Сегодня все у нас патриоты. Иные даже такие па-атр-риоты, что попробуй усомнись. Вот только на деле этот патриотизм ощущается не так уж часто. Почему?
Ещё четверть века назад мы страдали крайней формой мазохизма. То ракета полетела не туда, то генеральный прокурор барахтается в постели с проститутками, то министр проворовался… Да где ж ещё такое может быть?! Только у нас в ЭрЭфе!
Деньги свои мы называли «деревянными», страну, из которой недавно вышли, — «совком», а себя — «совками». И, начиная время от времени выезжать за границу, вели себя, словно дикари: скупали в тамошних лавчонках самый дешёвый ширпотреб, по возвращении хвастались покупками и увиденным, при этом матерно восхищаясь европейским порядком и чистотой.
Но вот после тучных нулевых, переполненных гедонистическим восторгом, маятник нашего мировосприятия качнулся в обратную сторону и тоже до упора. Теперь мы самые-самые, самее всех.
В ресторанах наш человек ведёт себя как истинный гурман и непревзойдённый знаток того, как его должны обслуживать: не дай бог, если чего не так хоть в московском «Национале», хоть у парижского «Максима»… Попробуйте прилюдно сказать, что современная Россия — развивающаяся страна, что наша история замешана на большой грязи и ещё большей крови или, что наш футбол — всего лишь тщетное подражание итальянскому и немецкому. В лучшем случае на вас посмотрят с суровым осуждением, а в худшем — могут и кулаком приложить. А все эти европейцы, американцы — тупые: они ж не читали ни Донцову, ни Дашкову и не знают, что на свете есть такой город — Кинешма…
В общем, патриотизм у нас настолько огромен, что куда ни плюнь, сразу обязательно угодишь в патриота. Однако повседневная жизнь свидетельствует об обратном: настоящего патриотизма у нас, к сожалению, очень мало, и с патриотами, мягко говоря, не густо.
Начать с тех же плевков. Плюнуть на свою Родину — в буквальном смысле слова — считается у нас обыденным делом. Поэтому, шагая по нашим городам, надо внимательно смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в эти отходы чужой жизнедеятельности. Я уж не говорю про окурки, смятые пачки из-под сигарет, обёртки от конфет, жевательной резинки и мороженого, пустые бутылки из-под пива и прочий мусор.
А в какой мере сочетаются с патриотизмом такие массовые явления, как коррупция и воровство государственных средств, стремление чиновников и предпринимателей отправить своих детей учиться за границу, неуёмная страсть всех, у кого появились большие деньги, инвестировать их не в отечественную науку и культуру, а в зарубежную недвижимость, дорогущие яхты, футбольные команды?..
Вот весьма характерные итоги свежего социологического опроса, проведённого лабораторией политических исследований НИУ ВШЭ среди российских студентов. Какими характеристиками должна обладать страна, чтобы ею можно было гордиться? На первом месте — большая территория (51 процент), на втором — численность населения (41), на третьем — максимальная свобода частного предпринимательства (29), на четвёртом — высокое качество политической элиты (22), на пятом — стремление иностранных учёных работать в стране (20).
В эту топовую пятёрку не попали ни личные и гражданские свободы, ни прозрачность власти и её ответственность перед людьми, ни низкая коррупция, ни качественное образование и медицинское обслуживание… Странный какой-то патриотизм у нашего современного студенчества.
Впрочем, не менее странный, чем у многих из поколения их родителей или из поколения бабушек и дедушек. В качестве эксперимента задайте им невинный вопрос: собственно говоря, а что такое патриотизм? Уверен, почти все — за редкими исключениями — ответят: любовь к Родине. Но ведь это лишь первая патриотическая ступень, тогда как есть ещё вторая, повыше — чувство личной ответственности за всё, что происходит в твоём Отечестве.
Вот сколько у нас странного патриотизма. К тому же он достаточно многолик, потому, возможно, для кое-кого и кажется настоящим.
