Фильм Алексея Учителя, нашумевший ещё задолго до выхода на экран, стал зеркалом триумфального шествия исторической кино-попсы, парящей выше научной проработки темы.
«Лебединое озеро» под музыку в стиле «Терминатора-3»
Я люблю балет. Поэтому, не слушая особо противников и сторонников картины «Матильда», на её премьере я всё же побывала. Уж очень хотелось обнаружить в канве фильма хотя бы абрис рисунка танца балерины, посмотреть на гранд плие, арабеск, тем паче фуэте великой Кшесинской. Не столь гениальной, как Анна Павлова и Надежда Павлова, но всё-таки успешной примы Мариинского театра, которую сценически вылепил Мариус Петипа, создатель русского балета. Кстати, столь важная персона для творческого развития балерины в картине отсутствует.
Каково же было разочарование, когда классический русский танец начинающей балерины был показан под композиции Марко Белтрами, автора саунд-треков к «Терминатору-3», «Крепкому орешку-4», блокбастеру «Я робот»… Поменять творческую манеру, сочиняя музыку к фильму о балерине начала прошлого века, Белтрами, видимо, не пришло в голову. В результате вместо аутентичной музыки какого-то там Петра Чайковского маленькой польке пришлось танцевать под фонограмму мастера голливудского экшена. Скрутить 32 фуэте на глазах страждущего зрителя Матильде тоже не удалось, поскольку она была показана в процессе овладения мастерством танца.
Зато ошарашенный зритель увидел маленькую грудь танцующей Матильды, обнажившуюся из-за козней главной соперницы по сцене — та распустила тесёмки и завязки лифа. Для девушки её века Матильде следовало в смущении ретироваться за кулисы, но гордая полька довела свою партию до конца. Такого смелого подхода к показу ревнивой мести примадонн танца не было даже в известном фильме Пола Верхувена «Шоу-гёрлз».
Ещё деталь: балерины Mapиинки конца XIX века танцуют под аккомпанемент современной американской музыки и с мерцающими cвeтoдиoдaми в складках пачек — ну чем не кассовое шоу наших дней?
Эти первые зрительские огорчения перекрыли, однако, другие, более существенные решения и «находки» Алексея Учителя.
Разносторонний «треугольник»
Смещения в изображении исторического треугольника: цесаревич–немецкая невеста принцесса Алиса Гессенская–Матильда — режут глаз ещё сильнее.
Осталось непонятым, с чего это режиссёру пришло в голову пригласить на роль наследника престола, а позже императора Николая II хорошо выкормленного плотоядного верзилу (немецкий актер Ларс Айдингер), которому по ходу съёмок порой приходилось искусственно занижать рост? Дело, конечно, не в сантиметрах разницы с реальным Николаем — в созданном на экране образе нет и намёка на некую безусловную избранность, «принцевость» очаровательного 22-двухлетнего молодого человека, вставшего на пути Матильды. Время показало, что государственного мужа, волевого хранителя России из него не вышло, но в бытность свою наследником он пленял многих благородством поведения, начитанностью и безупречным воспитанием. Именно в такого Николая Романова (Ники) реальная Матильда легко влюбилась с первого взгляда. А вот польской актрисе Михалине Ольшанской нелегко было сыграть обуявшее её ни с того, ни сего чувство, ну разве что статус наследника его оправдывал.
О главной героине говорить много не хочется, её целлулоидная красота превосходит внешние данные петербургской балерины, но никак не харизму, которая позволяла Кшесинской легко завладевать сердцами противоположного пола и в конце концов родить сына от одного Великого князя, а выйти замуж за другого. В целеустремлённости прагматичной приме отказать было нельзя.
В результате в любовь и в лавинообразное развитие сложных, противоречащих этикету отношений между наследником и балериной верится с трудом. Экранное действо сильно смахивает на сериал про то, как «строили отношения» сын олигарха и бедная эксцентричная девушка, которая, того гляди, заговорит с наследником на языке, популярном среди пользователей раскрученных в сети пабликов — так неумело выписаны диалоги. Кажется, что и у нас их начали писать по-американски, отдельно от фабулы — и тогда в каких-то случаях теряется внутренняя связь происходящего в кадре…
Ещё большее смещение ролей происходит, когда в кадре появляется избранница Николая немецкая принцесса Аликс. Будущую императрицу Александру Фёдоровну, тонкая красота которой пленила Николая ещё в отрочестве, превратили в угрюмую, неотёсанную, глубоко провинциальную особу. Экранная Аликс — ну просто «чухонский солдат в юбке», как выразился однажды Иван Тургенев по поводу раздосадовавшей его барышни. Немецкая актриса Луиза Вольфрам одним своим появлением в кадре разваливает классический треугольник и делает выбор Николая глубоко вынужденным, что в жизни определённо было не так.
