Исполнился 201 год со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева — корифея русской словесности, чья творения для истинных ценителей по-прежнему современны, свежи и волшебны.
Ещё год назад, к 200-летнему юбилею писателя, Президентская библиотека подготовила на своём портале богатейшую коллекцию «И.С. Тургенев», в которой можно найти электронные копии не только произведений автора. Есть тут и совершенно эксклюзивные материалы — «Критические статьи об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом» Н. Страхова (1885), «Тургенев в его произведениях» А. Незеленова (1885), «И.С. Тургенев в воспоминаниях революционеров-семидесятников» (1930), «Письма И.С. Тургенева к Паулине Виардо» (1900) и другие, разбросанные в журналах «Русский вестник», «Наблюдатель», «Русская старина», «Вестник Европы»...
В биографическом очерке Н. Плисского «Иван Сергеевич Тургенев» (1883), одном из первых после смерти писателя, рассказывается, что родился Тургенев в Орле. Историк русской литературы А. Смирнов в раритетной книге «И.С. Тургенев» (1908) пишет: «…мать Тургенева, бывшая всегда полновластною владыкою дома, олицетворяла собой то опьянение властью, которое создавалось крепостным правом. “Драли меня, — рассказывал Тургенев, — за всякие пустяки чуть не каждый день”». Это, со слов Смирнова, одна из причин «той глубоко-грустной ноты, которая звучит во всех произведениях Тургенева, от первого до последнего».
Имя в литературе Иван Тургенев приобрёл, когда был ещё студентом Московского, а затем Петербургского университета. Рассказ в стихах «Параша» опубликовали в 1843 году, когда начинающему автору едва исполнилось 25. Рассказ вызвал восторженный отзыв Виссариона Белинского, который поспешил познакомиться с Тургеневым. Выдающийся критик в работе «И.С. Тургенев» (1908) писал: «Беседы и споры с ним отводили мне душу. Отрадно встретить человека, самобытное и характерное мнение которого, сшибаясь с твоим, извлекает искры… <…> Русь он понимает».
Русь он понимал как никто. Читателей убедили в этом «Записки охотника», опубликованные в начале 1852 года. «Издание отдельной книгой “Записок” против крепостного права, — пишет А. Смирнов, — такое событие сочтено было крайне нежелательным, недопустимым. <…> Тургенева выслали на жительство в его имение Спасское-Лутовиново “без права выезда”».
Орест Миллер в исследовании «Русские писатели после Гоголя» (1886), доступном в электронном читальном зале Президентской библиотеки, отметил, что изначально многие недоумевали, как цензура пропустила «Записки охотника», общий смысл которых сводился к отрицанию крепостного права. «Этот роковой общий смысл, — подчёркивает Миллер, — Тургенев обнаружил ещё в сороковых годах XIX века, ведь до того наша литература в лице крупных своих представителей умела как-то оставаться безучастною ко всему этому. Известно, что и Пушкин почти не подходил к народу с этой стороны. Даже у Гоголя на язву крепостного права указывалось только косвенным образом».
«Записки охотника» окончательно упрочили литературную славу Тургенева, причём не только на родине. Знаменитые Ги де Мопассан, Эмиль Золя, Гюстав Флобер, братья Жюль и Эдмон де Гонкур в значительной степени выработали свои эстетические взгляды под влиянием произведений Тургенева и личных встреч с ним. С 1847 года Иван Сергеевич жил большей частью за границей, преимущественно в Париже, где сдружился с артистической четой Виардо — Луи и Полиной.
В 1861 году выход в свет четвёртого романа Тургенева, «Отцы и дети», стал крупным не только литературным, но и общественным событием. Перечитать его можно, обратившись к «Полному собранию сочинений И.С. Тургенева. Т. 2». Почти сразу вокруг романа завязалась ожесточённая литературная полемика. В мартовской книжке «Русского вестника» появилась раздражённая статья М. Антоновича «Асмодей нашего времени», обвинившая Тургенева в бездарности и клевете на молодое поколение. В ответ на страницах того же журнала появилась статья Д. Писарева «Базаров», где роману была дана самая высокая оценка.
