Садко — самый популярный житель Новгорода Великого. Мы знакомы с ним с детства по мультфильму, с юности — по опере Николая Римского-Корсакова или по фильму 1950-х годов. Все знают: Садко — сказочный персонаж. Но так ли это?
Прежде всего: сказочному персонажу положено жить в сказочной стране. А Садко живёт в реальном мире — возле новгородского «моря», Ильмень-озера. Оно большое, коварное нравом, и в понимании наших предков, не слишком искушённых в гидрографии, вполне могло сойти за море, оттого там и царь морской. И хотя все девять версий былины о Садко были записаны в Олонецкой губернии, это именно Ильмень, а не олонецкая Ладога, ведь в текстах фигурирует Господин Великий Новгород.
Почему же в Новгородской губернии утратили эту былину, а в Олонецкой, где жило много новгородских переселенцев, сохранили? Ответить на это трудно, но скорее всего олонецкие новгородцы как переселенцы бережнее относились к фольклору своих предков, который напоминал им о далёкой родине.
А вот был ли Садко горожанином? Вряд ли. Он любил постоянно играть на берегу озера, а от Новгорода, даже современного, до озера, если пешком, то совсем неблизко, что уж говорить о древнем городе, который ещё дальше отстоял от Ильменя вниз по Волхову. Попробуйте-ка от Торговой стороны, скажем, через мост пройти до Кремля, а там береговыми улицами в сторону озера. Да замучаетесь шагать! А представьте, каково проделывать этот путь с гуслями? Они тяжёлые, это вам не губная гармошка. Так что искать следы родины Садко нужно за городом, по прибрежным деревням.
Кое-что с древних времён действительно сохранилось по берегам Ильменя. Увы, не на западном берегу — он слишком рекультивирован, там много современных построек, много дачников, ведь здесь до Новгорода рукой подать. На южном высоком берегу — старинное село Коростынь, но и здесь Садко вряд ли жил: к озеру тут нужно спускаться по крутому осыпающемуся обрыву. Восточный берег, увы, — сплошная болотина, здесь в древности стояли рыбацкие деревушки на один-два дома, но такие места не для гусляра-профессионала. Остаётся северный берег, точнее, северо-восточный, потому что на северо-западном — сам Господин Великий Новгород.
И вот тут можно попытать счастья. Есть у нас одна примета, но о ней позже… А пока просто полюбуемся на окрестности, вдохнём вольный ветер с озера. Названия-то здесь какие — Нильско, Гостцы, Веретье, Замленье… Деревни всё старинные, учтённые в переписной книге Деревской пятины ещё в 1495 году. До сих пор сохранились там деревянные дома конца XIX — начала ХХ веков. Это постройки, характерные для северо-восточного Приильменья, — высокая подызбица (или подклет), прикролёк вдоль фасада, пристроенная хозпостройка (иногда называемая каретником). Всё сведено под единую крышу, которая ровной линией опускается практически до земли. Очень удобно: не надо в непогоду выходить из помещения, чтобы задать корм скотине или взять дров.
Дома эти чрезвычайно живописны и почти все обитаемы, не заброшены. Конечно, конец позапрошлого века — это не седая древность, но крестьянские избы сотни лет не живут, особенно в здешне сыром климате. И есть предположение, что сохранившиеся избы весьма похожи на своих предшественниц, — новгородцы всегда были весьма консервативны.
Ильмень — грозное озеро
Рядом с деревней Поляны, где на карте отмечено урочище Понеделье, на речке Понедельке находился Николаевский Понедельский мужской монастырь. Впервые он упоминается в летописях за 1386 год, когда здесь рядом стоял Дмитрий Донской со своими войсками во время своего похода на Новгород.
Причина того похода заключалась в «озорстве» новгородских ушкуйников (пиратов) на Волге. К Донскому приезжал новгородский архиепископ Алексей, приезжали послы новгородские мир заключать. Вот как об этом сказано в Пискарёвской летописи: «Тогда же предиреченные послы ноугородцкие, ехав на Понеделье, добили челом великому князю Дмитрею Ивановичю за Великий Новгород и мир взяли по старине. А за винные люди докончали, заволжан и хто в путь с ними ходил, и за тех, за кем княжьчина залегла, 8000 рублёв и чёрной бор князю великому с них взятии». Правда, в других летописях ставка Дмитрия Донского указывается немного в другом месте — на правом берегу реки Ниши, где находилось сельцо Ямно с одноимённым озером рядом.
И вот с этими местами связано имя Садко — вполне реального человека. В новгородских летописях есть одно упоминание, датированное 1167 годом: «На ту же весну заложи Съдко Сытиницъ церковь камяну святую мученику Бориса и Глеба, при князи Святослави Ростиславици, при архиепископе Илии».
