Какими будут Земля и люди к середине века? Об этом цикл из 10 статей, их комментируют политолог Юлия Афанасьева и писатель Андрей Столяров. Сегодня первая статья цикла — о природных границах развития цивилизации.
Задача состояла не только в том, чтобы рассказать о возможном состоянии нашей планеты и её обитателей через три десятка лет, но и попытаться ответить на вечные вопросы: откуда мы? кто мы? куда идём?
Впереди такие темы, как проблема пресных вод, дальнейшее развитие миграции, далеко не однозначные вопросы разума и прогресса, отношения полов, поиска других цивилизаций, различные сценарии будущего… Конечно, будущее не предопределено. Но оно всегда выбирает из реально возможного.
Должен сразу предупредить: результат окажется неожиданным для читателя. Впрочем, неожиданным он стал и для автора этой работы, а также для её комментаторов.
- Пределы роста
На Земле пять основных пределов для человечества (или, говоря языком науки, — факторов, лимитирующих направления развития): наличие пригодных для жизни территорий, в том числе почв, пригодных для обработки; скорость возобновления запасов пресной воды; предел производимой энергии под слоем атмосферы; границы возможностей иммунной системы человека; скорость адекватной реакции человечества на перемены, выраженная в единицах учёта времени. Из этих пределов вытекает множество других. Но недаром сказано, что «никто не обнимет необъятного», а потому пока ограничимся лишь отдельными аспектами проблемы.
Именно так — «Пределы роста» — назывался доклад Римскому клубу (1972), совершивший переворот в футурологии, и книга, выпущенная на основе этого доклада. Затем почти тот же коллектив авторов написал книгу «За пределами роста» и «Пределы роста: 30 лет спустя» (приведенные в этой главе цифры в основном взяты из последней книги). Если в первой книге авторы отводили на смену курса развития человеческой цивилизации 50 лет (до 2022 года), то в последней был констатирован вывод: пределы роста уже перейдены, и катастрофа современной цивилизации в ближайшие десятилетия неизбежна.
Так ли это?
Первым о ресурсной катастрофе заговорил Томас Мальтус. И он был совершенно прав: действительно, если ресурсы ограничены, то рано или поздно они кончатся. По мнению его критиков, Мальтус не учёл лишь одну вещь — на смену одним ресурсам приходят другие. Например, вместо ископаемого топлива можно использовать возобновляемые источники энергии — биотопливо, солнце, ветер, энергию приливов, геотермальную энергию и так далее.
Некоторые до сих пор говорят об ограниченности ресурсов как аргументе, опровергающем теорию Мальтуса. И они тоже не правы. Потому что пределов в сложной системе фактически бесконечное количество, и на смену одному обойдённому возникает новый. Мы можем найти способ произвести на планете сколь угодно много энергии, но мы не сможем его осуществить.
Проблема в другом: вся произведённая энергия в итоге превращается в тепло и вызывает нагрев атмосферы. Как оценить предел выделения энергии, который может позволить себе человечество, чтобы не испортить среду обитания?
Предположим, можно допустить постоянное увеличение средней температуры планеты в год на 0,1°С. Хотя многие учёные скажут, что и это очень много. Но и тогда человечество может выделять в форме тепла всего лишь 0,175×10^15 Дж/сек. Это примерно в 15 раз больше, чем выделяется в настоящее время.
Хватит ли нам этой энергии? Сейчас США потребляют примерно 25 процентов энергии всего мира, имея 4,5 процента мирового населения. Чтобы все обитатели планеты сравнялись по энергообеспеченности с американцами, человечество должно производить примерно в 20 раз больше энергии, чем сейчас, то есть выйти за пределы перегрева атмосферы. Но на самом деле энергии понадобится ещё больше, потому что, пока мы наращиваем производство энергии, население тоже вырастет.
Так что Мальтус всё-таки был прав. Просто за одним переделом возникает новый, и преодолевать их до бесконечности технологическими методами невозможно. Мы оказались в первом рассматриваемом нами тупике — тупике предела нагрева атмосферы.
И вот почему.