«Всё наше поколение, — утверждает Дмитрий Писарев, — со своими стремлениями и идеями может узнать себя в действующих лицах этого романа… Его образы живут своею жизнью; и ему становится невозможным помыкать ими по своей прихоти и превращать картину жизни в аллегорию с нравственною целью и с добродетельною развязкою».
Созвучна мнению Писарева и статья критика Николая Страхова, опубликованная в сборнике «Критические статьи об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом» (1885): «Базаров представляет живое воплощение одной из сторон русского духа. Мы вообще мало расположены к изящному. Мы для этого слишком трезвы, слишком практичны. Восторженность и высокопарность нам не по нутру; мы больше любим простоту, едкий юмор, насмешку. А на этот счёт, как видно из романа, Базаров сам великий художник».
В Баден-Бадене Тургенев написал свой самый крупный роман — «Новь». Его впервые опубликовал в 1877 году журнал «Вестник Европы». Кроме того, Иван Сергеевич был превосходным переводчиком как прозы, так и поэзии: он перевёл на русский язык Байрона, Шекспира, Гёте, Уитмена.
Скончался Иван Сергеевич Тургенев 22 августа (3 сентября) 1883 года в Буживале — пригороде Парижа, истерзанный тяжёлой, так и не диагностированной врачами болезнью. По свидетельству критика и историка литературы Павла Анненкова, это было противостояние между «невообразимо мучительным недугом и невообразимо сильным организмом».
На отпевание Тургенева в русской церкви в Париже собрались около 500 человек, в том числе известные литераторы и деятели искусства того времени. По воле покойного его тело было доставлено в Петербург. Похоронили писателя на Литераторских мостках Волковского кладбища.
«Какой бы я ни был атом, я сам себе владыка; я хочу истины, а не спасения; я чаю его от своего ума, а не от благодати…», — эти слова великого писателя из письма Полине Виардо можно поставить эпиграфом ко всему его творчеству.
Так говорил Иван Тургенев:
— Характер людской разве меняется? Каким в колыбельку, таким и в могилку.
— Да ведь известное дело: от плохого к хорошему никогда не идешь через лучшее, а всегда через худшее, — и яд в медицине бывает полезен.
— Видно, наши недостатки растут на одной почве с нашими достоинствами, и трудно вырвать одни, пощадив другие.
— Русский человек любит потчевать – коли нечем иным, так своими знакомыми.
— Нигде время так не бежит, как в России; в тюрьме, говорят, оно бежит ещё скорей.
— Красоте не нужно бесконечно жить, чтобы быть вечной, – ей довольно одного мгновенья.
— Хороша русская удаль, да немногим она к лицу.
— Ничего не может быть хуже и обиднее слишком поздно пришедшего счастья.
— Брак, основанный на взаимной склонности и на рассудке, есть одно из величайших благ человеческой жизни.
— Добро по указу — не добро.
— Древние греки недаром говорили, что последний и высший дар богов человеку — чувство меры.
— Есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые и сами не живут и другим не дают.
— Жалок тот, кто живет без идеала!
— Когда переведутся донкихоты, пускай закроется книга Истории. В ней нечего будет читать.
— Не в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо — отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота и жизнь, там и поэзия.
— Нет ничего тягостнее сознания только что сделанной глупости.
— Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает, вдвойне горе тому, кто действительно без нее обходится.
— Скептицизм всегда отличался бесплодностью и бессилием.
— Слово «завтра» придумано для людей нерешительных и для детей.
— Смешного бояться — правды не любить.
— Старая штука смерть, а каждому внове.
— Счастье — как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно есть.
Только ею, только любовью держится и движется жизнь.
— У нас у всех есть один якорь, с которого, если сам не захочешь, никогда не сорвешься: чувство долга.
— Учение — не только свет, по народной пословице, — оно также и свобода. Ничто так не освобождает человека, как знание…
— Человек все в состоянии понять — и как трепещет эфир, и что на солнце происходит, а как другой человек может иначе сморкаться, чем он сам сморкается, это он понять не в состоянии.
— Чрезмерная гордость — вывеска ничтожной души.
