Кем были декабристы, и почему их попытка переустроить Россию не удалась? Сегодня, в 193-ю годовщину декабристского восстания, мы вновь пытаемся ответить на эти вопросы…
«Взирая на блистательные качества, которыми Бог одарил русский народ, единственный на свете по славе и могуществу, я скорбел душой, что всё это задавлено, вянет и, быть может, скоро падёт, не принесши никакого плода в мире»,— так объяснил на допросе следственной комиссии своё участие в тайном обществе и подготовке к восстанию на Сенатской площади Вильгельм Кюхельбекер. Это горькое признание можно прочитать в раритетном издании «Из писем и показаний декабристов: критика соврем. состояния России и планы будущего устройства» (1906), которое представлено в фонде Президентской библиотеки.
На портале Президентской библиотеки, кроме того, можно ознакомиться с малоизвестными ранее материалами официального, мемуарного и исследовательского характера. Они объединены в коллекции «Декабристы в истории России». В подборку вошли электронные копии монографий, старинных и современных научно-популярных изданий, хрестоматий, монографий, авторефератов диссертаций, сборников документов, а также изобразительных материалов, расширяющих нашу память о декабристах и том времени.
Издания В. Саблина «Декабристы: Тайные общества» (1907), «Мемуары декабристов: (записки, письма, показания, проекты конституций, извлечения из следственного дела)» под редакцией М. Довнара-Запольского (1906), «Из писем и показаний декабристов» под редакцией А. Бороздина (1906), «История СССР. Т. 2. Россия в XIX веке» академика М. Нечкиной (1949) и другие книги помогают понять, в чём декабристы были едины, а по каким принципиальным вопросам имели непримиримые идейные расхождения, которые, собственно, и ослабили подготовку и само восстание.
Победа над Наполеоном в 1812 году вызвала огромный подъём русского национального самосознания, дала могучий толчок духовному развитию лучших людей того времени, в том числе — будущих декабристов.
«Еще война длилась, когда ратники, возвратясь в домы, первые разнесли ропот в классе народа, — читаем в издании «Из писем и показаний декабристов» письмо, которое декабрист Александр Бестужев написал уже из крепости Николаю I. — Мы проливали кровь, говорили они, а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас опять тиранят господа». Почерпнутый в Европе опыт становления гражданских свобод и реалии крепостничества подогревали рост всеобщего недовольства.
С народом была лучшая часть дворянства и патриотически настроенная молодёжь, уходившая с началом войны в ополчение. Заодно с ними были и те, кто передавал свои средства на снаряжение полков, создание госпиталей и отливку пушечных ядер. Из представителей лучших дворянских фамилий и вышли будущие декабристы.
В книге К. Левина «Декабристы: история вооружённого восстания 14 декабря 1825 г.» (1923) вскрывается глубокая социально-политическая подоплёка восстания: «В 1815 году небольшой кружок молодых офицеров Семёновского полка, решивши бросить кутежи и пустую великосветскую жизнь, составил “артель” для чтения иностранных газет и бесед по вопросам современности, в особенности по вопросам русской жизни. Александр I, узнавши про эту артель, приказал её закрыть. Этого было вполне достаточно, чтобы положить начало тайным обществам» (см. «Декабристы: Тайные общества» на портале Президентской библиотеки).
Молодые офицеры ушли в подполье и начали разрабатывать варианты конституции, типов русского парламентаризма, крестьянской и армейской реформ. Сложившаяся на тот момент ситуация создавала «какое-то беспокойное желание деятельности», — отмечал декабрист Михаил Фонвизин, процитированный в издании «Мемуары декабристов: (записки, письма, показания, проекты конституций, извлечения из следственного дела)». При этом многие декабристы считали неприемлемым революционный переворот и предпочитали не выходить за границы идейных и политических преобразований.
Но неожиданно для заговорщиков созрел подходящий повод для воплощения далеко идущих замыслов: умер Александр I, и императором должен был стать его брат Константин. Однако ещё при жизни Александра I Константин отрёкся от престола в пользу младшего брата Николая. Отречение его не было объявлено публично, и народ, армия, государственный аппарат из-за недостатка информации стали присягать Константину. Когда же выяснилось, что Константин отрёкся от престола, была назначена церемония переприсяги, которой и воспользовались участники восстания.
Члены Северного общества, в которое трансформировался «Союз спасения», решили вывести 14 декабря войска к зданию Сената, дабы не дать чиновникам присягнуть новому императору. Заговорщики готовились зачитать «Манифест к русскому народу», согласно которому в России уничтожались самодержавие, крепостное право и вводились гражданские свободы. Вся полнота власти переходила к временному правительству. Руководителем восстания был назначен старший по званию из офицеров — полковник гвардии Сергей Петрович Трубецкой.