Экономист Герман Дейли предложил три простых правила, которые позволяют определить пределы устойчивости для потоков сырья и энергии. Для возобновляемых ресурсов — устойчивая скорость использования не может превышать скорость самовосстановления этих ресурсов. Для невозобновляемых — устойчивая скорость потребления не может превышать скорости внедрения технологических инноваций, то есть скорости, с которой невозобновимому ресурсу на смену приходит возобновимый ресурс. Для загрязнений — безопасная скорость их поступления в окружающую среду не может превышать скорость, с которой загрязнитель будет нейтрализован окружающей средой. Эти три правила Дейли много раз пытались опровергнуть, но пока — безуспешно. Казалось бы, достаточно поставить в «правила Дейли» человеческий фактор, переложить функции природы на машины, созданные человеком, и бесконечность ресурсов будет достигнута. Но на место одного предела встанет другой. Ниже мы рассмотрим такой вариант.
Пытаясь выразить пределы развития человечества в цифрах, учёные ввели понятие экологической ёмкости планеты Земля и экологического следа человечества.
Экологическая ёмкость — это количественно выраженная способность среды обитания (количество особей на единицу территории, пределы возможностей среды при хозяйственном освоении территории и т.д.), позволяющая экосистеме существовать без ущерба для составляющих её компонентов. Преодоление этих пределов ведёт к нарушению устойчивости и разрушению экосистемы.
Термин «экологический след человечества» в 1992 году ввёл профессор коммунального и регионального планирования в университете канадской провинции Британская Колумбия Уильям Риз. Термин трактуется так: «Экологический след — это площадь биологически продуктивной территории и акватории, необходимая для производства потребляемых нами ресурсов и поглощения или хранения отходов».
Измеряется экологический след в универсальных стандартных единицах измерения — глобальных гектарах (гга). В глобальном смысле этот показатель помогает нам понять, насколько быстро человечество потребляет имеющийся у него природный капитал.
По различным подсчётам ученых, анализирующих экологическую ёмкость Земли, при современном уровне развития технологий жить на планете, потребляя ресурсы на достойном человека среднеевропейском уровне и при этом не выбираясь за пределы экологической емкости, могут всего 2 миллиарда человек.
При этом наш глобальный экологический след постоянно растёт. С середины прошлого века он вырос в два раза. Сегодня человечество потребляет на 50 процентов больше того, что биосфера способна восполнить (по другим подсчётам — «всего» на 30 процентов больше).
Вот наглядный пример. Мы можем получать синтетическое топливо из отходов, методом пиролиза, например. Но для пиролиза мы должны сжигать другое топливо, чтобы нагревать пиролизную печь. Быстро переработав отходы, богатые органикой, мы начинаем кидать в печь все остальные. И наконец, наступает момент, когда отходы становятся такого качества, что топливо, получаемое из них, целиком начинает уходить на производство новой порции топлива.
Ещё более нагляден пример с почвами. В 1950 году в мире на душу населения приходилось 0,6 га обрабатываемых земель. К 2000 году — всего 0,25 га, хотя площадь обрабатываемых земель не сильно уменьшилась. Правда, урожайность (усреднённо по всем культурам) выросла в полтора раза. Но население-то планеты за это время удвоилось! Так что результаты «зелёной революции» (резкого повышения урожайности из-за внедрения новых сортов в начале 1980-х годов) лишь временно спасли людей от голода. В последние два десятилетия производство практически всех видов продовольствия в расчёте на душу населения на планете в целом снижается.
При этом с 1950-го по 2030 год динамика ежегодного прироста продовольственных ресурсов на планете тоже падает: в 1950–1985 годах прирост составил 30 млн. т, в 1985–1995 — 12 млн. т, а прогноз на 1995–2030 — около 9 млн. т.
Оценки потенциально пригодных для обработки земель на планете варьируются от 2 до 4 млрд га, в зависимости от того, какие земли считать пригодными. Примерно 1,5 млрд га уже используются под выращивание зерновых, эта площадь более или менее постоянна в последние тридцать лет, а другие заняты лесом. На лес и идёт наступление. По оценкам Экологической программы ООН, выполненным в 1986 году, за прошедшую тысячу лет люди превратили около 2 млрд га плодородных земель в пустоши, на которых земледелие невозможно. Это больше, чем все современные посевные площади, вместе взятые.
Человечество ВСЕГДА уничтожало Землю и НИКОГДА этого не осознавало. Но это ещё полбеды. Настоящая беда в том, что теперь этот процесс резко ускорился, и мы уже не успеваем заменить один исчерпанный ресурс другим, почву суши — на плантации хлореллы на мелководьях океана. Тем более и океан оказался более загрязнён, чем мы думали.