Зачем так часто падает в кадре корона Российской Империи?
Фильм поражает нагромождением фантасмогорических эпизодов, которые, как говорится, не вырубишь топором.
Вот в прологе картины камера любуется царской свитой и гостями, съехавшимися в Кремль на венчание новоиспечённого императора и Александры Фёдоровны, сменившей католичество на православие. Расшитая золотом парча, накидки из горностаев, пышные кринолины фрейлин и роскошные ризы архиереев — понятно, куда пошли 25 миллионов долларов, вложенные в историческую костюмную картину Учителя.
Благостная, пышная картина маслом — и тут в церемонию злобной горгульей врывается Кшесинская, сумевшая каким-то фантастическим образом преодолеть все охранные кордоны. «Матильда изменившимся лицом», виртуозно уклоняясь от рук охранки, взлетает по крутым ступеням на хоры Успенского собора, чтобы крикнуть оттуда: «Ники!..». И Ники… падает в обморок, и горностаевая мантия красиво оседает в кадре, и Большая императорская корона долго падает в рапиде, трагически стукается о помост и рикошетом продолжает движение…
Так уже в самом начале, в прологе, повторенном по ходу развития действия ещё раз, нам дают понять, будто не тот выбор сделал государь и дни Российской Империи сочтены…
Однако истинный исторический фон, на котором развиваются фривольные отношения цесаревича и танцовщицы, в фильме Учителя напрочь отсутствует. Авторы демонстративно отвергают возможное научное сопровождение при реставрации исторических событий. Император могущественной России существует в картине вне всякого контекста — исторического, семейного, социального. Никакого окружения из вельмож, адъютантов, советников, оказывающих на него влияние, не считая императрицы-матери (актриса Ингеборга Дапкунайте), потерявшей контроль над чувствами сына. И это очень обедняет картину, при том, что в ней немало надуманных, лишних персонажей вроде свихнувшегося на почве любви к Матильде офицера (Дaнила Koзлoвcкий), которого в конце концов схватили и «гуманно» отдали в руки некоего странного доктора-садиста, периодически опускающего преступника на дно огромного аквариума в порядке эксперимента…
В результате всех этих смещений вместо намеренно камерного (в замысле), тщательно исторически проработанного сюжета мы имеем до крайности дешёвую (при самом дорогом бюджете) мелодраму, которая погружает подготовленного зрителя в откровенную скуку. А местами — в гомерический смех.
Дневники Николая II и «роман века»
После просмотра исторического киноромана многие ответы на возникающие у зрителя вопросы можно получить в уникальных источниках электронного фонда Президентской библиотеки.
В частности, в принявшей скандальный оборот полемике вокруг фильма «Матильда» многие критики ставили вопрос о правомерности искажения исторической правды, касающейся отношений Николая Романова и балерины Матильды Кшесинской. В какой мере Алексей Учитель мог отступать от этой правды в «художественной», как он сам не раз подчёркивал картине, постоянно ссылаясь на дневники и воспоминания балерины — публикации, которые многие эксперты называют не более чем мифами о большой и якобы взаимной любви царя и танцовщицы?
Литературная мистификация — с давних времён один излюбленных приёмов в творчестве русских писателей. Одни хотели пошутить над современниками и высмеять их, шаржируя распространённые типажи и «нормы жизни» (Козьма Прутков). Другие стремились заинтриговать читателя, скрываясь под непроницаемой маской псевдонима (Черубина де Габриак).
Встречается, увы, и самое примитивное желание приукрасить отдельные эпизоды жизни, проникающее порой в мемуары известных личностей, стремящихся во что бы то ни стало хотя бы задним числом повысить свою значимость в глазах потомков. Примерно так можно оценить с позиций наших дней найденные при загадочных обстоятельствах и широко растиражированные в печати дневники и написанные в преклонном возрасте «Воспоминания» Матильды Кшесинской. Причём мемуары, при внимательном чтении, нередко расходятся в деталях с дневниками, заслуживающими большего доверия. Поэтому есть смысл совершить небольшую литературную прогулку по обоим источникам в сравнении с изложением событий в дневниках Николая.
