На днях зашла в гости к подруге-учительнице и первым делом поздравила её с наступающими каникулами. А она мне в ответ чуть не со стоном: «Дождалась, слава Богу!».
Отлично помню мою первую учительницу. Чёрное платье с кружевным воротничком. Собранные в пучок волосы. Строгое лицо. И при этом — искреннее желание помочь нам, бестолковым первоклашкам, понять: мир устроен справедливо и правильно, а значит, главное — научиться его познавать…
Первая учительница моего сына. Неухоженная. Уставшая считать копейки в потугах дотянуть до зарплаты. Называющая учеников «осколками унитаза» и ошарашившая родительское собрание фразой: «Поздно пить “Боржоми”, когда страна катится в тартарары»…
Недавняя попутчица в автобусе Петербург–Таллин — учительница седьмого класса, везущая своих подопечных в эстонскую столицу на экскурсию. Привычно командный голос. Способность управлять коллективом, характерная скорее для менеджера среднего звена, чем для воспитателя…
Жизнь, меняясь, накладывает отпечаток на всё, в том числе на отношение педагогов к своей профессии. Сегодня многие говорят о том, что образование стало индустрией, родители — клиентами, а преподаватели, соответственно, теми, кто предлагает этот сервис. При этом, по словам моей подруги, родители, основываясь на сложившейся модели взаимоотношений, объявляют учителю, что именно он должен сделать, а тот обязан выполнить практически любой их заказ, от высокоэффективного обучения до банального присмотра за детьми.
Спрашиваю приятельницу, как она и её коллеги относятся к подобному школоустройству. Отвечает:
— А куда деваться-то? Терпим, потому что боимся остаться без работы. Недавно родители девочки-семиклассницы сказали мне, что их не устраивает уровень моих требований к ученикам, поэтому они решили взять другого педагога, и их ребёнок больше не будет ходить на мои уроки. Причём этих людей совершенно не интересовало, как я к этому отнесусь… Наша работа всегда была трудной, но сейчас… если б ты знала… Пашем на полторы, а то и на две ставки, чтобы хоть что-то заработать, а после уроков и в выходные пишем планы и отчёты. Помнишь, когда-то был фильм «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?». Вот я такая лошадь.
У нас любят жаловаться. И то плохо, и это. Редко кто скажет: «У меня всё замечательно!». Но многим учителям сегодня и вправду очень тяжело. Они низведены с былого пьедестала, на котором находился российский учитель ещё с дореволюционных времён. Может, кто-то из нынешних учителей по-прежнему считает, что сеет разумное, вечное, доброе. Но, по мнению руководителей и родителей, они теперь «предоставляют образовательные услуги». Даже в документах нередко так пишут: «образовательные услуги».
Учительские зарплаты высоки только в министерских отчётах. Если работать на одну ставку — не выживешь. Поэтому почти все трудятся на полторы, а то и на две ставки. Зависимость от завуча, директора и более высокого начальства абсолютная. Да и от родителей — тоже.
И ещё одна страшная вещь, о которой далеко не каждая учительница отважится кому-либо рассказать. Они подвергаются травле со стороны учеников. По данным НИУ Высшей школы экономики, в стране с этим в той или иной степени сталкиваются 70 (!) процентов учителей. Иностранное словечко «буллинг» им знакомо не по словарям.
Арман
5 лет agoЯ был учителем. Английского языка. В 90-е годы, когда советские оковы уже, сгнив, распались, а новых, имени Фурсенко-Васильевой, еще не было. Пригласили меня в свою (нашу) школу те самые директор и завуч, под чьим началом я более или менее прилично учился в 80-е. Кстати, родная школа — это гарантия от подозрений в педофилии (мужик, молодой, из университета, а в школу пошел — зачем, ой). Разумеется, не было секретом: я переводчик, живу не на школьную зарплату, и — о диво! — жена домохозяйка, и содержат нас не родители, а лично Ваш покорный слуга, хотя и скромненько. Покинул я школу в 2001-м, когда уже запахло удушающей вонью государственного внимания к образованию.