За последнее полвека около 100 млн га пахотной земли утрачено из-за засоления, на других 110 млн снижается продуктивность. Скорость, с которой утрачивается гумус (плодородный слой) постоянно растёт. До промышленной революции она составляла примерно 25 млн т в год, последние несколько столетий — 300 млн т, а за последние пятьдесят лет — уже по 760 млн т в год. Тоже понятно, почему: люди из-за голода распахивают горные склоны, не успевают проводить противоэррозийные и прочие мероприятия, но зато успевают завести новых детей.
В 1994 году было опубликовано первое сравнительное исследование потерь почв, проведённое несколькими сотнями региональных экспертов. Вывод оказался плачевным: 38 процентов (562 млн га) сельскохозяйственных земель, используемых в настоящее время, уже деградировали (так же как 21 процент постоянных пастбищ и 18 процентов лесов). Степень деградации варьируется от средней до тяжёлой. Так, Джакарта постепенно захватывает окрестные земли со скоростью 20 тыс. га в год. Вьетнам теряет по 20 тыс. га в год рисовых полей — они идут под городскую застройку. В Таиланде всего за пять лет, с 1989-го по 1994 год были превращены в поля для гольфа 34 тыс. га сельскохозяйственных земель. В Китае тоже за пять лет и примерно в то же время под строительство ушли 6,5 млн га пахотных земель, и одновременно 3,8 млн га лесов и пастбищ пришлось расчищать под пашню. В США ежегодно отводят под автомобильные дороги — а значит, в буквальном смысле слова закатываются в асфальт — более170 тыс. га сельскохозяйственных угодий.
Предел урожайности почв для обычных культур уже достигнут. Дальше дело за генетически модифицированными видами. Но многие учёные протестуют против их применения.
Казалось бы, равновесие в биосфере можно восстановить силами людей, допустим, перерабатывая отходы. Но любая людская деятельность, в свою очередь, вызывает отходы, которых больше, чем полезного продукта — в среднем в 2,5 раза. Иными словами, начав производить пресную воду самостоятельно (не ожидая дождя, а опресняя морскую), мы потратим столько энергии, что не уменьшим, а увеличим свой экологический след.
С посадкой леса — та же история. Лес на планете сажают миллионы человек, в этой работе велик элемент ручного труда. Обеспечение этих людей заработной платой и прочими ресурсами для их существования покрывает все выгоды для природы от посадок леса. То есть те, кто сажает лес, своим существованием вредят природе больше, чем помогают.
Вдумайтесь: даже те, кто заняты природовосстановительной работой, приносят природе больше вреда своим существованием, нежели пользы от своей деятельности! Это — частное следствие так называемого «закона стрелы Аримана», речь о котором в заключительной части цикла.
Есть такое правило, основанное на втором законе термодинамики, – отходов всегда больше, чем конечного продукта. В 1997 году компьютер в среднем весил 25 кг, а при его изготовлении больше 60 кг материалов уходило в отходы (не считая отходов от производства энергии и добычи полезных ископаемых). Сейчас компьютеры весят меньше, но соотношение между продуктом и отходами не изменилось, разве что отходы стали токсичнее. В теории мы можем переработать все отходы в полезный продукт, но на практике далеко не в каждой стране для этого могут найтись деньги. Либо получаемый из отходов продукт будет так дорог, что его никто не купит.
И, наконец, главный предел — время, отпущенное нам на проведение изменений. В главе, посвящённой состоянию водных ресурсов, речь об этом пойдёт более подробно, но сейчас — об урожайности.
К примеру, Грузия импортирует продовольствие в размере примерно 80 процентов от своей потребности. При этом в этой стране климатические условия сопоставимы с американскими, но в США урожайность кукурузы — 120 центнеров с га, а в Грузии — 20. Примерно такие же низкие урожаи и фасоли — около 7 центнеров. Кукуруза и фасоль выращиваются раздельно, в основном на полях мелких землевладельцев.
Казалось бы, в Грузии кровно заинтересованы в том, чтобы догнать США по урожайности этих культур. Тем более для этого есть простой способ: ели вьющуюся фасоль сажать вместе с кукурузой, в одну лунку опуская два разных семечка, то мы получим отсутствие нужды в азотосодержащих удобрениях, из-за недостатка которых, собственно, урожайность кукурузы так низка — бактерии, развивающиеся на корнях фасоли, снабдят азотом корни кукурузы. А кукуруза послужит естественной опорой для фасоли, которой теперь будут не нужны опорные шесты, что сильно облегчит её уборку. Вот реальная возможность повысить интенсивность использования гектара земли в два раза.