Президентская библиотека располагает подборкой дневниковых записей царя времен его молодости. «Дневники Николая II» относятся как раз к той поре, когда для всякого молодого человека высшего круга приходило время определиться с «дамой сердца» из артистических, как правило, кругов. В поле зрения цесаревича совершенно неизбежно вошла Матильда Кшесинская, в те годы воспитанница балетного училища при Императорском театре — ведь Николай слыл большим меломаном и театралом. И при этом он каждый день вёл записи, по которым можно сделать вывод, что было по настоящему существенным в прожитом дне. Так, скажем, следующая запись была сделана в дневнике 25 февраля 1888 года: «Поехали в театр и видели “Евгения Онегина” с Мравиной. Было отлично!».
«Николай II вёл свой дневник с совершенно исключительной аккуратностью, — читаем в предисловии изданных в 1923 году в Берлине «Дневников Николая II», электронную копию которых можно открыть на портале Президентской библиотеки. — На протяжении десятков лет не выдалось ни одного дня, в который не было бы сделано записи о происшедших за этот день событиях. Как бы события ни были необычайно печальны или радостны, автор всегда находит несколько минут, чтобы сделать запись в тетради. Записи касаются, главным образом, домашнего обихода царской семьи и её приближённых. Что же касается событий политической и общественной жизни России, то о них упоминается лишь постольку, поскольку они связаны с высочайшими приёмами, представлениями и т.д. Ведомые без малейшего перерыва на протяжении многих лет, они вместе составили несколько десятков изящных шагреневых тетрадей, печатное воспроизведение которых заняло бы много томов».
Небольшой оцифрованный томик, которым располагает Президентская библиотека, свидетельствует прежде всего о том, что между первой встречей будущего императора и начинающей балерины и первой записью о ней в дневнике Николая прошло несколько месяцев. Цесаревич познакомился с Кшесинской 23 марта 1890 года. В тот год она оканчивала Императорское театральное училище, и на одном из выпускных спектаклей присутствовал император Александр III с императрицей и наследником. Судя по дневнику цесаревича, во время первой встречи Кшесинская, по-видимому, большого впечатления на него не произвела, поскольку в дневнике в перечне событий дня её имя не упоминается.
Матильда же в своём дневнике описала этот день так: «Наконец, приехали Государь и Государыня, Наследник. После спектакля вся Царская фамилия осталась с нами ужинать. Мы сговорились просить Государя сесть за наш стол. Наследник, что-то сказав, сел возле меня. Мне было очень приятно, что Наследник сел возле меня. Наследник тотчас обратился ко мне и очень меня хвалил. Он меня спросил, кончаю ли я в этом году училище, и, когда я ему ответила, что кончаю, он добавил: “И с большим успехом кончаете!” Когда Наследник заговорил с Женей, я незаметно могла его разглядывать. Он очень понравился, и затем я уже разговаривала с ним кокетливее и смелее, не как ученица».
Нестыковки и расхождения в деталях обоих дневников с воспоминаниями Кшесинской наводят на мысль о том, что престарелая балерина сильно перегнула, педалируя тему возникшей близости с царской семьёй: «После спектакля всех участников собрали в большом репетиционном зале. <…> Из зала было видно, как из театра вышла Царская семья и медленно двигалась в нашем направлении. Во главе шествия выделялась маститая фигура Императора Александра III, который шёл под руку с улыбавшейся Императрицей Марией Фёдоровной. За ним шёл ещё совершенно молодой Наследник Цесаревич Николай Александрович. <…>
Войдя в столовую, Государь спросил меня:
— А где ваше место за столом?
— Ваше Величество, у меня нет своего места за столом, я приходящая ученица, — ответила я.
Государь сел во главе одного из длинных столов и обратился ко мне:
— А вы садитесь рядом со мною.
Наследнику он указал место рядом и, улыбаясь, сказал нам:
— Смотрите, только не флиртуйте слишком.
Так завязался мой разговор с Наследником. Я не помню, о чём мы говорили, но я сразу влюбилась в Наследника».
Можно ли при столь явном переборе доверять такому «источнику»? Как видим, воспитанница Кшесинская в свои 20 лет была свободной в общении, традиционно кокетливой и очень амбициозной полькой — если только допустить, что мы читаем дневник настоящей Матильды. Сомнение приходит, когда сравниваешь сценические образы виртуозной балерины, ставшей вскоре примой Императорского театра, с несколько вольными для того времени записями молодой девушки. Биограф П. А. Бохарев после знакомства с воспоминаниями Кшесинской особенно иронизировал над словами Александра III «не флиртуйте слишком», по мнению учёного, в лексиконе государя если и было это слово, то употреблять его в разговоре с не равной ему по статусу танцовщицей он вряд ли стал бы. Статусность и следование дворцовым ритуалам были одним из краеугольных камней российской монархии.