Итак, каковы же они, разновидности современного патриотизма…
1. Государственный. Он растёт из довольно широко бытующего непонимания, что страна и государство — разные понятия.
Приверженцы такого патриотизма любят рассуждать о державности, империи и о том, что государство у нас важнее всех — и отдельного человека, и даже всего российского народа.
Как-то раз я столкнулся с одним писателем. Он мнит себя историком, но на самом деле исторические легенды вставляет в свои книжки как истинные факты, а факты отбирает по идеологической надобности. Так вот, этот писатель в ходе публичной дискуссии, ничтоже сумняшеся, объявил:
— Я — патриот нашего государства!
— Что же вы больше любите в нашем государстве? — поинтересовался я. — Минздрав или Генпрокуратуру? Росстат или Ростехнадзор? Может, полицию или службу исполнения наказаний? …Или вы просто перепутали государство со страной?
Патриот своего государства — абсурд. Государство — аппарат насилия, который должен находиться под контролем общества. Так как же можно любить то, что мы призваны контролировать, тем более эту свою обязанность выполняем не ахти как хорошо?
Назову всего троих великих граждан России — Ивана Бунина, Николая Бердяева, Фёдора Шаляпина. Все они — писатель, философ и певец — не принимали большевистское государство, но при этом оставались истинными патриотами России.
2. Чиновничий. Распространён среди бюрократии, которая открытым декларированием предмета своей любви напоминает представителей первого вида. Но схожесть эта лишь кажущаяся, ибо на самом деле бюрократы любят не государство, которое они с куда большим основанием, чем кто-либо другой, называют «своим», а себя в этом государстве.
Бюрократы из своих патриотических чувств частенько стремятся «бежать впереди паровоза». Это выражается в том, что они, стараясь угадать желания сверху, то и дело предлагают простые и жёсткие меры. Так, в последнее время они наперебой требуют решить проблему с самозанятыми, работающими в тени, исключительно кнутом — лишить их медицинской страховки, заставить платить «налог на тунеядство», запретить выезжать за границу и т.д. Иногда не только предлагают, но и действуют: к примеру, мою хорошую знакомую не приняли на госслужбу, объяснив это тем, что у неё сын… живёт в Америке.
3. Послушно-восторженный. В отличие от предыдущей разновидности, эти патриоты отождествляют Родину не с государством, а с его представителями.
Смысл такого патриотизма берёт начало в старинной формуле «Вы — отцы наши, а мы — ваши чада». Отцы — потому что многие привыкли благоговеть перед начальством ещё с тех давних пор, когда оно было шаманом или одним из вождей племени.
Коротко и ясно сказал о таком патриотизме едкий Михаил Салтыков-Щедрин: «Многие склонны путать два понятия: “Отечество” и “Ваше превосходительство”».
4. Бездумный. Этот, наиболее массовый, вид ещё нередко называют ура-патриотизмом. Характеризуется бешеным восторгом в связи с любым успехом «своих», который доступен массовому восприятию.
Например, победа команды родного города или сборной в футбольном матче, турнире страны нередко сбивает этих патриотов в толпы, которые, подогрев себя непомерным употреблением алкоголя, хором выкрикивают «Россия вперёд!», «“Зенит” — чемпион!», «“Спартак”— чемпион!», «Оле, оле!» и прочие глубокомысленные сентенции. После чего патриотическую толпу обычно охватывает приступ отчаянной брутальности, и приступ этот бывает настолько страшен, что купировать его удаётся только с помощью такого сильно действующего препарата, как Росгвардия.
Подобных патриотов отличают две характерные особенности. Первая: сами они не имеют никакого отношения к тем достижениям, которые заставляют их в порыве восторга терять остатки разума. Вторая: любые успехи соотечественников, не связанные с массовыми зрелищами и шоу-бизнесом, проходят мимо их внимания совершенно бесследно. Вы можете победить в самом престижном конкурсе виолончелистов, выиграть первый приз на всемирной олимпиаде программистов или даже получить Нобелевскую премию по физике — в среде ура-патриотов всё это не вызовет ни малейших эмоций.
