Владимир Илляшевич: «Язык — элемент распознавания “свой-чужой”»

О чём говорить с главой Русской писательской организации Эстонии, как не о языке и литературе? Но оказывается, для здешних русских писателей эта тема прежде всего политическая.  

— Владимир Николаевич, что такое сегодня русскоязычная литература?.. 

— Стоп, стоп, стоп! Давайте сначала разберёмся с вашим термином «русскоязычие». 

 Это не мой терминим пользуются в Эстонии все. 

— Как же вы не понимаете, внедрение этого слова — политический заказ! Не случайно ещё до отделения  от СССР идеологи этого движения делали упор на лозунги типа «Наш язык — в смертельной опасности!» 

 Такое было не только в Эстонии. В Литве мне рассказывали, что у них запустили реформу собственного языка, да настолько неудачную, что теперь совсем мало кто говорит и пишет по-литовски правильно. 

— А у нас, вместо того чтобы заботиться о чистоте и судьбе родного языка, было предпринято вторжение в чужой. Повторяю, это политический заказ влиятельных кругов, которые всеми силами стремятся воспрепятствовать восстановлению и развитию  национальной самоидентификации русского населения. Но поскольку им одновременно очень хочется попользоваться деньгами русских потребителей и голосами русских избирателей, они и подсовывают понятие «русскоязычные». 

 Не стану с вами спорить, но давайте лучше поговорим не о политике, а о литературе. 

— Хорошо. Но она не «русскоязычная». 

 Простите, не понимаю  почему? Это же произведения, написанные на русском языке. 

— Вот пример. Чингиз Айтматов написал большинство своих произведений на русском, верно? Но разве он от этого перестал быть классиком киргизской литературы? А что вы скажете о Шолом Алейхеме — создателе написанного на русском языке великолепного «Тевье-молочника»? Разве Шолом Алейхем — не классик еврейской прозы? 

 Вы, безусловно, правы, но… 

— Погодите! Что такое, вообще, русский язык? Вижу, вы затрудняетесь с ответом. Ну, так я вам скажу. Это цивилизационный код. Именно поэтому русский язык и русскую литературу в Прибалтике принялись вытеснять и истреблять первым делом. И к чему мы в результате пришли? К тому, что сегодня у нас в стране существует определённая прослойка маргиналов, которая называет себя «русскоязычными литераторами». Демонстративно произнося эти слова, эти люди зарабатывают себе возможность издать написанную по-русски книжку! 

Не знаю, слышали ли вы это имя, но у нас есть Андрей Иванов — молодой парень со средним образованием, который пять лет прожил в Англии, приехал и написал книжку. Издали. Но её невозможно читать! Дешёвая беллетристика, в которой нет ничего русского — ни корней, ни ощущений, ни самозначимости! Как вам такой вариант? 

 Не очень… 

— Не сомневаюсь. Это к вопросу о «русскоязычных». 

 Про то, что вы  не обижайтесь!  по-донкихотски боретесь с теми, кто пытается лишить русскоязычных права говорить на родном языке в странах Балтии, известно всем… 

— Почему вы говорите «страны Балтии», а не «Прибалтика»? 

 Наверное, просто потому, что так принято. 

— Принято кем и зачем? Историко-культурное и географическое название территорий на юго-востоке Балтийского моря искони звучало как «Прибалтика». Латинизированное «Балтия» — калька с финского языка. Кстати, в начале 1990-х один известный местный политик требовал, чтобы какое-то кафе в Тарту сменило вывеску «Бистро» на «Бистроо», так как это соответствует эстонскому произношению французского слова. А уж написание названия эстонской столицы с двумя буквами «н» и вовсе считается некоторыми деятелями признаком лояльности к эстонскому народу. Был даже такой случай, когда директора школы оштрафовали за «Таллин» с одним «н». 

Так вот. Спросите себя: откуда такая бешеное пристрастие — обязательно не «Прибалтика», а «Балтия»? 

 Честно говоря, не представляю. 