Почему же Садко Сытинец заложил церковь именно Бориса и Глеба? Былина утверждает, что купца во время бури на озере спас Никола Угодник, в честь которого он и построил церковь (а вторую посвятил Пресвятой Богородице). Но ничто не мешает предположить, что Борисоглебская церковь, отмеченная в летописном документе, в фольклоре трансформировалась в Никольскую и Богородицкую. Казалось бы, какая особая буря может здесь быть, это ведь не море, здесь не глубоко? В том-то и дело, что неглубоко, часто метра четыре. Когда злой ветер шелонник (дующий с запада, где в озеро впадает река Шелонь) начинает баламутить озёрную воду, она взбивается до самого дна, перемешивается с песком, и получается «тяжёлая волна». Удар такой волны с песком легко опрокинет небольшое судно. По летописям и легендам, множество ильменских сойм — традиционных ладей — погибло во время бурь. Было даже одно массовое кораблекрушение, когда шелонник разметал флот рушан — жителей Старой Руссы, которые плыли из Великого Новгорода, отчаявшись пересидеть там нашествие московского князя. Потери исчислялись сотнями сойм! А ведь новгородцы на воде опытны, недаром были успешными пиратами-ушкуйниками.
Практически все деревни, которые здесь сохранились, — Замленье (Замлинье), Хохули. Льзень, Веретье — входили в состав Сытинского погоста. Даже здешняя речка называется Сытенка. А местные покажут на кладбище в километре за деревней Льзень, где от Успенской церкви остались только плитка пола и кучи битого кирпича, и скажут — вот оно, село Сытино, известное с 1477 года, а то и раньше. Действительно, на картах XIX века здесь указано село Сытино, где в 1909 году проживало 102 человека и где были школа, кузница и две чайных. Но также известно, что с 1582 года в этом месте упоминается село Кунья Гора, а центр погоста оказывался в стороне. В 1477 году в селе Сытино была церковь Петра и Павла, а не Успенская церковь. И во всех документах остаётся неизменным наименование погоста — Сытинский, при том, что упоминается и село Кунья Гора, которое, кстати, принадлежало долгое время Троице-Сергиевой лавре и некоторое время Иверскому монастырю.
По моему мнению, исторический центр Сытинского погоста — село Сытино, известное с 1477 года, когда в нём со своим штабом с 23 по 27 ноября находился Иван III и где он принимал очередную делегацию новгородцев во главе с архиепископом Феофилом, просящих о пощаде и мире, — на самом деле находился не здесь. Это совсем недалеко — у современной деревни Вейско, на берегу нынешней речки Замлинки, которая, в соответствии с документами 1785 года, тогда называлась Сытинка. Именно здесь были остатки церкви Петра и Павла и несколько небольших возвышенностей типа сопок со слоями камня и земли. И понятно, почему жилой дом священника Петропавловской церкви Сытинского погоста располагался в деревне Замлинье — это же прямо через речку!
Камень синь да горюч
Вот так и получается — легендарный Садко, легендарное Сытино, и оба неуловимы! Но вот обещанная примета. В былине упоминается местная труднодоступная достопримечательность в водах озера. Это Синий камень:
А и пошел Садко да ко Ильмень он ко озеру,
А и садился он на синь на горюч камень,
А и как начал играть он во гусли яровчаты,
А играл с утра как день топерь до вечера.
А и по вечеру как по поздному…
Что за камень такой — синий, да ещё горючий? Ведь все немногочисленные крупные валуны, лежащие в ильменской воде у берега, — это гранит, остальные породы (гнейс, диабаз, известняк, песчаник) представлены галькой. Любители мистики, пожалуй, придумают что-нибудь ужасное и удивительное, начиная с голубой крови водяных змей и заканчивая светящимся метеоритом.
Однако, на мой взгляд, объяснение простое: такой камень мог служить ориентиром и своеобразным маяком для рыбаков. До сих пор в прибрежных деревнях помнят об этом Синем камне и могут его показать. Наверху камня есть углубление, где удобно разжигать огонь — не обязательно костёр, который разрушает гранит, нет, это могла быть и масляная плошка с фитилем, ведь в темноте огонёк виден далеко. Так делали в европейских странах на рыбацких побережьях, в основном на озёрах, где нет сильных штормов. Учитывая месторасположение камня — между двух групп деревень, до каждой из которых несколько километров, — эта версия кажется наиболее правдоподобной.
Ну и напоследок: почему легендарный исторический Садко играл именно на гуслях? В средневековом Новгороде были и другие инструменты, все они назывались «гудебными сосудами» (издающими звуки). Многочисленные и разнообразные гудки-дудки, жалейки, рога, свирели, сопели, кугиклы, бубны, колокольцы, варганы были популярны на народных праздниках. Но ничто не могло сравниться с гуслями! Хорошо настроенные, они издавали звук торжественный и певучий, без дребезга и свиста, и игра на них считалась вершиной музыкального мастерства, то есть настоящим искусством.
Так что Садко, пленивший своей игрой даже морского царя, мог считаться супер-музыкантом своего времени. И весьма характерно, что символом вольного Великого Новгорода стал именно музыкант — пусть и занявшийся торговлей, но не изменивший своей музыке.
Фото: Александра Потравнова
На фото: Там, на острове, деревня Наволок на Ильмене. Ей минимум 500 лет, а сколько максимум — никто не знает. Деревня и сегодня жилая: дома стоят, скот ходит, летом сады-огороды цветут-плодоносят. Предполагаемая родина Садко совсем рядом…