Это, разумеется, не новость, метод совместных посадок известен давно, но в Грузии он не применяется. Почему? Да потому же, почему идеи Рудольфа Штейнера, заложившего основы биодинамического сельского хозяйства и усилившего плодородие почвы без использования химических удобрений и пестицидов, поддерживаются лишь горсткой энтузиастов. Из-за косности и глупости человечества.
Но может ли человечество стать умнее? Нет ли и тут пределов? И об этом разговор впереди. Но забегая вперёд, вынужден заметить: неспособность людей к быстрому освоению нового, иными словами — к прогрессу, и есть основной ресурсный тупик.
Разумеется, повышение урожайности — не решение проблемы, оно будет тут же перекрыто мировой рождаемостью. Но в самой Грузии рождаемость уже падает. И по прогнозам, в мире, когда к 2050 году численность человечества достигнет 8 млрд., рождаемость тоже упадёт— до коэффициента 2,1 ребёнка на женщину. Всё-таки человечество умнеет. Только слишком медленно.
Однако поможет ли уменьшение рождаемости избежать истощения ресурсов? Ведь рост потребностей у людей продолжится. А кроме того, успеем ли мы достичь «плато рождаемости» до катастрофы?
Итак, мы обозначили несколько пределов, к которым человечество уже подошло, а некоторые и преодолело. Это — допустимое количество производства энергии; площадь почв, пригодных для использования; урожайность основных культур, пределы которой тоже уже достигнуты, если не учитывать ГМО. О пределах иммунной системы человека и о пределах загрязнения вод, как самых ближайших, поговорим позже. А сейчас вернусь к главному, на мой взгляд, пределу — запаса времени у человечества.
Люди по-разному адаптирутся к переменам. Многим нужно времени больше, чем другим. Зачастую люди начинают активно сопротивляться переменам, потому что причины, хотя их и создали сами люди, антигуманны по духу. Немногие смогут и захотят жить в мире глобальной экономии всего — от воды до пищи.
Ограничение затрат исключительно обеспечением лишь необходимого, то есть минимального комфорта, лишает смысла к зарабатыванию сверх меры. Наконец, это просто унизительно. Между тем лишь возможность бесконечной экспансии — есть основа прогресса. В этом и кроется причина вечного спора между экономистами и экологами. Если первые полагают рост возможностей человечества бесконечным, то вторые говорят о каких-то пределах, не понимая, что если росту поставить пределы, то он просто прекратится и даже минимальные потребности человечества правительствам придется покрывать с помощью методов продразвёрстки. В Советской России уже был поставлен такой эксперимент, и выяснилось, что без надежды обогатиться человек перестаёт работать.
Но, может быть, ради выживания стоит остановить науку, технологии, производство и направить все силы на равное распределение продуктов труда по всему земному шару? Нет, эта мера не поможет нам выжить, хотя бы потому, что эволюция бактерий не остановится, и в перспективе мы получим «супербактерию», на которую разработанные лекарства не действуют, а новые без развития науки и технологий уже не создать.
Прокормиться хлореллой на планете, вероятно, смогут и 9 миллиардов землян, но лишь в том случае, если мы забудем, что есть вещи важнее выживания, и превратимся в некий вид живых существ, подобный дельфинам.
Деннис Медоуз, один из авторов книг о пределах роста, предполагает, что мир (весь, целиком, несмотря на культурные и прочие различия) будет устойчив, если примет два определения достаточности и будет действовать в соответствии с ними. Одно касается материальных потребностей, другое — размеров семьи. В итоге, по его плану, на планете обитало бы примерно 8 миллиардов людей, имеющих в среднем двух детей на семью, обладающих уровнем жизни людей с невысоким доходом, таким, как в низшем слое среднего класса ведущих европейских стран в конце ХХ века. При этом он полагает, что эффективность технологий будет возрастать, люди будут по-прежнему творить и изобретать, иначе всё равно продолжающееся удорожание производства, происходящее из-за удорожания добычи ресурсов, не компенсировать.
Какие же стимулы будут предложены для того, чтобы люди работали в этой системе, творили, изобретали? Очевидно, только тоталитарные, причём левые или правые, уже не важно. Других не останется. Так и вижу темнокожих комиссаров ООН, на митинге убеждающих рабочих Рурской области гнать план, потому что в Бирме голодают дети.
