Опять воюют Индия и Пакистан. Эта война, которой уже свыше 70 лет, имеет долгую предысторию. А виной всему людская трусость, политические амбиции и предательство, известное как «разделение Индии».
Когда Великий Могол шах Джахангир впервые въехал в кашмирскую долину и узрел эти горы, леса, водопады и небо, он процитировал Джами: «Gar Firdaus rōy-e zamin ast, hamin ast-o hamin ast-o hamin ast» — «Рай на земле если и есть, то он — здесь, здесь, здесь!» Шах и его красавица-жена Нур Джахан были настолько очарованы природой Кашмира, что 13 раз переезжали из Дели в Сринагар вместе со своим двором, а это путешествие не из лёгких.
Джахангир описал Кашмир в мемуарах, и каждое слово в тексте — гимн полюбившемуся краю: «Все здания в Кашмире деревянные. Их делают двух-, трёх- и четырёхэтажными и покрывают земляными крышами, сажают луковицы чёрных тюльпанов, которые цветут год за годом с приходом весны, и это необычайно красиво. Эта традиция является особенностью народа Кашмира. В этом году в садах дворца и на крыше самой большой мечети тюльпаны цвели просто роскошно… Эта долина — страница, которую нарисовал карандашом созидания художник судьбы».
На земле Кашмира как минимум с XIII века, когда буддист Ринчана принял ислам, индусы, буддисты и мусульмане жили вместе под властью мусульманской династии, основанной одним из тюркских гвардейцев Ринчаны. Сначала кашмирские султаны истребляли индуизм безжалостно и беспощадно: храмы разрушались и расхищались, население насильственно обращалось в ислам, тех кто упорствовал, облагали жестокой джизьей — налогом на иноверцев. Из камня разрушенных храмов возводились мечети. Собранные в кучу священные индуистские книги свозили на озеро Дал и топили. По всей стране были запрещены алкоголь, музыка, азартные игры, индуистские праздники. Доведённые до отчаяния брахманы совершали массовые самоубийства.
Один из султанов гордился прозвищем Бут-шикан — «Сокрушитель идолов». Гонения стихли только с его смертью. К тому времени большая часть населения султаната приняла ислам в добровольно-принудительном порядке. Сын Бут-шикана, Зайн ал-Абидин-шах, получил прозвище Буд-шах — «Великий царь». Он положил конец насильственному обращению индийцев и даже разрешил тем, кто обратился в ислам не по своей воле, вернуться к вере пращуров. Он давал индусам субсидии на восстановление разрушенных храмов.
Был введён запрет на межэтнические и межрелигиозные браки, но люди научились мирно жить бок о бок. Зайн ал-Абидин посылал поданных в Иран и Центральную Азию — учиться ремёслам, переплетению книг, резьбе по дереву, ковроткачеству и изготовлению шалей. Тогда началась великая история кашмирских шалей, которые с той поры, как Наполеон прислал из Египта своей обожаемой Жозефине шаль индийской работы, весь XIX век согревали плечи европейских красавиц.
К концу правления Зайна большинство населения долины перешло в ислам добровольно, и количественное соотношение мусульман и немусульман с тех пор остаётся примерно постоянным — 80 к 15, остальные 5 процентов — буддисты и сикхи. Так кашмирцы научились жить вместе. Это был XV век.
Следующие завоеватели — Великие Моголы, повелители почти всей Индии — тоже не ставили религию во главу угла, иначе им пришлось бы вырезать большую часть населения империи. Мусульманская культура оказывала влияние на индусов, а индусская на мусульман. В Кашмире они даже поклонялись одним и тем же святыням. Кашмир — единственное место в Индии, где мусульмане носят индусские имена «пандит» и «бхат».
Так было. Но теперь всё иначе.
Вот что сегодня пишет о Кашмире пакистанский публицист Тарик Али: «В долине Кашмира веют смертоносные ветра. Смерть блуждает по региону в разных обличьях, иногда — в индийской военной форме, иногда — принимая облик бородатых мужчин, говорящих на языке джихада, вооружённых и присланных сюда Пакистаном. Аллах и Смерть сливаются воедино. Незримое присутствие ядерных ракет не позволяет расслабиться ни одной из сторон. Кашмир, попавший в эту ловушку “между двух огней”, задыхается».
