Немало петербуржцев узнает её. Изольда Анатольевна Иванова работала хирургом в больницах города, была очень хорошим врачом. Но немногим известно: в последний путь её проводили с воинскими почестями.
То, что она сделала, уже выйдя на пенсию, можно без преувеличения назвать подвигом. Она вернула доброе имя 149 840 павших воинов Второй ударной армии, у которых, кроме жизни, была отнята и честь. Она вернула достоинство и тем немногим, кто выжил и до конца своих дней предпочитал молчать о том, где воевал.
В историю Великой Отечественной войны Вторая ударная вошла как армия, которую предатель-командарм сдал врагу. И на протяжении 45 лет после Победы её называли армией «власовцев». Клеймо казалось несмываемым. Так уж повелось, что историки обходили стороной военную операцию, которая получила название «Любанской». Это была третья попытка вызволить Ленинград из блокады. Две предыдущие — Тосненская и Синявинская — закончились неудачей. Их анализа тоже не было в военной истории.
Как же получилось, что женщина, человек гражданской профессии, взялась за несвойственный ей труд и блистательно завершила его?
***
Изольде Анатольевне не давала покоя судьба отчима, который пропал на войне. На все её запросы приходил один и тот же ответ: Файнштейн Наум Самойлович не значится в списках погибших, раненых и пропавших без вести. Через сорок лет после войны в очередном ответе Центрального архива Министерства обороны мелькнула подробность: Н.С. Файнштейн воевал во Второй ударной армии.
Иванова поехала на первую же встречу ветеранов армии в Мясной Бор. Собравшиеся со всех концов страны пожилые люди обнимались, вспоминали товарищей, плакали. То, что слышала она, говорило о мужестве, предельном самоотречении в условиях, которые редко кому выпадали даже в этой жестокой войне.
От встречи к встрече, записывая пронзительные истории сотен людей, Изольда Анатольевна укреплялась в решении написать правду о людях, чья судьба оказалась связанной со Второй ударной. Она понимала, что труд предстоит немалый, но до конца ещё не осознавала его масштаб. Воспоминания участников событий — документы огромного эмоционального воздействия. Но их недоставало, чтобы нарисовать объективную картину событий. Предстояло сформулировать роль Любанской операции в ходе военных действий начала 1942 года, её задачи и осуществление.
Учтите при этом, что Изольда Анатольевна никого не представляла. В некоторых ленинградских архивах ей отказали сразу. Центральный архив Министерства обороны отнесся к её доводам с уважением и открыл свои фонды. Она с удивлением отмечала, что некоторые документы до неё не читал никто. Трагедия Второй ударной армии историками не изучалась…
***
5 января 1942 Ставка приняла решение о всеобщем наступлении от Баренцева до Чёрного моря. Наступление Волховскогго фронта должно было стать его частью. Против высказались командующий Западным фронтом Г.К. Жуков и первый заместитель главы правительства Н.А. Вознесенский. Ещё не поступало оружие с заводов, эвакуированных на Урал, не было людских резервов. Однако Ставка решила…
И на рассвете 13 января Вторая ударная армия, не имея надёжных средств связи и защиты от вражеской авиации, располагая лишь четвертью необходимых боеприпасов, под сильным пулемётным огнём двинулась на прорыв обороны противника. «Вперёд, только вперёд!», — гласил приказ. Он не оставлял времени укрепить фланги. Части Второй армии, выполняя приказ, углублялись в край лесов и незамерзающих топей. Бойцам приходилось волоком тащить пушки, нести на спинах снаряды. Тыловые службы с запасом продовольствия и оружия остались где-то позади. Немецкая авиация с рассвета до темноты поливала наступающую армию огнём, и нечем было прикрыться от пикирующих бомбардировщиков. До Любани предстояло пройти с боями 70 километров. Каждый посёлок, каждая деревенька давались ценой неимоверных усилий. Каждый метр этой истерзанной земли полит кровью.
Иванова читала одно за другим ежедневные донесения: нет продовольствия, нет боеприпасов. В стрелковых полках уже осталось по 30-40 голодных бойцов. Но приказ развивать наступление не отменён. И совершенно выдохшаяся армия продолжает наступать. Коридор за её спиной сужался и временами не превышал 200 метров. По нему беспрестанно тянулись вереницы носильщиков, перетаскивавших на спине снаряды и сухари. Дважды немцы полностью перекрывали его. И, чтобы вернуть горловину, хоть как-то связывающую армию с базами снабжения, приходилось бросать новые и новые силы. Более 40 тысяч воинов Волховского фронта сложили здесь свои головы…
К концу февраля дальнейшее наступление армии стало невозможным. Голодная, безоружная, увязшая в болотах, окружённая противником, она была обречена. Её ещё можно было спасти, отведя войска и технику по зимней дороге к Мясному бору. Вместо этого, на Волховский фронт, чтобы ускорить наступление на Любань, был направлен генерал Андрей Власов. 23 апреля он был официально назначен командующим армией. Позиция Ставки означала неминуемую гибель армии.