Однако наутро он не явился на Сенатскую площадь. Почему? На этот вопрос можно дать только предположительный ответ, более точную версию не дают даже «Записки князя Сергея Петровича Трубецкого» (1906) из электронного фонда Президентской библиотеки.
На исходе ночи предполагаемого дня восстания в дом Трубецких прибыл гонец и оповестил хозяина, что уже в семь утра сенаторы принесли присягу Николаю, провозгласив его императором. Князь знал о том, что заговорщики планировали занять Петропавловскую крепость и Зимний дворец, арестовать царскую семью и, если возникнут определённые обстоятельства, убить императора — и, сколько мог, противостоял этому.
В «Записках» Трубецкого сформулирован главный пункт несогласия руководимого им Северного общества с «железными» постулатами Пестеля: «Изменение образа правления насильственным образом есть дело страшное, которое неминуемо повлечёт за собою все ужасы Французской революции, от которых предохранить Россию есть одна из первых целей общества».
Возможно, именно эти принципиальные расхождения не позволили князю выполнить данное им накануне слово, предрешив тем самым участь «несчастного покушения». Как напишет позже участник событий А. Беляев в книге «Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном» (1882), «перед вечером мы увидели, что против нас появились орудия; но как никого из вождей на площади не было, то никто и не решился взять на себя двинуть батальоны на пушки и, может быть, начать смертоносную борьбу, что и решило участь этого несчастного покушения».
Нескольких залпов картечи было достаточно, чтобы подавить заговор. Декабристы ответили было ружейным огнем, но затем под градом пушечных ядер пустились в бегство. Вслед им продолжились выстрелы, и солдаты бросились на лёд Невы с целью перебраться на Васильевский остров. На невском льду Бестужев предпринял попытку наладить боевой порядок и снова пойти в наступление. Войска построились, однако снова попали под картечь. Лёд раскалывался, люди тонули. План был провален…
Все члены тайного общества и участники заговора были арестованы и отправлены в Петропавловскую крепость. Сам император Николай выступал в качестве следователя. Пятеро — Кондратий Рылеев, Павел Пестель, Пётр Каховский, Михаил Бестужев-Рюмин, Сергей Муравьёв-Апостол — были приговорены к смерти и повешены. Многих сослали в Сибирь на каторгу или поселение.
На портале Президентской библиотеки можно найти достаточно полную информацию о жизни декабристов после восстания. Так, например, в историческом очерке «Декабристы в «Западной Сибири» (1905) А. Дмитриева-Мамонова имеется подробное описание жизни 39 декабристов на местах ссылки в Западной Сибири в период 1826–1856 годов. Автор также описывает, как сосланные участники тайных обществ помогали жителям отдалённого региона, — учили детей прямо в степной юрте, открывали школы для детей и взрослых в Иркутске, на средства жён декабристов была устроена небольшая больница, которой пользовались не только ссыльные, но и местные жители. Присутствие большого числа просвещённых узников в Сибири дало толчок развитию этого региона.
Некоторые декабристы ещё во время следствия в Петербурге и потом, под воздействием тяжелейшей каторжной жизни, пересмотрели свои взгляды, стали называть декабрьское восстание «жалкой игрою в революцию, погубившей столько молодых людей».
Однако самые стойкие остались верны идеалам юности и тем проектам государственного переустройства Российской Империи, которые на глубоком концептуальном уровне они прорабатывали в юности. Такими, в частности, до конца жизни оставались декабристы из лицейского окружения Пушкина. В том числе ближайший друг поэта Иван Пущин, вступивший по окончании лицея в тайное общество «Союз благоденствия» и встретивший 14 декабря на Сенатской площади. Судя по рассказам очевидцев, он один из немногих сохранил присутствие духа в создавшейся критической обстановке; об этом пишет в предисловии к «Запискам И.И. Пущина о Пушкине» (1907) Евгений Якушкин: «Пущин оставил площадь одним из последних; бывший на нём плащ его деда, адмирала Пущина, был пробит во многих местах картечью»
Многое говорят о значении восстания декабристов программные строки письма ссыльного Пущина первому директору Царскосельского лицея Егору Антоновичу Энгельгардту из Читы в марте 1830 года:
«Об себе я ничего особенного не имею Вам сказать, могу только смело Вас уверить, что, каково бы ни было моё положение, я буду уметь его твёрдо переносить и всегда найду в себе такие утешения, которых никакая человеческая сила не в состоянии меня лишить. Я много уже перенёс и ещё больше предстоит в будущем, если Богу угодно будет продлить надрезанную мою жизнь; но всё это я ожидаю как должно человеку, понимающему причину вещей и непременную их связь с тем, что рано или поздно должно восторжествовать, несмотря на усилие людей — глухих к наставлениям века».
