Наши СМИ о Вьетнаме почти не рассказывают. И мы знаем о нём очень мало. Точнее — незаслуженно мало. Этот пробел согласился восполнить Ле Ву Динь, глава вьетнамской общины в Петербурге.
— Господин Ле Ву Динь, вы, если не ошибаюсь, в прошлом году сопровождали президента Вьетнама во время его первого в истории визита в Россию?
— Когда приезжал товарищ Чан Дай Куанг, я как председатель вьетнамской общины встречал его и провожал, а, кроме того, присутствовал в Смольном на встрече нашего президента с губернатором Санкт-Петербурга. Между вьетнамскими и российскими компаниями были подписаны серьёзные соглашения на миллиарды долларов.
— Приятно это слышать особенно потому, что Вьетнам уже давно смотрит в сторону Вашингтона, который стал для вашей страны важнее Москвы.
— Думаю, это не совсем так. Хотя, конечно, если говорить об объёме товарооборота, то между Вьетнамом и Соединёнными Штатами он примерно 60 миллиардов долларов в год, а между Вьетнамом и Россией — всего около трёх.
— Разница примерно в 20 раз!..
— К сожалению. Но вы же, наверное, читали, что руководители наших стран договорились о том, что к 2022 году российско-вьетнамский товарооборот вырастет до 10 миллиардов долларов. Правда, для этого надо еще многое сделать…
— Во время визита президента Вьетнама в наших СМИ говорили и писали о перспективах российско-вьетнамского сотрудничества. В ваших, наверное, тоже?
— На вьетнамском ТВ чаще всего показывают сюжеты о культуре России и совсем немного — о политике. Вопросы экономического сотрудничества — вообще очень мало. Да, кстати, и у вас об этом рассказывают немного и не часто.
— К слову, у нас писали, будто молодым вьетнамцам слово «Россия» вообще ничего не говорит. Это в самом деле так?
— Нет, конечно. Они хорошо знают Россию, и многие, когда надо выбирать в школе иностранный язык, изучают не китайский, английский или французский, а именно русский.
— Но почему тогда у нас теперь так мало вьетнамских студентов? Вашей молодежи неинтересно российское образование?
— Совсем наоборот! Просто сейчас стало больше выбора, а вьетнамцы — народ очень динамичный, мы есть везде. Только в Америке, насколько я знаю, учатся 13-15 тысяч наших студентов.
— А в России?
— Меньше, конечно… В Петербурге — примерно тысяча человек.
— Но ведь образование в России дешевле, чем на Западе!
— Так ведь в Азии об этом по-другому думают! У нас семья может продать свой дом, лишь бы дети нормально учились.
— Война во Вьетнаме была, по историческим меркам, совсем недавно, и то, насколько ваша страна поднялась за несколько десятилетий, заслуживает восхищения. По прогнозам Всемирного банка, через пару лет вы обгоните по темпам роста ВВП даже лидера региона — Китай.
— Вьетнам, конечно, поднялся, но мы сами считаем, что могли бы развиваться раза в два-три быстрее. У нас рост ВВП — 6-7 процентов в год, а могли бы и 15, потому что народ любит и хочет работать.
— Поскольку страна социалистическая, безработица вьетнамцам, вероятно, незнакома?
— Есть безработица. Но при этом фактически во всех сферах нужны специалисты, причём зарплаты совсем не маленькие. Допустим, швея получает в среднем 300-600 долларов в месяц, врач — около полутора тысяч, а учитель может заработать тысячи две-три, если проводит дополнительные занятия. Ещё очень ценятся айтишники, это, пожалуй, самое перспективное направление.
Сейчас наше правительство делает ставку на рост среднего класса. Пока его численность — примерно 10 миллионов человек, но к 2020-му должно быть 44 миллиона.
— Иначе говоря, фактически половина населения страны! …Но раз так, какой смысл ехать в Россию, чтобы работать на подпольной фабрике?
— В Петербурге, кстати, их не было, а вот в Москве было много. Вообще-то, эти фабрики только назывались подпольными — когда где-то работают 100-200 человек, об этом наверняка все знают… Но теперь, во-первых, в России принят более жёсткий закон, а во-вторых вьетнамцам работать на таких фабриках стало, безусловно, невыгодно, так что люди возвращаются домой.
— Но частные вьетнамские предприятия в России остались?
— Теперь их не так много, как раньше, стало меньше работы.
— Да, времена непростые, а иностранцу, наверное, во многом ещё труднее вести бизнес в России, чем россиянину?
— Конечно.
— И в чём основные трудности?