Но если в записках балерины были некоторые передержки, то что же было на самом деле? Как свидетельствует дневник Николая II, наследник впервые обратил внимание на балерину Кшесинскую во время летних лагерных сборов в Красном Селе, где та танцевала в специально построенном для военных сборов летнем театре. Имя танцовщицы упоминается в записи цесаревича, как говорят, через запятую, ничем не выделяясь интонационно в череде событий дня: «17 июля 1890 г. Происходили отрядные маневры, так и слышна была пальба. Занимался артельной книгой. Завтракал в 12 часов. Принимал полковника Волошинова с Сибирской жел. дор. В шесть с половиной часов у меня обедали: Георгий, Сандро и Сергей. Поехали в театр. В антракте пел Paulus. Кшесинская 2-я мне положительно очень нравится. Против обыкновения поехали вчетвером ужинать к Трубецким».
Отношения с Малечкой, как он её называл, развивались, она предложила перейти на ты, наследник бывал у нее дома. Однако осенью 1890 года Николай отбыл в большое путешествие на Восток, откуда вернулся только через год. Встречи с балериной возобновились, однако все они проходили на глазах ближнего круга.
Тем временем пришло время женить цесаревича на немецкой принцессе Алисе Гессенской, приходящейся внучкой, причём любимой, английской королеве Елизавете. Какое-то время цесаревича мучили характерные для его возраста сердечные вибрации, и он одновременно отправлял письма в Германию и встречался с завладевшей его душой Матильдой. Дневник Николая отражает это душевное смятение:
«4 апреля 1892 г. Я сильно влюбился в Ольгу Д., теперь, впрочем, это в прошлом! А с апреля по сие время я страстно полюбил (платонически) маленькую К.[шесинскую]. Удивительная вещь наше сердце! Вместе с этим я не перестаю думать об Аликс! Право, можно бы заключить после этого, что я очень влюбчив? До известной степени да, но я должен прибавить, что внутри я строгий судия и до крайности разборчив».
Как видим, «до крайности разборчивый» цесаревич сам определяет свои отношения с Кшесинской как «платонические», то есть чисто дружеские; это, конечно, не отрицает возникшей между молодыми людьми юношеской влюблённости. Однако она была присуща Матильде в гораздо большей степени, чем наследнику, что отчётливо прослеживается по их дневниковым записям.
Высокое положение наследника престола обязывало Николая быть сдержанным и преодолевать то и дело прорывающуюся эмоциональность не по-детски озабоченной стремлением к близости с царской семьёй польки. И потом — цесаревич не просто готовился к браку, он по-настоящему любил далёкую Аликс, всячески стараясь приблизить день помолвки и венчания.
И этот день наступил: «5 апреля 1892 г. Боже! Что сегодня за день! После кофе, около 10 пришли в комнаты Аликс. Она замечательно похорошела, но выглядела чрезвычайно грустно. Нас оставили вдвоём, и тогда начался между нами тот разговор, которого я давно сильно желал и вместе очень боялся. Говорили до 12 часов, но безуспешно, она всё противится перемене религии. Она бедная много плакала… В четыре часа приехала королева Виктория весьма торжественно: по полуэскадрону её гвардейских драгун впереди и сзади коляски и целый батальон в почётном карауле».
Наконец, все сомнения разрешились: «8 апреля 1892 г. Чудный, незабвенный день в моей жизни — день моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс. Боже, какая гора свалилась с плеч; какою радостью удалось порадовать дорогих Папа и Мама! Я целый день ходил как в дурмане… Сейчас же пошёл с Аликс к королеве и затем к т. Мари, где всё семейство долго на радостях лизалось. После завтрака пошли в церковь…».
Казалось бы, эти столь эмоциональные записи будущего императора явно перевешивают в дневнике будничную фиксацию встреч с «Малечкой», однако самые фантастические догадки об их отношениях продолжали исходить от записных петербургских светских львиц и ряда издателей уровня Алексея Суворина. Да и в наши дни у них нашлось немало последователей.
Тем не менее дневники Николая II и глубокие исследовательские труды ряда учёных перечёркивают все измышления. Крупнейший специалист по биографии Николая II, доктор исторических наук П. А. Боханов в монографии «Николай II» пишет:
«Никаких «документальных свидетельств» интимной близости между Последним Царём и танцовщицей не обнаружено. В личных бумагах Николая II нет никаких указаний на достоверность этой версии».
На что же тогда потрачены 25 миллионов долларов казённых средств?..
