
При Петре I воровство и мздоимство превратилось в национальное бедствие. Ничего удивительного, ведь первый наш император увеличил число чиновников в четыре раза. Пётр не жалел самых жестоких кар для тех, кто «лакомства ради грешит», «отчего государству не только бедство, но и конечное падение». Тем не менее, коррупция не сдавалась. Историки подсчитали: в среднем из каждых 100 рублей, собранных в казну в виде налогов, 70 — уходили в карманы чиновников. Всякий, кто оказывался у власти, тут же становился богат. Рядом с иными из них царь выглядел просто бедняком.
Наконец, Пётр не выдержал. Будучи глубоко убеждённым, что коррупция — порок не столько милого ему чиновно-полицейского государства, сколько человеческой природы, он создал мощное фискальное ведомство, которое должно было навести порядок. По царскому указу, Сенат избрал обер-фискалом Алексея Нестерова и наделил его чрезвычайными полномочиями. Но вскорости Нестерова пришлось казнить — за те же взятки и воровство.
Ко временам Екатерины II ряды чиновников выросли ещё втрое. Подросла и коррумпированность. Хор чиновников в одной из комедий Василия Капниста, знаменитого драматурга екатерининской поры, с гордостью распевал:
Бери, большой тут нет науки;
Бери, что можно только взять.
На что ж привешены нам руки,
Как не на то, чтоб брать?
Сама матушка императрица прекрасно знала, что происходит в её царстве. Одному вельможе подарила большой вязаный кошелёк — дабы было куда складывать взятки, другого называла Роман–большой карман, Гавриилу Державину откровенно заявила, что менять генерал-губернатора не имеет смысла, ибо старый уже наворовался, а новому ещё предстоит.
Николай I с горечью говорил своему сыну, будущему царю Александру II: «Во всей России только ты да я не воруем».
При советской власти коррупция обрела тотальный характер. Именно тогда воровать у государства стала не только быстро растущая чиновничья рать, но и все остальные — рабочие, крестьяне, интеллигенция… И взятки брать — а равно и давать — тоже стали все: от больничных нянечек, тружеников торговли и сферы обслуживания до брежневского секретаря Бровина, который за 10 тысяч рублей (тогдашняя цена «Жигулей») устраивал просителя на нужную должность. Как и петровское фискальное ведомство, советские отделы по борьбе с хищениями социалистической собственности (БХСС) оказались бессильны.
Будем лечить или как?
Неужели мы и вправду неисправимы?
Ничего подобного! Многие страны страдали тем же недугом, и не меньше нашего. При этом одни мучаются до сих пор, а другие вылечились. Причину этого расслоения легко заметить, взглянув на те же рейтинги восприятия коррупции, которые ежегодно составляет Transparency International. Хронически больные — авторитарные и тоталитарные режимы. На пути к выздоровлению — государства с переходной экономикой. Излечившиеся — демократические сообщества. Таков главный путь к здоровью.
Конечно, и при демократии коррупция жива-живёхонька. Но держится она поскромнее. Там за ней присматривают не только правоохранители (кстати, не столь пугающе многочисленные, как у нас), а и независимые суды, свободные СМИ, общественные организации соответствующего профиля.
Ещё одно полезное средство борьбы — сокращение чиновничьей рати и отделение её от каких бы то ни было видов бизнеса, в том числе от любых госкорпораций. Не надо думать, будто чиновники у нас какие-то плохие люди. Они такие же, как все мы, ничем не хуже и не лучше. Но соблазн слишком очевидных возможностей и сращивания с экономикой губит человека хуже наркотика.
И, наконец, третье эффективное лекарство — бороться надо в первую очередь не с коррупционерами, а с коррупцией, вернее — с условиями, в которых она появляется и растёт.
Наглядный и едва ли не единственный у нас пример — МФЦ. После того как в России стали открываться эти многофункциональные центры по оформлению различного рода документов, низовая коррупция сразу заметно снизилась. Гражданин, которому нужна от государства та или иная важная бумага, теперь не потеет в предбанниках всесильных клерков. Тут даже при всём желании никто не может вымогать у тебя взятку, и тебе самому некому её предлагать…
Ну, а пока мы всем народом платим такую коррупционную дань, в сравнении с которой то, что требовала Золотая орда, — жалкие медяки. Специалисты оценивают коррупционный налог в триллионы рублей, а некоторые даже говорят, будто триллионов этих столько, что они не так уж много уступают расходной части российского федерального бюджета.
К тому же страдает морально-духовное состояние нашего общества. Коррупция разъедает его, словно ржа. Ведь, несмотря на страх наказания, многие просто вынуждены давать «на лапу», иначе лишишься бизнеса, образования, здоровья, а нередко и самой жизни.
Post Scriptum
Анекдот в тему. Жена чиновника — успешная бизнесвумэн, супер-миллионерша. Сын — вице-президент нефтяной корпорации. Дочь — глава крупного фонда поддержки всего и вся. У каждого — яхты, роскошные особняки, виллы, элитные квартиры в центре Москвы и столичных и курортных городов мира, дорогие автомобили, счета в заграничных банках… А сам чиновник? Прозябает на своей жалкой зарплате — неудачник, позор семьи.
