Все мы любим правду. Не зря в конце рекламы книг, спектаклей, фильмов пишут: «Основано на реальных событиях». Значит, публицистика потеснила беллетристику? Да. Но тут нет ничего нового.
Кто-то из деятелей книги, кажется, Николай Рубакин, более ста лет назад пустил в ход понятие «художественная публицистика». Определялся таким образом текст, который лишь притворяется вымыслом. А на самом деле, по мнению автора, — голая правда.
Писателю казалось ленивым вытягивать мысль за хвостик, выстраивать логическую цепочку суждений, а потому он предлагал читателю прямую и сбивчивую речь своих персонажей. И попробуй этого создателя укусить! Спросишь его: почему герои двухмерны, а история примитивна? Ответит, что первым делом хотел высказаться по поводу того, а, может быть, даже замахивался на сего. Упрекнёшь за непоследовательность суждений, за неувязки и упущения, но у него и здесь приготовлен ответ. Мол, это же всё-таки рассказ, повесть, роман, а не эссе, или того пуще — трактат.
Везде наш автор прикрыт, горд и архисамодостаточен. Читатель же с удовольствием глотает сырое, не отбитое, непрожаренное послание, рассчитывая получить полное представление об устройстве мироздания…
Передо мной книга Ле Карре, который откровенно признаётся, что не очень хорошо представляет, что такое правда. «Истинная правда, если только она есть, заключается не в фактах, а в нюансах», — утверждает автор, и я с ним безусловно согласен. Вспоминается сразу утверждение Антона Чехова: «Никто не знает настоящей правды». Возможно, Ле Карре читал повесть «Дуэль». В любом случае, он в силу профессии многие годы своей служебной карьеры занимался поиском этой самой правды и, кажется, понял, что она постоянно притворяется чем-то иным.
Дэвид Корнуолл, мальчик из британской семьи, учился в Швейцарии, окончил Оксфорд, поступил на дипломатическую службу и одновременно стал сотрудником разведывательной и контрразведывательной служб своего государства. А потом вдруг взмыл ракетой в литературные сферы, когда прогремел третий написанный им роман: «Шпион, который пришёл с холода».
Я познакомился с ним как автором замечательной книги: «В маленьком немецком городке». Фабула уже восстанавливается с трудом, но центральный персонаж запоминается надолго — Джордж Смайли, сотрудник «Цирка». Такое кодовое имя автор придумал для секретной службы своего государства.
Иногда мне кажется, что британская разведка — филиал британской же литературы. Даниэль Дефо, Сомерсет Моэм, Грэм Грин, Джон Ле Карре — только те, кого я знаю. А ведь ещё есть и те (в огромном количестве), которых я не читал. Вроде Яна Флеминга. Не знаю, каковы эти литераторы были в шпионском деле. Ле Карре подкусывает Моэма (хотя и получил премию имени коллеги), а Грин казался дилетантом Киму Филби. Но литературу они поставляли отменную. Часто, кстати, совмещая оба занятия. Так, «Путешествие без карты» Грэма Грина во многом беллетризованный отчёт о поездке агента МИ-6 через часть Африки, которая между мировыми войнами находилась в сфере интересов Германии.
Но «Голубиный туннель» — не отчёт, не последовательная автобиография. Это сборник историй, которые случились в жизни писателя.
Ле Карре рассказывает о том, что осталось за страницами книг, что мы не смогли разглядеть между строчек. Так, прочитав иронические заметки автора о его путешествии на Ближний Восток и встрече с Ясиром Арафатом, я понял, почему «Маленькая барабанщица» показалась мне такой путаной книгой. Да потому, нашёл я ответ, что сама ситуация арабо-еврейского противостояния сплелась в клубок змей и ежей, каждый из которых ядовитей и колючей соседа.
Если вы ищете в литературе сугубую правду, вам нечего открывать Ле Карре. Трудно положиться на человека, который «всю жизнь смешивал пережитое и воображаемое». Ну, не верю я Ле Карре, когда он рассказывает, как его знакомый принял известие о присуждении ему Нобелевской премии. И до этого я не раз читал о реакции Иосифа Бродского, и по воле нового рассказчика каждый раз это происходило в иных условиях, в ином городе и даже на ином континенте. С другой стороны, если это и не правда, то придумано здорово. И также замечательно приготовлено для читателя. Мы ведь помним, что правда для Ле Карре кроется не в фактах, а в нюансах.
Главный же нюанс литературной работы — умение находить слова, составлять из них фразы, конструировать абзацы и так далее, вплоть до архитектоники романа в восемьсот тысяч знаков. Далеко не всем это дано, даже тем, кто именует себя профессионалом литературной работы.
Забавный пассаж сочиняет Ле Карре, наблюдая за членами Союза советских писателей, «чьи литературные таланты представлялись по большей части сомнительными, а в отдельных случаях оказывались попросту мифом… Что они напишут, раздумывал я, теперь, когда их выпустили на свободу? Станут ли новыми Толстыми и Лермонтовыми? Или они слишком долго думали из-за угла и теперь уже не смогут высказываться напрямую?..». Здесь, заметим, автор противоречит сам себе. Беллетрист не высказывается напрямую так уж публицистично, он придумывает историю, сочетая именно пережитое и воображаемое, фантазию и профессиональные, ремесленные навыки. Но такое искусство слововарения и дает нам настоящую литературу.
Сам Ле Карре достаточно бесстрашен и откровенен. С первых страниц он представляет читателю своих врагов — политиков и разведчиков. Своих соотечественников, которые не могут простить бывшему коллеге многие нелицеприятные высказывания. Ситуация, впрочем, увы, обыкновенная: моряки, физики, токари, трубочисты — все видят себя несколько в ином свете, чем это преподносит литератор. Что уж говорить о людях государственной службы! Черчилль, как утверждает Ле Карре, всерьёз намеревался привлечь к ответственности Моэма за то, что тот разгласил некоторые секреты госслужбы в цикле рассказов об Эшендене. Должно быть, потому и в России бывшие разведчики не сочиняют романы и повести о коллегах. Могу вспомнить только хорошую книгу Михаила Любимова «И ад следовал за ним».
Все части книги, действительно, хороши, но во всю ширь Ле Карре раскрывает литературные крылья в блестящем очерке о своём отце. Ронни Корнуолл был обаятелен и далеко не зауряден: аферист, любимец женщин, мошенник, душа общества, контрабандист и всё такое прочее. В голове и душе сына смешиваются злость и обида, возмущение и восхищение. Все эти чувства выливаются на бумагу и кристаллизуются в блестящую прозу.
Описания и размышления Ле Карре подкрашивает великолепным юмором, апофеоз которого искусно выделяет в последнюю, ударную фразу. Уже после смерти отца автор останавливается в маленьком австрийском отеле, где, он уверен, никто не слышал ни о нём, ни о его папаше. Ночной портье следит за тем, как гость заполняет формуляр, а потом изрекает: «Ваш отец был великим человеком. Вы недостойно с ним обошлись».
Ударная концовка главы «Сын отца автора» возвращает нас к началу книги. Ле Карре вспоминает, как отец однажды взял его с собой в Монте-Карло. Рядом с казино был стрелковый клуб, где джентльмены били из ружей взлетающих голубей. Те выбирались из тёмных клеток, пробирались по тёмному коридору, чтобы, вырвавшись на свет, сделаться легкой мишенью для скучающей публики. Хорошая аллегория обеих профессий: разведчика и литератора.
