Слово «футурология» в 1943-м придумал социолог Оссип Флехтгейм. А сама футурология начала развиваться с 1960-х годов. Но и теперь эта наука не может похвастать большими достижениями.
Насколько научны научные прогнозы, на которые в канун нынешнего года, как и в канун предыдущих, не скупились средства массовой информации? Как показывает практика, если предсказания касаются ближайших месяцев, им можно верить с достаточно высокой степенью вероятности, ведь речь идёт об открытиях, над которыми уже идёт работа, они уже на подходе. Однако, если прогнозы делаются на десятилетия вперёд, а тем более до конца недавно начавшегося XXI века, это скорее всего лишь вектор желаемого развития, тема для произведений художественной фантастики.
Пальцем в небо
В древности будущее предсказывали жрецы-прорицатели. Они гадали по различным знамениям природы, по знакам, которые в виде ответа даёт божество, по огню…
В Древней Греции в качестве знамения жрецы использовали игральные кости. В Древнем Риме особенно популярными были ауспиции — наблюдения за полётом и криком птиц. Ещё важно было вовремя задобрить богов нужными жертвоприношениями.
В древнем Китае, в эпоху династии Шан, использовали нижнюю часть панциря черепахи (пластрон). На внутренней поверхности просверливали небольшие углубления, потом к этим углублениям подносили огонь и держали до тех пор, пока на внешней поверхности не появится узор из трещин. Этот узор и подсказывал прорицателю нужный ответ.
В эпоху Средневековья прогнозами стали заниматься астрологи, вещуньи, волхвы, гадалки, колдуны, медиумы… Это был доходный и престижный бизнес, правда, в случае ошибки нередко приходилось расплачиваться жизнью.
В наше время это тоже хороший бизнес, но теперь за неудачное пророчество уже давно не казнят. Неслучайно мы так часто слышим заверения «экспертов» о том, что предстоящая зима будет морозной (или, наоборот, тёплой), а лето — прохладным (или, наоборот, жарким). Хотя любой специалист вам подтвердит: наука бессильна в прогнозировании на такой большой срок, тем более невозможно одним словом охарактеризовать, каким будет тот или иной сезон на огромных просторах России или целого континента.
И научные, технологические открытия большей частью предвидеть так же трудно. Вот книга двух немецких авторов — Хагена Байнхауэра и Эрнста Шмакке. Они собрали все, по их мнению, заслуживающие внимания прогнозы, отсеяли самые-самые надёжные и в 1970 году выпустили свой труд — «Мир в 2000 году».
Что-то и вправду сбылось. Но большинство предсказаний, что называется, пальцем в небо. Самолётов на тысячу пассажиров, которые летали бы со скоростью, в 10 раз превышающей скорость звука, нет до сих пор и не предвидится. Численность горожан оказалась далёкой от предполагаемых 80-85 процентов жителей планеты. Только через девять лет после намеченного срока, в 2009 году, впервые за всю историю человечества численность городского населения сравнялась с численностью сельского и составила 3,4 миллиарда человек. Универсальным средством связи стали не видеотелефоны, а мобильники. Морепродукты так и не завоевали ведущее место в рационе землян. Ну, и так далее.
Даже некоторые маститые советские академики — несмотря на то что в этой среде заниматься предсказаниями считалось делом, недостойным серьёзного учёного, — в те же годы тоже поддались футурологическому соблазну и тоже потерпели неудачу. Так, в 1967 году вице-президент Академии наук СССР и председатель её Сибирского отделения Михаил Лаврентьев, а также председатель Совета по изучению производительных сил при Госплане, в ту пору ещё член-корреспондент Академии Николай Некрасов в своей работе «Сибирь. Прогноз на 2000 год» писали, что к началу XXI века население Сибири возрастет до 100 миллионов человек, а производство будет полностью автоматизировано. При этом оба подчёркивали, что это «не плод фантазии, а научно обоснованный прогноз». Конечно, ровно 40 лет назад никому и в голову не могло прийти, какой катаклизм случится на рубеже 1990-х, но даже и без него вряд ли при экстенсивной и затратной советской экономике сибирские просторы превратились бы в край индустриальной мощи, высоких технологий и высокой плотности населения.
Короче, человечество напоминает слепого, который бредёт по дороге прогресса, не только не зная, что там за ближайшим поворотом, но и не подозревая, где этот поворот его ожидает.
Провидцы
Впрочем, у слепого все же иногда бывают поводыри.
