Профессор Иван Гревс: грани таланта

Иван Михайлович Гревс — одна из уникальных фигур в интеллектуально-духовной истории Петербурга. И как всякая экстраординарная личность, он несёт в себе загадку, которую каждый из нас пытается разгадать по-своему…

В окружении учеников

Профессор историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета Иван Гревс вошёл в историю отечественной и мировой культуры как выдающийся историк западноевропейского, преимущественно итальянского, средневековья, античности и вместе с тем как один из основоположников петербургского и ленинградского (1920-х годов) краеведения и экскурсиеведения.

Между тем Гревс был прежде всего учителем, преподававшем как в вузах, так и в средних учебных заведениях Петербурга–Петрограда–Ленинграда. В частности, он считается основателем семинарского метода в университетском преподавании.

Учителя боготворили ученики. В 1911 году в сборнике «К двадцатипятилетию учёно-педагогической деятельности Ивана Михайловича Гревса» они писали: «Вы предостерегали от грозной опасности иссушить и обеднить свою душу, извратить понимание бесконечной сложности жизни в исключительной преданности одной истолковывающей её формуле. Полный благоговейного уважения к тому мировому духу, который, проходя сквозь рождения и смерть, сквозь порывы и возвраты, сквозь изменчивое трепетание пламенной жизни, на вращающемся станке времени вечно ткёт живую одежду Божества, Вы, как историк и мыслитель, развертывали перед нами богатую картину этой многоцветной и многоликой действительности, звали к внимательной и независимой оценке заключенных в ней ценностей и стойкой их защите» [1].

В течение своей долгой жизни профессор Гревс неоднократно подвергался гонениям властей. Но каким-то чудесным образом уцелел и в революционной, и в сталинской мясорубке.

Последний этап научно-педагогической жизни Гревса начался в 1934 году, когда власти решили восстановить исторические факультеты и использовать «старых специалистов». Иван Михайлович был приглашен на кафедру истории средних веков Ленинградского университета.

Вот характеристика, выданная ему 2 декабря 1937 года:

«Гревс И.М. — беспартийный. 1860 г. рождения, из дворян помещиков. До 1917 г. был членом партии кадетов. Окончил Петербургский университет в 1883 г., профессор с 1892 г. на Высших женских курсах и с 1903 г. в Петербургском университете. Имеет многочисленные печатные труды по истории средних веков, главным образом раннего средневековья. Совершенно не знаком с марксизмом, по своим историческим взглядам — идеалист.

Владеет огромным фактическим материалом.

В университете работает с 1 сентября 1934 г., ведёт занятия с аспирантами и спецсеминар со студентами.

В общественной жизни участия не принимает» [2].

На студентов и аспирантов 1930-х годов облик старого профессора производил неизгладимое впечатление: он был живым памятником русской культуры XIX века. В. Рутенбург, один из его учеников, писал: «Несмотря на то, что мы начали слушать И.М. Гревса, когда ему уже было 75 лет, его сдержанный, но неиссякаемый научный энтузиазм оказывал на нас, думается, не меньшее воздействие, чем на многие предшествовавшие поколения его учеников [3]». Б. Каганович, другой ученик, вспоминал: «Когда в начале 1980-х автор этих строк спросил у проф. М.Е. Сергеенко, автора прекрасных работ по Древнему Риму, учившейся ещё до революции у И.М. Гревса на Бестужевских курсах: “А Гревс был крупный ученый?”, она ответила: “Гревс был больше, чем крупный ученый”» [4].

«Островитянин»

В 1920-е годы в очерке о Васильевском острове Гревс писал: «Васильевский остров вырос как главное, активное средоточие науки и просвещения в Петербурге и России. Это наш Латинский квартал» [5. Л. 23]. И в другом месте: «Научно-учебная часть выдающаяся особенно дорогая черта Васильевского острова… Научные и учебные учреждения притягивали ˂сюда˃ большие умственные силы интеллигенции. Многие академики, профессора, учёные специалисты, педагоги, писатели, художники обитали на острове издавна, и в самых их домах и квартирах проходила интенсивная духовная деятельность (кружки, салоны, общества), много творившая и влиявшая широко на интересы района, жизнь города и развитие страны. Около них копились научные, литературные и художественные богатства… Трудно перечислить квартиры живших на Васильевском острове академиков, профессоров, деятелей искусства, которые являлись индивидуальными ячейками идейного общения и совместного творчества духовных ценностей… Нельзя пересчитать всех жилищ на Васильевском острове, в которых происходила интенсивная умственная жизнь из поколения в поколение. Многочисленное студенчество, также жившее на Васильевском острове, в свою очередь вносило в “василеостровскую культуру” живые и бодрые соки» [5].