— Мне кажется, прежде всего в несовершенстве законов, которые к тому же часто меняются.
— А бюрократия?
— Она есть везде, в том числе и во Вьетнаме. Хотя, скажем, на растаможку грузов в России из-за вашей системы документооборота уходит не одна неделя, а у нас — полдня-день. Если вьетнамский таможенник не выпустит за этот срок груз, он должен написать служебную записку и подробно объяснить, почему фура задержалась.
— Какие товары в основном везут из Вьетнама в Россию?
— Текстиль, сельхозпродукцию… Вьетнам занимает первое место в мире по экспорту кешью и чёрного перца, первое-второе по рису и второе — после Бразилии — по кофе.
— Вы говорите о сельхозпродукции, но ведь у вас же загрязнены американской химией огромные территории!
— Проблема, безусловно, ещё осталась. Но загрязнены не поля, а леса, куда американцы сбрасывали химикаты, чтобы с деревьев опали листья, и стало видно, кто передвигается по этому участку. Конечно, с водой зараза до сих пор распространяется, но мы уже многие места полностью очистили.
Во Вьетнаме вообще очень серьёзно относятся к экологии. Для примера: раньше за использование химикатов для выращивания свиней крестьянин получал выговор. Теперь — до 18 лет тюрьмы и запрет на деятельность. Очень жёсткие меры, а потому у нас совсем не так, как, допустим, в Китае…
— Я слышала, что вьетнамские товары во многом превосходят по качеству китайские.
— У вьетнамских товаров качество хорошее, поэтому они и экспортируются во многие страны мира, в год на 300 миллиардов долларов: обувь — почти 10 миллиардов, текстиль — свыше 12, мебель — 10. Но говорить о качестве чьей-то продукции в целом, я думаю, невозможно. У китайцев есть прекрасные товары, а есть совсем плохие. И, между прочим, у нас самый большой товарооборот именно с Китаем — 70 миллиардов долларов в год.
— Несмотря на политические трения, существующие между вашими странами?
— Это не трения, а серьёзный конфликт, существующий уже больше трёх тысяч лет. Но народ же не бывает плохим или хорошим, и китайцы, кстати, с удовольствием и без проблем едут к нам отдыхать.
— Российские туристы тоже начали осваивать вьетнамское направление.
— В последние годы Вьетнам очень активно привлекает туристов отовсюду — из России, Австралии, Америки… У нас и вправду неплохо, хотя, поскольку мы только начали осваивать эту сферу, инфраструктура пока не самая лучшая. Но она развивается, в частности, россияне с удовольствием открывают у нас гостиницы и рестораны.
— Вьетнамским туристам тоже интересно российское направление?
— Безусловно. Причём, если раньше они ездили только в Москву и Петербург, теперь начали выбирать другие города и едут очень охотно. Единственное, чего бы хотелось, так это упрощения въезда вьетнамцев в Россию.
— Вы говорите об отмене виз?
— Да. Россияне могут приехать к нам на две недели вообще без визы, а нам нужно оформлять документы…
— Сколько стоит российская виза?
— Точно не скажу, по-моему, сто долларов. Правда, если раньше можно было оформить визу за один-три дня, то теперь на это уходит месяц. И всё-таки люди едут к вам охотно — и отдыхать, и, повторяю, учиться.
— Насколько в Петербурге велика вьетнамская община?
— Она небольшая. Всего чуть больше тысячи человек.
— Вы проводите какие-то совместные мероприятия?
— Конечно. Встречаем Новый год, празднуем День образования Вьетнама — День Победы, один-два раза в год собираемся с русскими ветеранами, которые у нас воевали. Мы даже организовали для них поездку — отправили во Вьетнам целую группу, им очень понравилось…
Кроме того, наши студенты организуют Кубок по футболу, соревнования по теннису, всякие конкурсы «Мисс»… В общем, всё нормально — богатая культурная жизнь.
— Наверное, при такой активности и смешанных браков немало?
— Мало!
— Почему? Такие вещи во Вьетнаме не приветствуются?
— Нет, у нас с этим всё демократично. Просто так сложилось.
— А ваша собственная семья — скорее русская или вьетнамская?
— У нас всё поровну — праздники отмечаем и русские, и вьетнамские, блюда готовим и русские, и вьетнамские, даже детей назвали и русскими, и вьетнамскими именами. Дочку зовут Анастасией, сына — Феликсом, двух старших — Тиен и Бинь…
Но, если говорить о национальном вопросе, скажу так: мне нравится работать и общаться с интересными, активными, ответственными и порядочными людьми, а национальность значения не имеет…