5. Профессиональный. Приверженцы (точней, служащие) этого патриотизма демонстрируют свою любовь ко всему отечественному исключительно на публике. И чем публики больше, тем речистее они убеждают всех, что всё наше — лучшее и мы всегда правы. Иногда складывается такое впечатление, будто, как сказал один мудрец, они так нас расхваливают, словно хотят продать.
И отчасти это правда, потому что на своём патриотизме эти люди просто зарабатывают деньги, а иные к тому же политические очки. Чтобы догадаться об этом, достаточно несколько минут посмотреть по ведущим каналам ТВ так называемые ток-шоу.
6. Жалостливый. Им страдают те, кто, напичкав себе голову критическими статьями и телевыступлениями разных обозревателей, делающих карьеру на разоблачениях и компроматах, искренне жалеют родную страну, разоряемую чиновниками, олигархами, банкирами, чубайсами-кудриными, сионистами и полчищами зарубежных врагов.
7. Националистический. Этот вид очень опасен, и его сторонники крайне опасны. Их любовь ко всему своему основана на ненависти ко всему чужому, а ненависть настолько велика, что любовь за ней уже и не видно.
8. Казённый. Слава Богу, у нас такой существует только в истории. Но в сравнительно недавней. Старшее поколение ещё помнит, как после Победы Иосиф Сталин объявил борьбу с «низкопоклонством перед Западом».
До этого в школе учили, что паровой котёл изобрёл Уатт, теперь начали учить, что — сибирский мастер Иван Ползунов. Изобретателем вольтовой дуги стал уже не Вольта, а Василий Петров, после чего велели говорить «дуга Петрова», хотя этот талантливый самоучка сам озаглавил свой основной труд «Известие о гальвани-вольтовских опытах…». Электрическую лампочку, как вдруг выяснилось, изобрёл не Эдисон, а Павел Яблочков, и радио — не Маркони, а Александр Попов.
Тогда, во второй половине 1940-х годов, газеты пестрели заголовками «Россия — родина электричества», «родина авиации», «родина радио» и т.д. И никто не мог написать, что в стародавние времена патентов не было, а чуть позже, когда патенты появились, русские учёные-интеллигенты считали, что патентовать свои открытии не обязательно.
Многое из того, что ещё вчера носило иностранное, «непатриотическое», название, переименовали на русский лад. Французская булка превратилась в «городскую», турецкие хлебцы — в «московские», английская соль — в «горькую», кафе «Норд» на Невском проспекте — в «Север», Петергоф — в Петродворец, Шлиссельбург — в Петрокрепость, Ораниенбаум — в Ломоносов… В футболе все английские термины, несмотря на то что родоначальниками этого вида спорта всегда считались британцы, велено было заменить на русские: «голкипер» стал «вратарём», «хавбек» — «полузащитником», «корнер» — «угловым», «пенальти» — «одиннадцатиметровым»… Футбольные комментаторы обязаны были бдительно следить за используемой терминологией, в том числе и за тем, что команду из дружественной страны следует называть «соперниками», а из недружественной — «противниками»; такова была советская политкорректность…
9. И, наконец, ещё один вид патриотизма — тихий. Его приверженцы не любят говорить о своей любви к Родине, тем более на публике. Зато они часто говорят о том плохом, что происходит у нас в стране, о тех проблемах и недостатках, которых у нас так много. Других патриотов это раздражает, возмущает и даже приводит в негодование. Но о плохом говорится не с радостью, как стараются считать иные блюстители чистоты отечественных риз, а — с болью.
Это то самое чувство, которое описал в «Войне и мире» Лев Толстой, назвав его «скрытой теплотой патриотизма».