В последние дни и недели эта «ловушка между двух огней» стала особенно горячей. Теракт исламиста смертника из «Джейш ал-Мухаммад» унёс жизни десятков индийских полицейских, в ответ — авиаудары Дели по лагерям боевиков уже на территории Пакистана. Воздушные бои с участием десятков МИГов и «Миражей». Очередной индо-пакистанский инцидент, счёт которым идёт на десятки, это, не считая четырёх полномасштабных войн, и самое время вспомнить, как и почему был трагически затянут кашмирский узел.
Мусульманских властителей в Сринагаре сменили воинственные сикхи. Кашмирские историки считают, что 27 лет правления сикхов стали первой для страны катастрофой. Главная мечеть в Сринагаре закрыли, другие обращены в собственность государства, было запрещено забивать коров, а бремя налогов стало невыносимым.
После первой англо-сикхской войны в 1846 году Ост-Индская компания получила Кашмир по Амритсарскому договору, но, обнаружив как сложно управлять этой провинцией, продала его за 7,5 миллиона рупий правителю соседнего Джамму, который помогал британцам добрыми советами во время войны с сикхами. Махараджа — индуист по вероисповеданию — обложил кашмирцев ещё более свирепыми налогами, вернул барщину и крепостное право. Бесправное, неграмотное население бедствовало под властью правителя—иноверца.
Один из британских резидентов при махарадже, пытавшийся в начале ХХ века хоть как-то реформировать регион, в отчаянии писал после отставки: «Мусульманское население, составляющее большинство, абсолютно неграмотно, страдает от бедности и очень плохих экономических условий жизни, особенно в деревнях. Им управляют фактически как бессловесным скотом» Управлял тот самый махараджа из рода Сингхов, которому британцы продали княжество.
Британцы правили Индией железной рукой, одетой в бархатную перчатку, и умело использовали давний имперский принцип «разделяй и властвуй». Чиновники из Лондона по всей Индии охотно стравливали мусульман с индуистами, бенгальцев с пенджабцами, делийцев с лахорцами, подогревая взаимное недоверие и опасения. Людьми, которые недолюбливают друг друга или подозревают соседа во всех грехах, легко манипулировать. С особой тревогой британцы следили за очевидным полевением движения за независимость Индии, дыхание Русской революции сделало марксизм популярным. Скатывание Индии в коммунизм было чревато не только утратой жемчужины британской короны.
В 1930-е годы борьба за независимость Индии была в самом разгаре, и немногие индийские политики допускали, что независимый Индостан будет разделён по религиозному признаку. Даже крайне подозрительные исламские сепаратисты были согласны на создание федерации с широкой региональной автономией.
Однако интриги британцев сделали своё дело. Будущий отец-основатель Пакистана Мухаммад Али Джинна в 1930-е годы вышел из Индийского Национального Конгресса (ИНК), и сделал он это отчасти потому, что ему аккуратно указали, как ловко используют индуизм Джавахарлал Неру и Махатма Ганди, а это грозит бедствиями мусульманскому меньшинству. Джинна вступил в Мусульманскую лигу, которую англичане основали ещё в начале ХХ века как противовес ИНК. Борьба за создание двух Индий началась.
Джинна, как пишет Тарик Али, «отчасти надеялся, отчасти верил, что Пакистан станет маленькой копией Индии, где мусульмане составят большинство населения, а индусы и сикхи образуют лояльное меньшинство». Тщетные надежды. Пустая вера.
Решение о разделе Индии на два государства по религиозному принципу принималось впопыхах. Делили страну стремительно, за два месяца, согласно «Плану 3 июня», известному так же как «План Маунтбаттона».
Границы между Индией и Пакистаном рисовали на основании отчёта британской правительственной комиссии и назвали «линия Рэдклиффа» (по имени лондонского юриста Сирила Рэдклиффа). Пакистан возник как два не соединённых друг с другом анклава — Восточный Пакистан, сейчас это Бангладеш, и Западный Пакистан, сейчас просто Пакистан, — а между ними лежала Индия. Пакистан был образован из территорий, населённых преимущественно мусульманами, Индия — преимущественно индусами.
В провинциях, где было британское прямое управление, решение о присоединении к той или иной стране принималось местными законодательными собраниями или на референдуме. В княжествах — а их, кроме Кашмира, было ещё 601 — решение принимал правитель — махараджа, раджа, наиб. Предполагалось, что в случае, если правитель не разделяет веру большинства населения, он выполняет волю народа. В Хайдерабаде и Джунагаде, где большинство составляли индуисты, а правили мусульмане, правители колебались, но в результате присоединились к Индии.
