Поклон Бернару Шартрскому и Льву Успенскому
Автор называет эту статью филологической байкой. Тем не менее в редакции отнеслись к ней как к серьёзному исследованию. Но, в конце концов, сторонам удалось достичь компромисса: пусть это будет — версия.
В добрые старые времена любое сочинение приличествовало начинать с поклонов тем, кто автора вдохновил, кто научал, кто помогал, кто может вознаградить. Не стану отступать от оной благородной традиции, благо те, кому кланяюсь, вознаградить, слава Богу, уже ничем не могут. Зато я немало почерпнул из сочинений одного и многие годы — надеюсь, достаточно прилежно — учился у другого.
Французский философ-платоник XI–XII веков Бернар Шартрский более всего вошёл в историю знаменитой фразой: «Мы подобны карликам, усевшимся на плечах великанов; мы видим больше и дальше, чем они — не потому, что обладаем лучшим зрением, и не потому, что выше них, но потому, что они нас подняли и увеличили наш рост собственным величием». Кстати, кому только впоследствии эту сентенцию ни приписывали: и сэру Исааку Ньютону, и торуньскому канонику Николаю Копернику, et cætera, et cætera…
Для меня одним из титанов, на чьих плечах я нынче с удобством восседаю, является Лев Успенский с его великолепными «Словом о словах», «Именем дома твоего», «С языком до Киева», «Ты и твоё имя», «Почему не иначе?»… Разумеется, с великанами тягаться — дело заведомо пустое, а быть Храбрым Портняжкой неохота. Но хотя бы почувствовать, что занимаешься тем же самым — уже приятно. Приворожил, пристрастил-таки меня к этому наркотику Лев Васильевич! И потому я при всяком удобном случае люблю поковыряться в словах.
А теперь вот захотелось поделиться тем, что наковырял — вдруг да открыл Швамбранию?
Итак, вот вам то ли этимологическая, то ли топонимическая (одним словом — филологическая) байка.
Чуть-чуть филологии
Кто и как только Волгу-матушку ни называл! Античным авторам первых веков по Р.Х. — Клавдию Птолемею или Аммиану Марцеллину — она была известна как Ра (Rha). Название это иранского происхождения и в какой-то мере сохранилось до наших дней: эрзяне, финно-угорский народ Поволжья, именуют свою реку Рав. Правда, родственные им марийцы зовут её совершенно непохоже — Юл. Татары, народ уже не финно-угорский, а тюркский, — Идел; чуваши, тоже тюрки, — Атл; казахи (и эти тюрки) — Едiл; ойраты-калмыки — Иджил-гол. В этих последних гидронимах чувствуется отзвук известного нам из арабских источников IX века названия Итиль или Атель — река рек, великая река.
В европейские атласы пришло уже русское её название: Волга; первоначально Вълга, то есть второй звук представлял собой неопределённый гласный, как в современном болгарском языке — «България», «слънце»… Принято считать, что произошло оно от праславянского Vьlga — влага. Эту версию подтверждает наличие рек Влга в Чехии и Вильга в Польше.
Но тут невольно возникает вопрос: почему-то ни один народ не называл реку, озеро или море просто «водой», «влагой». В названии воде всегда сопутствовало какое-нибудь определение, эпитет: Красная река (Ред-ривер), Тростниковое озеро (Руока-ярви), Белое море и т.д. Лишь один случай вроде бы зафиксирован историей — казус реки Чусовой, левого притока Камы, на протяжении 592 километров протекающего по территории Челябинской и Свердловской областей, а также Пермского края.
Рассказывают, что издревле обитавший там народ тюркского происхождения впрямь именовал реку просто Чу, то бишь «Вода». Но потом в те края прибился другой народец, тоже тюркоязычный. Спрашивают:
— Что за река такая?
— Это? Наша Чу.
— Понятно, так и запишем: Чу-су, — потому как на их языке «вода» была не «чу», а созвучно — «су». И получилось Вода Чу1.
Но прошли века, и объявился там народ уже финно-угорский. Интересуются:
— Что за река?
— Чу-су.
— Ясненько, значит, по-нашенски будет Чу-су-ва.
Всё верно: вода на финно-угорских языках — «ва», а об остальном словообразовании смотри выше.
Но вскорости объявились в тех местах русские. Спрашивают у аборигенов:
— Как речка-то зовется?
— Чу-су-ва.
— Отноне Чусовая будет.
И получилась троекратная «вода» с русским окончанием…
Впрочем, не все с этим согласны. Например, создатель екатеринбургской топонимической школы Е.К.Матвеев объяснял происхождение названия реки от двух корней: удмуртских «чус» («быстрый», «проворный») и «ва» («вода»). По его словам, «сейчас оно [название реки — А.Б.] произносится и пишется Чусовая, или, по-местному, Чусова, но, видимо, когда-то было Чусва». Однако сдаётся мне, Чусва — и есть та самая Чу-су-ва…
Так вот, насчёт чешской Влги и польской Вильги, подсказывает чутьё, ещё разбираться надо, вряд ли там всё так просто. Но с нашей Волгой-матушкой дело куда проще.
Для русского языка характерно взаимозамещение согласных «б» и «в».
