Весть о том, что некая дама выиграла в лотерею миллиард рублей, обернулась скандалом на всю страну. Теперь суд будет выяснять, была ли подтасовка в розыгрыше. Но на самом деле эта история о другом.
Когда только разнеслась весть о женщине, ставшей обладательницей миллиардного выигрыша, многие тут же помчались покупать лотерейные билеты. Были такие и среди моих знакомых. Правда, не близких. А я не помчалась.
Не то чтобы я не люблю деньги. Нет, я нормальная женщина и очень даже их люблю. Более того, я их любила всегда. И это несмотря даже на то, что в моём детстве, которое выпало на разгул советского расцвета, по радио каждый день вбивали в голову — пройдёт ещё два десятка лет, и деньги исчезнут, потому что наступит коммунизм.
Чуть позже, но те деньги, украшенные портретом Ленина, и вправду исчезли. А вместо коммунизма напечатали новые деньги. И люди вокруг быстро забыли, что совсем недавно покупали мороженое за 15 копеек, мясо — за 2.20, а диетические яйца по рубль тридцать казались хозяйкам дорогими.
Монеты разного достоинства — от рубля до червонца — утяжеляли кошельки, но даже на целую горсть меди стало невозможно купить ничего путного, значимого для хозяйства. Их начали оставлять кассиршам, кондукторшам. Перестали поднимать с асфальта обронённую мелочь. Быстро привыкли к унизительному определению «деревянный рубль».
В самый разгар того инфляционного разгула ко мне приехала подруга, несколько лет назад вышедшая замуж за австралийца. Сидя с ней в кафе, я с тревогой просматривала цены в меню и пыталась сделать вид, будто такие траты мне нипочём.
Потом мы разговорились. Обо всём. И я, не сдержавшись, принялась сетовать на то, что деньги меня ужасно не любят. Подруга улыбнулась:
— За что же им тебя любить, если ты сама к ним относишься с пренебрежением?
— Как это?!
— А вот скажи, что изображено на тысячерублёвке?
Растерявшись, я нащупала в сумочке кошелёк.
— Того, кого любят, знают в лицо, а ты… — сказала подруга. — Да и вообще в России деньги не только не любят, но и не уважают. Кого ни спроси, говорят, что хотят жить богато. А ведь нигде в мире не валяется на тротуаре столько мелочи.
Я была поражена. Неужели надо было уехать на другой конец планеты, чтобы понять такую простую вещь!
В общем, с того дня я начала собирать мелочь на асфальте. Не ленилась наклоняться даже за теми монетками, на которые невозможно было купить коробок спичек. Металлических денег становилось у меня всё больше. И так продолжалось до тех пор, когда уже привычное всем слово «девальвация» сменилось более оптимистичным «деноминация».
Вновь появившиеся в обороте пятаки и гривенники больше не разбрасывали где попало. Но особенно радовала меня родная российская копейка, которая символизировала некую стабильность и надежду на будущее.
Да только радоваться пришлось недолго. Маленькая копейка обесценилась первой. За ней настала очередь пятачков… гривенников… полтинников… От них начали отказываться водители маршруток, продавщицы в табачных киосках, официантки в кафе….
Мои ежедневные сборы становились с каждым днем всё значительнее. На смену жёлтым монеткам пришли белые — рубли, двухрублёвики. Не так давно я подняла со ступеньки в переходе метро сразу шесть пятирублёвых и одну десятирублёвую монету. Народ бежал по ступеням, внимательно смотря себе под ноги, чтобы не споткнуться. Но ни один не дал себе труд наклониться и собрать деньги…
Что будет дальше и куда катится наша экономика? Никакого определённого ответа на этот вопрос у меня нет. Но улыбающемуся телеведущему, который предлагал купить лотерейный билет и выиграть оглушительное количество миллионов, я почему-то сразу не поверила.
Конечно, ничего невозможного в нашем мире не существует, и каждый волен поступать так, как считает правильным. Что же касается меня, я по-прежнему буду собирать на улице мелочь. И вовсе не для того, чтобы обогатиться. Мне просто кажется, что это правильно — уважать деньги своей страны.
