Если ты не в стае, признаваться в этом опасно, но рискну: я — феминистка и грущу от того, что феминизм, так и не добившись равенства для женщин, уже докатился до феминитивов и близок к маразму.
Давно хотела об этом написать. Вот уже года три наткнусь на какую-нибудь «поэтку», «режиссёрку» или «авторку», и рука неумолимо тянется к перу. Потом гнев и недоумение скукоживаются, и кажется, что засорение «великого и могучего» модными феминитивами — затея совершенно бессмысленная, и, значит, заглохнет сама собой, без моих язвительных инвектив. А феминизм вновь вернётся на торную дорогу борьбы за равноправие мужчин и женщин, до которого по-прежнему как до Луны. Особенно в России. Да и в мире тоже.
В очередной раз наткнулась во френдленте Фейсбука на рассказ о том, как одна знакомая вполне вменяемая девушка с опытом журналистской работы пришла трудоустраиваться редактором и чуть не попала в «редакторки», но не попала, поскольку предпочитает именоваться журналистом, редактором и корреспондентом. Существование феминитивов она хоть и допускает, но не готова фанатично отстаивать их повсеместное использование. Однако, работу она не получила не только поэтому. Речь шла также о недостаточно принципиальной позиции кандидата (кандидатки?) относительно ЛГБТ-сообщества, но из-за «редакторки» — тоже.
В России завелось очень принципиальное и очень влиятельное сообщество, свято верующее в то, что если они, презрев все правила великорусского языка, придумают женский аналог названия любой профессии, то отстоят право женщины на профессиональный успех в любой сфере . И сделают это лучше, чем Кристина Пизанская с её «Книгой о граде женском» и Абигейль Смит Джонс с её верой в то, что «разумные мужчины во все века отвергали такие обычаи, которые относятся к нам (женщинам) лишь как к вассалам вашего пола». А ещё — эффектнее Симоны де Бовуар, которая в трактате «Второй пол» разобрала по косточкам (не всегда объективно) многовековые порочные стереотипы относительно женщин — социальные, экономические, эмоциональные и литературные.
Феминистки эпохи де Бовуар (сама она себя феминисткой не считала) уже не боролись за право избирать и быть избранными, как их предшественницы. Они пытались дезавуировать миф о том, что основным предназначением женщины является материнство, а, следовательно, обречь себя на затворничество, отказаться от карьеры, посвятив жизнь заботам о семье и доме. С этим извечным «босая, беременная, у плиты». Они попытались доказать, что женщины имеют право проявлять себя за пределами исключительно «женского мира ». Они многого добились и позволили многим женщинам «возвыситься» над своими естественными различиями с мужчинами. Всевозможные Ангелы Меркель, Федерики Могерини, Урсулы фон дер Ляйен и женщины-адмиралы в ВМФ США — лучшее тому доказательство. Хотя… Многие не согласны, когда, например, вспоминают отечественных дам-политиков. Но я не про это.
Для женщин, особенно в Западном мире, сейчас распахнулись многие двери, и даже в России, по слухам, они скоро смогут работать машинистами в метро, а не только шпалы укладывать. Но значит ли это, что женщины равноправны настолько, что осталось лишь феминизировать русский язык и отпраздновать шампанским полную победу феминизма?
Сёстры! Чтобы все поняли: равенство не в категории рода! Женщин в политике, искусстве, науке стало в разы больше, но разве исчезли те самые стереотипы? Разве исчезли гнёт и несправедливости по отношению к нам со стороны окружающих мужчин и общества, как об этом писала Кристина Пизанская? Неужто все уже забыли про «волос долог, а ум короток»? Про повышенную истеричность, особенно в критические дни? Про безответственный уход в декретный отпуск в самый неподходящий момент? Про бестактный вопрос на собеседовании: «Рожать планируете?». Про думскую комиссию по этике, которая не нашла ничего предосудительного в поведении депутата Леонида Слуцкого?..
А «стеклянный потолок», который хоть и невидим, но вполне ощутим? Женщина по-прежнему должна быть вдвое лучше мужчины, чтобы добиться вдвое меньшего. По-прежнему массы свято верят в «бьёт — значит, любит» и в «милые бранятся, только тешатся», а, значит, надо декриминализировать домашнее насилие.
И на фоне всего этого, ожесточенные бои вокруг «авторки», «филологини» и «врачихи»?
Ладно, в английском языке отдельные термины, обозначающие род тех или иных занятий вроде бизнесмен и конгрессмен отчетливо маскулинны — звучит там проклятый man, то есть мужчина. Но на языке родных осин слова «врач», «депутат», «учитель», «инженер» гендерно совершенно нейтральны, а многие традиционные феминитивы, наоборот, наполнены мягкой снисходительностью. «Врачиха»… Звучит подозрительно. «Поэтесса»… Слащаво. Не зря же и Марина Цветаева, и Анна Ахматова настаивали на том, что они — поэты, а не поэтессы. В ХХ веке это многие понимали.
Моя бабушка, врач, волею судеб сразу после освобождения Львова стала главным санитарным врачом города. Вежливые коллеги и посетители называли её «пани докторова», но она категорически возражала и настаивала на менее изысканном «пани доктор», потому что «пани докторова» — это жена доктора. Она не знала польского языка, но интуитивно всё восприняла правильно. Погуглите: pani doktor, pani inżynier, и вы всё поймёте...
Дорогие сёстры, отстаивающие своё право именоваться «авторками», «режиссёрками», «филологинями» и вменяющие остальным в обязанность пользоваться пресловутыми феминитивами, — задумайтесь и поостерегитесь.
Все люди, разумеется, — сестры. Но даже сестёр не украшают фанатизм, узколобость и мелочность. Особенно, когда более насущных проблем невпроворот. Для нас, феминисток.