Дорогому его сердцу Васильевскому острову Иван Михайлович старался никогда не изменять. Он был преданным «островитянином»: здесь он жил, учился и работал большую часть своей долгой жизни.

Наука и религия

Дореволюционная принадлежность Гревса к партии кадетов — свидетельство не только его тогдашних политических убеждений, но и принадлежности к профессорско-преподавательской корпорации, большинство которой и составляло костяк конституционных демократов.

А духовно Иван Михайлович, несомненно, был идеалистом. Вот что он сам рассказывал о религиозных началах своих детских лет: «…может быть, сильнее всего, больше всех праздничных служб я в богослужении любил ту, которая, в самом деле, в христианском культе составляет великий центр — литургию. Её я всю знал наизусть, как то, что возглашается во всеуслышание верующим, так и многое из того, что тихо произносится священнослужителем в алтаре» [2. С. 29].

В алтарь во время литургии заводил Ваню Гревса священник, оценивший интерес ребёнка к богослужению. Иван Михайлович вспоминал: «Одной из игр детства было для меня изображение священника, совершавшего богослужение, и я отдавался ей не только с увлечением, но и с благоговением… мне это было не только забавно, но (являло собой) повторение и фиксирование значительных впечатлений, совершенно чуждое какого то ни было не только вышучивания, но и легкомыслия… мне настолько была потребна эта игра, что я стал скрываться, а когда меня застигали в облачении или с импровизированным кадилом в руках, я отнекивался… я сам с годами считаю, что то были годы развития религиозности. Очень любил я также устраивать колокольню в саду. На какой-то яблоне над хорошим горизонтальным cуком, когда удобно было влезть, я привязывал на ветке передвижные колокола… Целыми часами вызванивал я к разным службам, изменяя в воображении неподходящий к церковному слишком тонкий их звон» [2. С. 27].

Не несут ли в себе такие воспоминания разгадку экскурсионного метода Гревса, как, впрочем, и силы воздействия его знаменитых лекций и семинариев? Что если Иван Михайлович читал свои лекции, вёл экскурсии и занятия из роли священника, проводящего литургию и призывающего к ней? Отличительная особенность экскурсий, по Гревсу, — «путешественность», понимаемая в качестве некоего одухотворённого движения. Но путешествие можно рассматривать как Шествие по Пути. Такое же Шествие — литургия, изначально задумывавшаяся как совместное служение паствы и священника Богу. Не подобным ли Шествием были гревсовские экскурсии и занятия?

Путь христианского Слова — Жертва, принесённая на Кресте. Такая Жертва — основа церковной литургии верных, или Слова. А это значит, что жертвенность, отказ от себя во имя других неизбежно одухотворяли преподавательско-экскурсионную работу Гревса, вполне вероятно имевшую литургийную матрицу.

И не сокрыт ли именно в особенном служении другим во время лекций, семинариев и экскурсий Ивана Михайловича — секрет притягательности его личности и его учительства? Этот секрет — во вложенных Богом от рождения природных данных, отшлифованных культурой и соединенных с литургичностью.

Не исключено, что он воздействовал с позиций священника, ведущего литургию, не только на души, но и на судьбы своих учеников, со многими из которых его связывали ещё и личное общение, личная дружба. И литургией оказывались не только его лекции и иные занятия с учениками. Ею оказывалась сама жизнь.

Профессор Иван Гревс был глубоко верующим христианином, религиозным идеалистом, полагавшим, что наука неотрывна от Бога. Гревс писал: «…ложный, узкий, однобокий и поверхностный, обманчивый взгляд — противопоставляет культуру и религию. Религия — душа культуры, она — её живительный, движущий и связующий центр; она — её абсолютное и вечное основание; она же и освободитель бессмертного духа от порабощения временным соблазном и лжи, светящий и греющий, очищающий пламень… Надобно отождествить культуру со всем творчеством человека…; научное познание есть необходимый, высокий её элемент; творчество же религиозное — её фундамент и вершина, корень и венец. И Наука — не противница и не соперница религии, а сотрудница в открытии истины, только сферы их различны: наука ищет достоверного, но относительного знания, религия открывает абсолютную веру…» [6].

