Многие специалисты предсказывали: после президентских выборов Владимир Путин, получив мандат народного доверия, возьмёт курс на кардинальные реформы. Но этого не происходит. Почему?
После нескольких лет падения и топтания на месте в прошлом году ВВП страны снова начал расти. Однако рост этот — около 2 процентов — невелик и неустойчив. И это невзирая на неуклонное повышение нефтяных цен на мировом рынке и небывало низкую — 4 процента в год — внутреннюю инфляцию, которая позволила хоть чуть-чуть снизить процентные ставки по кредитам.
Правда, президент поставил задачу увеличения роста ВВП до мировых значений, однако прогноз Минэкономразвития, опубликованный в начале июля этого года, свидетельствует: отечественная экономика по этому показателю приблизится к среднемировому уровню лишь в середине будущего десятилетия. Да и то при условии, что к тому времени ВВП планеты останется прежним, а не поднимется с нынешних 3,5 процента ещё выше.
Слишком многое говорит о том, что нынешняя экономическая модель себя исчерпала.
Если в начале века в государственной собственности находились примерно треть компаний, а две трети — в руках частного бизнеса, то теперь эта пропорция перевернулась. В результате резко снизились конкуренция, инвестиции, внедрение новых технологий и, соответственно, обновление основных фондов.
Один из важнейших показателей экономического здоровья — уровень производительность труда — остаётся на том же крайне низком уровне. Не так давно Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) опубликовала результаты мониторинга, показывающего, какой вклад в ВВП своей страны вносит среднестатистический работник за один трудовой час. Так вот, вклад россиянина составил 25,1 доллара, американца — 68,3, а занимающего первое место в рейтинге люксембуржца — 95,1. Россия — на предпоследнем месте, за нами — только Мексика.
При этом в другом рейтинге ОЭСР — по количеству отработанных часов — всё наоборот: на первых местах — Мексика, Коста-Рика, Греция… мы — шестые, а в конце списка — самые экономически продвинутые страны. В этом нет ничего удивительного: отстающие государства и работодатели стараются компенсировать низкую производительность увеличением рабочего времени.
Свыше 20 миллионов россиян живут за чертой бедности. И ещё минимум столько же — по эту сторону черты, но в опасной от неё близости. Примерно треть работоспособного населения России трудится в теневом бизнесе, полностью игнорируя налоговое ведомство, а также фонды обязательного медицинского страхования и пенсионного обеспечения.
При этом за последние полтора десятка лет численность силовых, проверяющих и контролирующих структур увеличилась в 2 с лишним раза и фактически составляет ещё одну армию. При этом финансирование этой второй армии за те же годы выросло в 5,5 раза. Вдвое — по официальным, росстатовским, данным — увеличилась с начала века и численность чиновников, теперь их больше миллиона человек.
…Всё это и многое другое свидетельствует: России необходимы серьёзные реформы. Дольше тянуть опасно. Тем паче, что с этим согласно всё больше граждан страны.
Ещё во второй половине прошлого года Институт социологии РАН говорил, что если в предыдущие годы свыше половины, а иногда и свыше 70 процентов россиян выступали за стабильность и лишь остальные — за перемены, то теперь впервые за стабильность ратовали всего 49 процентов граждан, а за перемены — уже 51.
«Левада-центр» подтверждал: 25 процентов россиян считают, что главная задача преобразований — повышение благосостояния широких слоёв населения, ещё 17 процентов уверены, что самое важное — рост социальной справедливости, а ещё 17 упоминают о необходимости борьбы с коррупцией.
Ну, и, конечно, важнейшими направлениями государственной политики абсолютное большинство считает повышение качества медицинского обслуживания и улучшение среднего и высшего образования.
В общем, цели понятны. Даёшь обновление! Мы же ещё помним, как Виктор Цой пел:
Перемен! — требуют наши сердца.
Перемен! — требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
“Перемен!
Мы ждем перемен!”
Вот только призывать к реформам и проводить их, отвечая за последствия, — принципиально разные вещи. Любая реформа не даёт положительного результата на следующее утро. Наоборот, в первое время в реформируемой области происходят ухудшения, ведь прежде чем построить что-то новое, надо сломать старое или, по крайней мере, от него отказаться. При проведении масштабных преобразований процесс модернизации растягивается на годы, и тогда нередко у народа наступает такая усталость, что, не дождавшись конца, он спешит пристать всё равно к какому берегу, только бы, наконец, ощутить спасительную твердь под ногами.
При этом на самих реформаторов обрушиваются всеобщий гнев и даже ненависть. Таковы были судьбы Михаила Сперанского, Александра II, Петра Столыпина, Михаила Горбачёва, Егора Гайдара… До сих пор даже реформаторов XIX и начала ХХ века многие оценивают резко отрицательно. Я уж не говорю про совсем недавних — Михаила Сергеевича и Егора Тимуровича.
А теперь примерьте эти судьбы на себя. Что, грустно, неуютно и боязно? То-то…
Впрочем, ради блага Родины можно всё стерпеть. Однако стерпит ли Родина?
Освежим в памяти недавнюю историю. В 1917-м на волне февральской эйфории Временное правительство принялось за кардинальные преобразования России, и через восемь месяцев произошло обрушение государственности. Во второй половине 1980-х на волне перестроечной эйфории Горбачёв начал кардинальные преобразования советской власти, и через шесть лет вновь произошло обрушение государственности.
Два таких чудовищных краха на протяжении одного столетия — достаточный урок, чтобы понять: одним махом перевернуть такую огромную страну никому не под силу.
В общем, неудивительно, что сегодня в России мало кто хочет быть реформатором. Не только самих реформ, даже самого слова этого боятся. Не случайно, как говорят, руководителям ведущих телеканалов поступила негласная указявка: говоря о предстоящем повышении пенсионного возраста, не называть его реформой. И правильно — в сочетании с «плохим» словом «реформа» намерение руководства страны выглядит ещё более отталкивающе.
Так что же, да здравствует стабилизец?
Нет, об этом не может быть и речи. Экономическое положение такого не допустит.
Первые опыты, с тем же повышением пенсионного возраста и НДС (с 18 до 20 процентов), показывает: в ближайшие годы Кремль и Белый Дом будут действовать точечно и разнообразно. В одних случаях, если сложится негативная ситуация, станут маневрировать, а в других, если ситуация позволяет, смело пойдут напролом.
Это тактика разумной осторожности. А стратегия? Про стратегию, наверное, пока говорить рано. Про неё мы узнаем, когда увидим, как далеко готова зайти тактика.
Единственное, что более или менее очевидно уже сегодня: народу в процессе преобразований отводится пассивная роль. Он — объект социологических исследований, пропагандистских методик, выборных кампаний. Но — не субъект, не участник преобразований. К сожалению. Ведь едва ли не самая крупная и решающая ошибка реформ 1990-х заключалась именно в том, что большинство из нас не понимали, что делается, почему и зачем.