«Устойчивое состояние потребует меньшего потребления природных ресурсов, но гораздо более высоких моральных качеств», сказал как-то Герман Дейли. Только вот не пояснил, с чего вдруг эти высокие моральные качества возникнут, причём у всех народов на планете разом. По опыту жизни в России каждый из нас знает, что дефицит не служит стимулом для появления у людей более высоких моральных качеств. Скорее, наоборот…
Правда, есть ещё один вариант: система планеты придёт в равновесное состояние в результате «обратной связи», то есть своей реакции на действия человечества. Вот только боюсь, человечество может этого не пережить.
…Итак, роста развития у человечества уже не будет, и по многим параметрам началась стагнация. Всё больше стран не могут прокормить себя сами, всё больше людей бросают свои дома, потому что их поглощает пустыня, всё в большем количестве рек нельзя брать воду для полива полей… Список этих «нельзя» длинный. Вопрос в том, сколько у нас времени для изменений — двадцать лет, двести, или, как предполагает Деннис Медоуз, время уже ушло и катастрофа неизбежна?..
Комментирует политолог Юлия Афанасьева:
— Разного рода источники — от высеченных в камне символов до оцифрованных потоков информации — рассказывают нам о том, как человек на протяжении тысяч лет использовал свой разум в поисках ответов на волнующие его вопросы.
Человек пытался узнать больше о себе и мироздании, раздвигая границы восприятия, сохраняя и передавая накопленные знания, переводя их на язык образов, формул, схем, изобретая названия и концепции, воплощая их в физическом пространстве, выявляя тенденции и подбирая аргументы. В древности окружающие предметы и явления наделяли «душой» (анимизм и сегодня встречается нередко); в мифы укладывали объяснения происходящего деятельностью антропоморфных (или, как минимум, «антропохарактерных») богов, от настроения и взаимоотношений которых зависели происходящие процессы. Позже «божественное» стало единым, делимым условно, добавились «проводники» — апостолы, пророки и прочие наместники Бога на Земле.
Ещё одну «призму восприятия» и соответствующий набор инструментов познания обеспечивает наука, основывающаяся на иных принципах — научные аргументы должны иметь необходимую подборку доказательств и фактов, железную логику, хотя и в этом случае красиво сплетённых слов и аксиом зачастую бывает достаточно. Анализ и синтез порождают новые научные дисциплины. Границы нашего познания, наших возможностей постоянно растут — так мы дотягиваемся до новых пределов, используя сложные технические средства. Мы теперь можем трансформировать пространства, даже создавать новые миры — виртуальные — одним лишь поворотом мысли и кликом мышки. Мы — это человечество, считающее себя единственным полноправным хозяином уже не только планеты, на которой живем, «со всеми потрохами», но и прилегающих обозримых территорий.
Кажется, Вселенная вращается вокруг нас с единственной целью — обеспечить ресурсами наше существование и воплотить наши фантазии. При этом многие из фантазий противоречат тем самым наборам ценностей, вокруг которых мы так старательно выстраиваем инфраструктуру.
Время ускоряется, запросы стремительно растут, возможности обеспечивать их даже не для всех, а хотя бы для тех, кто может себе это позволить, последние 70–80 лет перегружают окружающую среду так, что в ней происходят необратимые изменения, последствия которых касаются каждого живущего сейчас и будут заметны на протяжении миллионов (по мнению ряда исследователей) лет.
Если собрать все 7,3 млрд народонаселения Земли в одном месте, плотно выстроившись как в общественном транспорте в час пик или на концерте у сцены, нам хватит 729 квадратных километров. Это меньше, чем площадь Бахрейна, почти в 2 раза меньше площади Петербурга или Лондона, в 3,5 раза меньше площади современной Москвы. Посмотрим на цифры: 510072000 кв км — общая площадь поверхности Земли; 729 кв км — «площадь человечества», что составляет 0,0001429 процента от населяемой нами планеты.
Несмотря на то, что всех нас, вместе взятых, трудно было бы увидеть даже на большой карте или глобусе, сфера интересов и влияния человечества, по общему пониманию, беспредельна, а будущее планеты волнует нас в первую очередь в контексте того «сколько ещё она нам может дать».