Леонардо да Винчи ещё за несколько столетий до появления вертолёта, парашюта и танка создал их чертежи. Жюль Верн рассказал в своих романах о принципах устройства и работы искусственного спутника и управляемой ракеты с реактивным действием больше чем за полвека до их успешных запусков. Алексей Толстой в «Гиперболоиде инженера Гарина» писал о лазере за несколько десятилетий до изобретения этого «волшебного луча»…
Однако, пожалуй, самый выдающийся прогнозист в мировой истории — Артур Кларк, умерший всего девять лет назад . Не знаю, будут ли наши внуки читать его научно-фантастические романы, но то, что и для наших правнуков он останется великим ясновидцем, не сомневаюсь. В 1962 году вышла книга Кларка «Черты будущего», в которой автор назвал не только ряд крупных научно-технических достижений вплоть до 2100 года, но и указал примерные даты открытий. Многое уже сбылось: созданы космические лаборатории, человек высадился на Луну, космические аппараты совершили мягкие посадки на другие планеты Солнечной системы, появилась всемирная библиотека (Интернет)… Не кто иной как Артур Кларк предсказал спутники связи, которые будут находиться на геостационарной орбите Земли (на Западе по сей день ее так и называют – «орбита Кларка»), компьютер, факсимильный аппарат, машинный перевод и многое другое.
Выходит, предвидение в науке и технике всё же возможно? Вот именно — возможно, но не более того. Несмотря на постоянное совершенствование методик, в которых задействованы чудо-компьютеры, новейшие достижения математики, статистики, системного анализа и прочих научных дисциплин, сбываются от силы 50-60 процентов научных прогнозов.
Уравнения с неизвестными
Будущее видится футурологам в густой туманной дымке. Но причины этого тумана им совершенно ясны.
Во-первых, жизнь настолько многообразна, что предугадать все причуды её грядущих изменений совершенно невозможно.
В 1872 году англичане, проведя комплексное исследование лондонского транспорта, сделали ужасающий вывод: к середине ХХ века число экипажей и телег увеличится настолько, что улицы Лондона покроются пятиметровым слоем конского навоза. Сегодня этот прогноз вызывает улыбку, но в доавтомобильную эпоху лондонцам было не до смеха. Ещё катастрофичней было предсказание Томаса Мальтуса. Английский экономист в конце XVIII века рассчитал, что население Земли возрастает в геометрической прогрессии, тогда как средства к существованию — лишь в арифметической, а значит, чтобы избежать массовой голодной гибели землян, надо регулировать рождаемость. Советские идеологи объявили Мальтуса мракобесом и даже фашистом, хотя на самом деле он просто не мог предвидеть развитие агрономической науки, сельхозтехники и возникновение генетики.
Во-вторых, научно-технические открытия в большинстве случаев абсолютно непредсказуемы, и уж совершенно непредсказуемы перспективы, которые могут открыться после таких открытий. Фактически это уравнения, сплошь состоящие из неизвестных.
Александр Флеминг забыл помыть лабораторную чашку и вскоре обнаружил на её дне плесень — пенициллин. Антуан Беккерель, сунув пачку фотопластинок в шкаф с образцами различных руд, открыл радиоактивность. Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик слыли чудаками, один из коллег прозвал их «клоунами из цирка». Но именно эта парочка, увидев однажды материалы рентгенографических исследований Мориса Уилкинса, заявила: «Если повезёт, искомая структура окажется спиралью, ведь любая другая конфигурация была бы намного сложнее». Так была открыта структура генетического материала, потянувшая на Нобелевскую премию. Дмитрию Менделееву, как знают даже школьники, периодическая таблица элементов и вовсе привиделась во сне. Наш современник, Нобелевский лауреат Жорес Алфёров в 1970 году успешно защитил докторскую диссертацию, в которой обобщался новый этап исследований гетеропереходов в полупроводниках; но он тогда не мог предвидеть, что благодаря его исследованиям мы получим мобильные телефоны, проигрыватели компакт-дисков, светодиоды, солнечные батареи и волоконно-оптические линии связи.
Ну как можно предусмотреть случайности, шутливые пророчества и озарения в виде сновидений?! Тут бессильны самые изощренные методики и самые совершенные компьютеры.
Если бы да кабы…
О повышении КПД научных прогнозов мечтают многие. Члены правительств различных стран, руководители финансовых, инновационных и промышленных компаний, генералы… Это помогло бы более осмысленно и эффективно планировать будущее, экономить массу средств, времени и людских ресурсов.
Сами учёные в ответ только смеются: уложить творчество в прокрустово ложе бизнес-планов невозможно. Да, теоретические исследования — главным образом, за счёт повышения стоимости уникального оборудования — становятся всё дороже, а их результативность остаётся примерно такой же, какой была в те времена, когда оснащение лабораторий ограничивалось примитивными колбами и газовыми горелками. Некоторые проекты уже приходится осуществлять в кооперации крупнейших транснациональных компаний или даже нескольких государств. Тем не менее иного пути нет. Как давным-давно сказал мне со смехом один физик, если бы какой-нибудь учёный мог знать, что завтра будет сделано такое-то открытие, он сделал бы его сегодня.
Тем странам, которые не понимают, что в современном мире расходы на науку — не только на прикладную, но и на теоретическую — обязательны, всё равно придётся потом заплатить, но гораздо больше — или используя чужие разработки, или пытаясь наверстать собственное отставание в научно-техническом прогрессе.