— Скажу вам прямо: всё это было запланировано давно, и я знаю, как оно делалось. Помните время,  когда в Прибалтике возникли скроенные по одному шаблону Народные фронты и повсюду началось поощрение национальных республик при полном забвении интересов русского народа? 

 В общем, да… 

— Вот! И я прихожу к мнению, что уж в одном-то вопросе Сталин был точно прав… 

 В национальном? 

— Конечно! Я ещё 15 лет назад заявил: в Эстонии осуществляется режим апартеида. А в ответ услышал: «Ой, зачем эти клише и клейма…» Понимаете? Но я ведь юрист, знаю принятую в ООН классическую формулу апартеида и могу сказать с полной уверенностью: то, что сегодня у нас происходит, является замаскированным языковым апартеидом. Посмотрите, что мы сегодня имеем. Закрытие русских школ — раз. Только 2,5 процента русскоговорящих чиновников — два. И уровень жизни этнических русских примерно на 30 процентов ниже, чем эстонцев — три. 

 Все, безусловно, так. Но мы с вами снова сбились на политику. Давайте всё-таки вернёмся к языку и литературе. 

— Давайте. Без влияния русской литературы вряд ли мыслится литература эстонская. Может быть, поэтому наш известный поэт и прозаик Уно Лахт однажды меня спросил: «Когда же русские перестанут утираться от плевков и унижений, когда же поймут, что главное для них — отстоять своё достоинство, и, в первую очередь, право на свою культуру и язык, на полноценное участие в жизни общества?» 

 И вы, Владимир Николаевич, считаете, что русские могут отстоять право на свою культуру? 

— Безусловно. Надо лишь начать развивать и всеми силами поддерживать русский язык в странах исконного проживания русского населения, к которым Эстония относится в полной мере! 

 Как именно? 

— По крайней мере, не так, как это делается сейчас, когда раз в полгода проводятся конференции по теме «Обучение русскому языку глухонемых эстонцев», причём на такие вещи тратятся совсем немалые деньги. И это гордо называется «мы боремся за русский язык»! 

А почему бы, например, вместо этого не взяться за перевод произведений русской литературы на эстонский? А что, допустим, мешает России открыть на границе Псковской области, в Печорах, свою радиостанцию, вещающую по-эстонски? Уверяю вас, в течение года все эстонцы слушали бы её каждое утро! Почему? Да потому что эстонское радио слушать невозможно! Я переключаюсь на этот канал с единственной целью — хочу иметь информацию из первых уст. Вот пример. По интерпретации эстонских СМИ, если надвигается плохая погода, она идёт из России. А если хорошая, говорят: с востока. 

 И это тоже о языке. 

— Да, так вот ещё о языке. О русском языке. Знаете, какое самое древнее название Таллина? Неужели нет? Колывань! Это название впервые упомянул в 1154 году на своих картах араб аль-Идриси, служивший географом и историком при дворе сицилийского короля Рожера II. А слово «колывать» идёт от древнерусского «сидеть на берегу большого водоёма и пировать после удачного торгового похода». 

Между прочим, в прошлом среди эстонцев не наблюдалось никакой русофобии. Снова приведу пример. Фаддей Булгарин, который владел имением под Дерптом-Юрьевом-Тарту, описывает, как однажды пригласил к себе приятеля, русского дворянина Хрипкова. Пошли на охоту, долго блуждали по лесу, вышли к какому-то хутору. Попросили по-эстонски у хозяина продать молока. Тот отказал, причём довольно грубо. 

Булгарин сказал Хрипкову: «Экой разбойник! Дойные коровы пасутся перед домом, а молока не даёт!» И тут, неожиданно для обоих, крестьянин заговорил на русском языке: «А, вы русские господа? Ну, так для вас есть молоко!» В общем, и молока налил, и денег взять не захотел. 

 И о чём говорит эта история? 

— О том, что язык — это элемент племенной системы распознавания «свой-чужой». А вы заладили: страны Балтии, страны Балтии… 

 

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

десять − три =