Не удивительно, что Гревс дружил с Владимиром Вернадским, писавшем о сменяющей биосферу ноосфере — сфере разума. Владимир Иванович тоже жил и работал на Васильевском, причём в 1880-е годы непродолжительное время — в квартире Гревса на 7-й линии, 60.

Последнее пристанище

В сентябре 1940 года Гревс с семьёй въехал в небольшую квартиру под номером 58 в доме 16 на 21-й линии Васильевского острова. Здесь Иван Михайлович и скончался. Это случилось 16 мая 1941-го, в его 81-й день рождения.

Елена Скржинская — крупный учёный-античник и медиевист, давняя ученица профессора Гревса — рассказывала о своём учителе:

«Он интересовался каждой исторической диссертацией, никогда не отказывал в содействии, консультации, указании и неизменно присутствовал при защитах или, как он часто называл, на “диспутах”. Редко проходили заседания кафедры истории средних веков без его участия. За день до кончины он, как обычно, пришёл на такое заседание и сидел с удивительной для его возраста бодростью, скрестив на груди руки, не опираясь на спинку стула, не облокачиваясь на стол; выслушав доклад молодой аспирантки, он выступил с кратким, ясным и доброжелательным словом» [7].

И далее: «Смерть унесла его внезапно, вероятно безболезненно, в присутствии жены и дочери (обе погибли спустя несколько месяцев в жестокую зиму голодной блокады Ленинграда). Убелённый сединами и как бы спокойно уснувший, он лежал в своём маленьком кабинете, где его окружали неразрывные с ним образы — портрет молодого Данте, широкая панорама Флоренции среди тосканских холмов, портреты матери, друзей, академика Васильевского и младшей дочери — девушки с длинными косами в белом платье, умершей в шестнадцатилетнем возрасте, что было, может быть, наиболее острым горем его зрелых лет. Через два дня тело перенесли в большую аудиторию исторического факультета университета, где была совершена гражданская панихида. Похороны состоялись на Волковом кладбище… Провожавшие, взглянув в последний раз на бледное, мертвое лицо старца, не увидели на нем “хладных, бесчувственных черт бесчеловечной старости”: от них ушёл мягкий, добрый, внимательный и ласковый друг и учитель…» [7].

Он ушёл в василеостровское ноосферическое будущее.

1 – К двадцатипятилетию учёно-педагогической деятельности Ивана Михайловича Гревса: Сб. статей его учеников. СПб., 1911. С. I–II.

2 – Вахромеева О.Б. Человек с открытым сердцем. Автобиографическое и эпистолярное наследие Ивана Михайловича Гревса (1860–1941). СПб., 2004. С. 341

3 – Рутенбург В.И. Встречи Гревса с Италией // Россия и Италия. М., 1993. С. 309.

4 – Каганович Б.С. Русские медиевисты первой половины ХХ века. СПб., 2007. С. 67

5 – ОР РНБ. Ф. 1148. Ед. хр. 69. Л. 23, 25. Гревс И.М. Васильевский остров.

6 – Гревс И.М. О культуре (Мысли при чтении «Переписки из двух углов» Вячеслава Иванова и М.О. Гершензона. Петербург, «Альконост», 1921) / Мир историка: идеалы, традиции, творчество: К 50-летию В.П. Корзун. Омск, 1999. С. 305-306.

7 – Скржинская Е.Ч. Иван Михайлович Гревс. Биографический очерк / Гревс И.М. Тацит. М.,Л., 1946. С. 247.

 

Об авторе:

Александр Викторович Крейцер родился в Ленинграде в 1957 году. В 1982 году окончил Ленинградский государственный университет по специальности «филолог-русист, преподаватель русского языка и литературы».

Работал библиотекарем, редактором, охранником. Был одним из основателей альманаха «Метроном Аптекарского острова». Печатался в этом альманахе, в журнале «Нева» и научных изданиях. Автор четырёх книг. Общее число публикаций — около 200.

Сфера творческих интересов: философия и культура Петербурга, русская литература и культура XIX века, богословие.

Член Творческого союза музейных работников Санкт-Петербурга и Ленинградской области, член Союза писателей Санкт-Петербурга. В настоящее время ведущий редактор Музея РГПУ им. А.И. Герцена.

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

2 × два =