Увлечённые собственным стремительным развитием, модифицируя гены, разрабатывая информационные технологии, производя и потребляя, мы, кажется, не заметили, как переступили «красные линии», перешли границы и пределы, считая, что планета со всеми её ресурсами — водой, животными, растениями, воздухом, полезными ископаемыми, почвами и т.д. — должна всего лишь обеспечивать наши быстро растущие запросы. Саморегуляция природы не поспевает за нашей экспансией. Не замечать дисбаланс и необратимые последствия становится всё сложнее. Привычные системы верований и убеждений, структурирующие быт (традиции, ритуалы, особенности питания, этические кодексы и т.д.) и задающие основные ориентиры, уже не дают удовлетворительных ответов на вопросы о том, «откуда мы», «зачем мы», «куда мы идём», «что такое хорошо и что такое плохо» и «что будет, если мы будем плохо себя вести».
Несмотря на все прорывы в науке, мы не в состоянии осознать и учесть все факторы, влияющие на будущее, не говоря уже о природных и антропогенных катаклизмах. Не можем выдать универсальный сценарий, гарантирующий гармоничное и устойчивое развитие цивилизации, но можем, проанализировав и обобщив имеющиеся знания и вводные, выставить ориентиры, позволяющие соразмерять темпы и приоритеты экспансии с возможностями окружающей среды.
Ответы на вопросы «куда и как мы движемся?» и «чем это нам грозит?» могут разниться, но с учётом темпов этого движения и необратимости последствий вопросы индивидуальной и общей траекторий поведения, их взаимосвязью — эти вопросы становятся всё острее для всех нас.
Комментирует писатель Андрей Столяров:
— Утверждение, что мы сползаем в глобальный кризис, уже стало банальностью. Все признаки этого налицо.Нарастает политическое ожесточение, приводящее к конфликтам не только между малыми странами, но и между мировыми державами, расширяются зоны хаоса (спонтанных военных действий), охватывающие сейчас громадные регионы, финансовые рынки бьются в конвульсиях, прыгая то вверх, то вниз.
Никто не понимает, что с этим делать.
Однако, вероятно, самым опасным, но, как ни странно, и самым малозаметным является сейчас глобальный экологический кризис, о котором пишет Юрий Шевчук. Мы натолкнулись на пределы роста. Близится исчерпание экологической ёмкости планеты Земля, что ставит под угрозу существование всего человечества.
Кажется, что надежды нет.
Вместе с тем, можно вспомнить уроки истории.
Примерно 20 тысяч лет назад, в верхнем палеолите, тоже разразился колоссальный экологический кризис. Тогда были изобретены лук и стрелы, копья, копьеметалки, дротики, ямы-ловушки, метод загонной охоты… И в Африке, и на просторах Евразии разразилась, как пишут исследователи, «настоящая охотничья вакханалия». Причём, «если природные хищники, в силу установившихся естественных балансов, добывают, прежде всего, больных и ослабленных особей, то оснащённый охотник имел возможность (и желание) убивать самых сильных и красивых животных да к тому же в количествах, далеко превосходящих биологические потребности. Обнаружены целые “антропогенные” кладбища диких животных, большая часть мяса которых не была использована людьми». В результате за короткое время были истреблены почти все крупные животные (мегафауна), разразился масштабный голод, и человечество оказалось на грани гибели.
Что же произошло дальше?
А дальше вспыхнула так называемая «неолитическая революция»: появилось сельское хозяйство — производящая экономика, которая была эффективней экономики присваивающей (охоты и собирательства), и вместе с ней — целый комплекс экологических запретов: нельзя охотиться в период размножения животных, нельзя убивать беременных самок, нельзя убивать детёнышей, нельзя разорять птичья гнезда и т.д.
Иначе говоря, появились гуманитарные технологии, ограничивающие агрессию.
И мы выжили.
Или можно вспомнить пример из недавней истории. Конец 1950-х — начало 1960-х годов. Безудержная гонка вооружений, разрастание ракетно-ядерных арсеналов, Берлинский кризис 1961 года, Карибский кризис 1962 года. Мир стоит в пяти минутах от атомного армагеддона, грозящего уничтожить на Земле всё живое.
И что дальше?
А дальше мгновенно возникает комплекс гуманитарных технологий, опять-таки ограничивающих агрессию. Прямая линия связи между президентами СССР и США, меры предупреждения, договор об ограничении испытаний ядерного оружия, договор об ограничении числа ракет и, наконец, Хельсинкские соглашения.
Вообще, если обозреть историю глобальных кризисов с древнейших времен до наших дней, то можно убедиться, что каждый раз, когда человечество оказывалось на краю бездны, оно, видимо инстинктивно, начинало строить через эту бездну надёжный мост, который позволял её пересечь.
Будем надеяться, этот инстинкт спасёт нас и на сей раз.