Джинна начал обхаживать махараджу Кашмира Хари Сингха в надежде, что тот сделает выбор в пользу Пакистана, но тот колебался и мечтал о независимости. К 15 августа 1947 года, когда над Дели должны были спустить Юнион Джек, в Кашмире ещё ничего не было решено, а по всей остальной Индии началось кровавое переселение народов.
Бенгалия и Пенджаб были провинциями со смешанным населением и были разделены. С ужасающими последствиями. Тарик Али, выросший в пенджабском Лахоре пишет:
«Преступления совершались как мусульманами, так и индуистами. Тех, кто не желал покидать свои деревни, выгоняли силой или убивали. На поезда с беженцами нападали вооружённые банды, и вагоны становились могильниками на колёсах. Цифр, с которыми согласились бы обе стороны, не существует, однако, по самым скромным оценкам, нарезка субконтинента на ломти стоила примерно миллиона жизней. Ни один официальный монумент не отмечает потерь от Разделения, и нет никакой официальной регистрации тех, кто погиб»
Между тем с Кашмиром нужно было что-то решать. По провинции ползли слухи о кровавых событиях в соседнем Пенджабе, что в сентябре вылилось в очередную кровавую резню, она вошла в историю как «1947 Jammu massacre». Индуисты резали соседей мусульман в Джамму, в Кашмирской долине мусульмане нападали на соседей индуистов. В приграничных с Пенджабом районах началось мусульманское восстание.
Логика подсказывала, что Кашмир как мусульманское государство должен стать частью Пакистана, но махараджа вступил в тайные переговоры с Индией. Джинна, которому британские кураторы строго—настрого запретили вмешиваться, угрожая отзывом из пакистанской армии своих офицеров, решился послать в Кашмир пуштунское ополчение. Оформлено это было красивыми словами о поддержке единоверцев, но в реальности была поставлена задача взять под контроль Сринагар, а главное, аэропорт, чтобы предотвратить вторжение индийцев. За неделю армия махараджи развалилась, Хари Сингх бежал в Джамму и запросил помощи у Дели.
Пуштуны тем временем добрались Барамуллы — это всего в часе езды на автобусе от Сринагара — и отказались идти дальше.
«Помощь единоверцам» оказалась весьма своеобразной. Вот как описывает её тот же Тарик Али:
«Они устроили трёхдневный кутёж, грабя дома, нападая и на мусульман, и на индусов, насилуя и женщин, и мужчин, кроме всего прочего, они похитили деньги из кашмирской казны. Группа пуштунов захватила монастырь Святого Иосифа, где бандиты изнасиловали и убили монахинь, в том числе и мать-настоятельницу, а также застрелили пару европейцев, которые там укрывались. Известия об этих злодеяниях получили широкую огласку, и многие кашмирцы отвернулись от так называемых освободителей. Когда пуштуны, в конце концов, добрались до Сринагара, то так увлеклись грабежом магазинов, что даже не заметили, что аэропорт уже занят сикхами»
Джавахарлал Неру, по совету британских кураторов в лице лорда Маунтбаттона, автора кровавого раздела страны, согласился оказать помощь махарадже только после подписания бумаги о присоединении Кашмира к Индии. Сделку оформили, Индия высадила воздушный десант и начала вытеснять пакистанцев из Кашмира, а заодно воззвала как к арбитру к Совету безопасности ООН. После этого было заключено соглашение о прекращении огня и проведена демаркационная линия между территорией Пакистана и Индии. Так был разделён Кашмир.
Так начался затяжной кризис, разрешить который не могут до сих пор. Так был затянут кашмирский узел, из-за которого «смерть блуждает по региону в разных обличьях, иногда в индийской военной форме, иногда — принимая облик бородатых мужчин, говорящих на языке джихада, вооружённых и присланных сюда Пакистаном».
Юрий Смольянов
6 лет agoЗатронутая проблема, если ее не решать мирным путем, имеет далеко идущие печальные последствия. При одной только мысли о возможности новой войны между Индией и Пакистаном у многих стынет кровь в жилах, ведь речь идет о двух ядерных державах. Но, как мне кажется, как раз ядерный статус и служит своеобразным предохранителем от войны. Никто из руководителей обеих стран не помышляет о настоящей войне, какими бы ни были разногласия. Война между двумя странами приведет к огромным жертвам даже без применения ядерного оружия. А в случае если стороны обменялись бы ракетно-ядерными ударами, весь мир вступил бы уже в новую эпоху, в эру ядерных войн…