Почему советская власть не смогла победить проституцию?

Сегодня спальные районы Петербурга — культурной столицы! — пестрят телефонными номерами борделей. Старики ворчат: «Разве при коммунистах такое было?». Было, да ещё как! Причём с самого начала.

Хозяева кольца жизни

«Женщина в кольце» — загадочное словосочетание. Что-то в нём не то от дешёвых романчиков, не то от душещипательных киноисторий… А на самом деле самая что ни на есть проза жизни, точнее — её изнанка.

Выражение это родилось в тёмной грязной подворотне ленинградского Лиговского проспекта. Том самом, где появились гопники (от Государственного общества призора / ГОП, который возник в начале проспекта ещё в конце XIX века). И том самом, который долго имел дурную славу, пока милиция не навела в районе порядок и урки не спели новую песенку: «…На Лиговке вчера / последнюю малину накрыли мусора».

«Кольцо» на криминальном жаргоне 1920-х годов — статья 171 УК от 1922 года, каравшая за «…сводничество, содержание притонов разврата и вербовку женщин для проституции».

«Кольцо» — мир проституток, котов, пивнушек и шикарных ресторанов, кокаина и самогона, шиншилловых манто и фуфлов под глазом. Это был замкнутый круг, из которого женщина, раз в него попав, выбраться уже не могла.

Я колечко с пальца сняла,

Уронила на панель,

А хозяйка подобрала

И открыла здесь бордель…

Хозяйка — это хозяйка притона. Но в действительности — женского тела, души и воли… В «прежние», царские времена, это был особый городской тип — оригинальный и яркий. Но за годы Первой мировой, революции, а потом Гражданской войны он выцвел и поблек. На смену ему пришли новые типы:

— вербовщицы, выглядывающие неопытных девушек возле Биржи труда;

— коты, заставляющие своих рабынь брать клиента «на машинку» — подливать снотворных капель и опустошать бумажник;

— случайные хозяйки — те, кому всё равно чем торговать, — чулками, яблоками или женщинами;

— «бордельные барыни» (вершина пирамиды), предлагавшие клиентам не кухарок или деревенских толстух, а настоящих баронесс с громкими именами и уже подзабытыми утончёнными манерами.

Девушек «из бывших» предпочитали разного рода чиновные и партийные выдвиженцы. Эти обязательно подводили под собственную похоть глубинный политический смысл и не жалели выбросить 15-20 червонцев за удовольствие потоптать сапогами чьё-то впитанное с материнским молоком человеческое достоинство. А что такие удовольствия дорого стоят — так ведь не дороже денег!

От Биаррица до Сибири

Дело № 214722, как сообщалось в журнале «Суд идёт!», слушалось в конце ноября 1926 года в 4-м отделении народного суда г. Ленинграда. На скамье подсудимых — Зинаида Львовна Мюльгенс. Как описывал её корреспондент В. Семёнов, это была типичная бывшая барыня «лет 30-ти, росту ниже среднего, с чуть навыкате глазами и тёмно-русыми волосами. При разговоре постоянно имеется улыбка».

Подсудимая, отвечая на вопросы суда, действительно недоумённо улыбалась, так как искренне не понимала: за что? В чем её вина? Три года с конфискацией за то, что помогала несчастным женщинам заработать на пудру, хлеб и чулки?!

Никого в свой салон Зинаида Львовна силком не затягивала. Получить «работу» в располагавшемся в розовом доме на Фонтанке заведении Зизи Мюльгенс можно было, только имея рекомендацию и ручательства. Эти приёмы конспирации позволяли мадам вести свой небольшой бизнес. А теперь всё рухнуло и, слушая приговор судьи, оставалось лишь вспоминать, как оно начиналось…

Прошлое Зинаиды Мюльгенс было блестящим и беспечальным. Муж — член многочисленных комиссий и правлений, каждое из которых приносило ему, толковому юристу, приличный доход. Масса интересных знакомых. Свой салон. Первоклассная портниха. Молодой красивый любовник. Бриллианты. Абонемент в Михайловском театре. Биарриц. Острова. И вдруг — революция…

Жизнь разрушилась в считанные дни. Муж — не то в Болгарии, не то в Абиссинии. Любовник, по слухам, торгует кильками. Бриллианты за гроши отнесены на толкучку…

Что делать? Податься в педикюрши, обрабатывать мозолистые пролетарские пятки? Брр!.. Но ведь губная помада так дорого стоит, и даже в трамвае надо платить за билет целых семь копеек!

Жизнь стала казаться беспросветной. Но однажды на счастье зашла вечерком знакомая:

— Зизи, милая! Хотите, я познакомлю вас с обворожительным господином? Правда, прежде он был официантом, но теперь просто совершенно не похож на «человека»! От него даже пахнет одеколоном по 30 рублей флакон.