Теперь все у нас знают, что младенец Иисус появился на свет в городе Вифлееме. Но ведь это еврейский Бейт-Лехем (Дом Хлеба). Забавно, что арабы утверждают, будто правильное название — Байт-Лахм (Дом Мяса). Но хлеб ли, мясо ли, а начинается всяко с «б» — во всех языках, кроме нашего.
Многим, наверное, памятна царица Савская, поразившая своей мудростью самого Соломона и положившая начало эфиопской династии, последним представителем коей был убиенный император Хайле Селассие I. Но вот ведь какое дело: царство-то её называлось Саба…
Слово «библиотека» долгое время писалось у нас так: «вивлиофика» (и, соответственно, Библия была Вивлией).
Кубинская столица La Habana (полностью San Cristóbal de La Habana) по-русски именуется — Гаваной, а гаванский танец при этом — хабанерой.
Наконец, возьмите Севастополь. Так ведь в основе-то названия — греческий Себастополис.
Византийская империя в оригинале именовалась Basileía Romaíon, а столица её — Бизантий.
Кстати, с распространённым у нас именем Василий та же история — хоть кота Базилио вспомните, коли в греческий словарь лезть не с руки…
При желании множить подобные примеры можно долго, однако этих, думаю, достаточно.
Вот давайте и посмотрим, что получится, если заменить первую букву в названии славной Волги.
Бълга.
Помните: «България»?
Ещё меньше истории
А теперь от филологии — на минутку к истории.
В VII веке на огромной территории — от юго-западного берега Каспийского моря до северного Причерноморья, включая Крым, — простиралась по степному раздолью мощная держава, возникшая на руинах Западно-тюркского каганата и византийскими писателями именуемая Великой Болгарией. На западе нависал над нею Аварский каганат, да только он уже дышал на ладан и особой опасности не представлял. Правда, с востока давили грозные хазары, но покуда болгары им противостояли. Основал это государство хан племени кутригуров Кубрат из рода Дуло (последнее в переводе означает Бешеный). Его дядя, хан Орган, в 619 году принял в Византии христианство, умирая же оставил престол племяннику, воспитывавшемуся при дворе в Константинополе и даже получившему сан патриция Римской империи. Ему-то и удалось объединить своих кутригуров с родственными утигурами, а также с финно-угорским народом оногуров (или хунногуров). И все бы хорошо, да умер великий Кубрат, а страну, как водится, поделили пятеро сыновей — ханы Батбаян, Котраг, Аспарух, Кубер и Альцек. Каждый возглавил собственную орду, и ни у кого в отдельности не достало сил, чтобы соперничать с хазарами.
Из Кубратовых отпрысков сейчас нам интересен один — Котраг. Под его началом орда, состоявшая преимущественно из кутригурских племен, двинулась на север и обосновалась в районе средней Волги и Камы, где в VII–VIII веках и образовалась Волжская Булгария. (Пусть вас не смущают написания то Болгария, то Булгария — просто во избежание путаницы принято для удобства писать о Дунайской Болгарии — предке современной, и Волжской Булгарии; но это всё България с её неопределённым гласным после «б».) В 737 году вслед за разгромом арабами Хазарского каганата с Дона и из Северного Дагестана туда переселились родственные племена суваров и биляров. В итоге к тому времени, когда в Поволжье стали наезжать для грабежа и торговли наши предки, им пришлось считаться с обширным и хорошо организованным государством, чьи владения охватывали территории современных Татарстана, Чувашии, Ульяновской, Самарской и Пензенской областей. Впрочем, по мнению некоторых исследователей, Волжская Булгария была куда обширнее: западные границы её совпадали с восточными рубежами Древней Руси; восточные находились в районе рек Иртыш, Обь и Енисей; южные и юго-восточные определялись северо-западными и северными районами Хорезма и Кавказским хребтом, северные выходили к берегам Карского моря. С Волжской Булгарией поддерживали политические и торговые отношения Византийская империя и весь Восток.
Чья матушка Волга?
Так на какую же реку наши пращуры вышли? Вестимо, на Бългу — то бишь, реку Българскую.
Кстати, гидронимы по принадлежности, так сказать, именовались нередко. Вот, например, Чудское озеро (от финно-угорского племени чудь), Немецкое море, которое мы на современных картах знаем как Северное (хотя во времена моего старшего брата в школьных атласах оно ещё было Немецким, но — vae victis2!), или какой-нибудь Персидский залив.
А Волга в те далекие времена впадала, вопреки расхожему утверждению, вовсе не в Каспийское море (это название более позднее), а в Хвалынское (или Хвалийское), то есть Хорезмийское. Именовали его также и Хазарским — в Иране и сейчас так называют.
Вот и выходит, что матушка рек русских — река Болгарская.
1 И то ведь, заметьте, получилась уже не просто «вода», в «вода по имени Чу»!
2 Vae victis (лат.) — горе побежденным! (Прим. ред.)
Об авторе:
Андрей Дмитриевич Балабуха — петербургский писатель ленинградского розлива, работающий во многих областях литературы (тут и фантастика, и научно-художественная проза, и поэзия, и критика, и перевод), а вследствие того —многочлен разных творческих союзов и научных обществ.