Как было не согласиться? Официант и в самом деле оказался очень мил. И к тому так щедр!

У m-me Мюльгенс снова появился салон. А в нём стали бывать «все». И несколько старинных, ещё по гимназии, приятельниц. И как-то само собой вышло, что приятельницы начали оставаться в квартире Зизи на ночь со своими «друзьями», которые, уходя утром, оставляли возле зеркала в передней 15 червонцев — установленную хозяйкой плату за гостеприимство, которая делилась с девочками пополам.

Да и кому, собственно, они мешали? Абсолютно все клиенты и девушки были довольны. Так за что же три года с конфискацией?

Но Зинаиде Львовне всё-таки повезло. В соответствии с Положением об амнистии к X годовщине революции осуждённую менее чем через год освободили. Постаревшая и подурневшая, она поселилась в маленькой торцевой комнате собственной квартиры и жила тихо и незаметно, как мышка. Дни тянулись однообразно, мирно. До самого 37-го года. До Сибири…

Сервис по-залемановски

Залемановка — дом № 11 по Свечному переулку — всегда пользовался дурной славой. Ещё до революции он сделался приютом воров, наркоманов, самогонщиков, чудаковатых представителей богемы и проституток.

Кстати, своё имя — Залемановка — дом получил в память некоего подрядчика Залемана, прославившегося тем, что большинство возведённых им зданий, рушились, не простояв и года. Вот и этот дом был жилым только наполовину, так как значительная его часть стояла без крыши, окон и дверей.

Это был мир, существующий по собственным законам и правилам. Здесь рождались и умирали, грабили, насиловали, убивали, писали возвышенные стихи и малевали порнографические картинки, грезили райскими гуриями после «толчка» недорогого наркотика и бились в белой горячке.

В том, что Залемановка, словно магнит, притягивала к себе «добропорядочных отцов семейств» со средствами, не было ничего удивительного. Здесь можно было найти развлечения на любой вкус. Достаточно было постучаться в любое время дня и ночи в дверь комнаты на четвёртом этаже, где жила Манька Козырь.

Правда, иной раз хозяйка бывала после вчерашнего, мягко говоря, не в форме: глаза мутные, как взболтанное несвежее пиво, исколотые руки трясутся, как заведённые. Но, поправившись «хорошенькой» — папиросой с травкой, — она начинала бодро перечислять гостю свой «ассортимент»:

— Желаете погорячей? Есть у меня монашка беглая, сестра Еликонида. Так-то славно веригами работает — ни один клиент недовольным не уходил!

— Ах, у вас трудности? Так у моей Фени-лекарки завсегда имеется шпанская мушка. Себя не узнаете!

На любые услуги готова была Манька Козырь. И никого на свете она не боялась. Да и кого бояться, когда сам начальник районной милиции, основательно подкормленный от её щедрот, отправляя оперов на облаву в Залемановку, всегда велел обходить её дверь стороной!

Но, в конце концов, и она плохо кончила. Как следует из публикации в «Юридическом обозрении» за 1927 год, Манька загремела под «один-пять-пять» (ст.155 УК — распространение венерических заболеваний) и умерла в тюремной больнице…

После её смерти хозяйство Залемановки стало постепенно приходить в упадок. Некому стало подкармливать «мусоров», и многих арестовали. Кто-то съехал, кто-то, как Манька, заболел или умер от передозировки. Всё вокруг ветшало, расползалось по швам, рассыпалось.

Сегодняшний, вполне невинный дом по Свечному, 11, ничем не напоминает о том, что здесь когда творилось…

***

Истории Зинаиды Мюльгенс и Маньки Козырь — лишь крохотные звенья в бесконечной цепочке им подобных.

С кончиной НЭПа в силу известных причин понемногу ушли в небытие, рассосались, растворились в ханжески-пуританском социалистическом обществе многие хазы, малины, салоны великосветских блудниц и прочие «притоны разврата». Уже в начале 1930-х нарком юстиции РСФСР Николай Крыленко с трибуны Пленума ЦК объявил, что любые сексуальные отклонения и излишества суть продукт разложения эксплуататорских классов и против него развёрнуты серьёзные репрессии.

Однако «продукт» не исчез. Он лишь ушёл глубже в подполье и в итоге пережил советскую власть. Секс в СССР был! Причём за деньги и всегда. Там, где есть бедняки, где испорчены нравы и процветает фарисейство, никто не в силах справиться с пороком — ни милиция, ни полиция, ни самое высокое начальство.

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

три × 1 =