Но вот что поразительно: обречённые люди продолжали сражаться. Раненые, перевязанные окровавленными остатками белья, снова шли в бой. Подполковник в отставке П.П. Дмитриев — тогда командир взвода — вспоминает: «Я не помню ни одного случая добровольной сдачи в плен, несмотря на немецкие листовки с обещанием прекрасной жизни».
***
Коридор окончательно захлопнулся 25 июня. Армия оказалась в западне. Приказ «выходить самостоятельно малыми группами и кто как сумеет» был отдан в самый последний момент.
И время приказа, и сама его формулировка произвели тяжёлое впечатление. В этом было нечто дезорганизующее. Лавина измученных, голодных и безоружных людей хлынула в место прорыва. По ним били прямой наводкой из всех видов оружия, а они дрались голыми руками, страшные в своей исступленной ярости…
25 июня 1942 года Вторая ударная армия перестала существовать.149 838 человек остались лежать в земле под Мясным Бором. Измождённые, еле стоящие на ногах бойцы после блуждания по болотам ещё долго пробивались к своим.
Их встречали как предателей. Им кричали: «Власовцы!»
Трусом и предателем был их командующий Власов. 12 июля в деревне Туховежи он добровольно сдался в плен и стал сотрудничать с врагом. С Власовым была только женщина, его личный повар.
Большинство командиров и комиссаров, в том числе начальник штаба армии полковник Павел Семёнович Виноградов были расстреляны. Многие, не желая сдаваться в плен, покончили с собой. Через годы после войны стали известны подробности гибели дивизионного комиссара, члена военного совета армии Ивана Васильевича Зуева. Выходя из окружения, он с группой воинов принял бой и последней пулей выстрелил в себя…
Но в историю войны вся Вторая ударная армия попала как добровольно сдавшаяся врагу. Эта ложь продержалась до середины 1980-х годов.
Зачем понадобилась ложь? На Власова было удобно списать неудачу операции. Ведь иначе пришлось бы назвать истинных её виновников.
Воспоминания П.П. Дмитриева в книге Изольды Ивановой озаглавлены «Нас называли антюфеевцами». Командир 327-й стрелковой дивизии Иван Антюфеев был воплощением умения воевать, верности воинскому долгу и чести. 18 июня 1942 года, когда стала очевидной трагическая судьба армии, командарм предложил Антюфееву вылететь в тыл. Иван Михайлович ответил: «Я привёл сюда дивизию, с ней и останусь». Он разделил судьбу своих солдат и офицеров, в том числе плен. Выдержал всё физическое и моральное давление, не сломался, не пошёл по пути своего бывшего командующего Власова. Многомесячные проверки после освобождения подтвердили его стойкость.
А подполковник Ф.И. Шаповалов… В июле1942-го он создал из окруженцев партизанский отряд численностью 500 человек. Два года отряд успешно воевал в тылу врага.
***
Книга Изольды Ивановой «Трагедия Мясного бора» вышла в 2001 году. Тираж разошёлся мгновенно и был повторён. В 2005-м на Международной ярмарке «Невский книжный форум» книга была удостоена награды «Серебряная литера» в номинации «Документальная литература».
Эта работа резко отличалась от того, что мы называем военной литературой. И не только тем, что откровенно противостоит общепринятому мнению, остра, публицистична. Концепция автора чётко изложена и аргументирована. Но, кроме того, в ней звучат живые голоса непосредственных участников событий. Офицеры и рядовые, штабисты и врачи, политруки и саперы — у каждого свой угол зрения на общие для всех испытания.
«Трагедия Мясного бора» заинтересовала и специалистов. Изольду Анатольевну пригласили выступить перед военными историками. Событие — беспрецедентное само по себе. Просто представьте себе эту картину, словно поставленную талантливым режиссёром. Слушатели — учёные с высокими званиями, доктора и кандидаты военных наук. Она — скромная женщина в гражданском: негромкий голос, домашние интонации, выработанные за долгие годы в больничных палатах. Она безукоризненно владеет темой. Подробно рассказывает, как задумывалась операция, какие задачи были поставлены перед войсками, какие возможности имелись для их исполнения. Как таяла день за днём армия, не имея поддержки извне. Рассказывала о поведении командиров и рядовых бойцов. Да, это были герои, и подвигом был каждый их день из двухсот.
Когда Изольда Анатольевна закончила своё выступление, ведущий подошёл к ней. И… не мог произнести ни слова. Просто молча наклонился и поцеловал.
За оставшиеся шесть лет Изольда Анатольевна написала ещё четыре книги, столь же капитальные, как и первая. Она исследовала те попытки освободить Ленинград из блокады, которые предшествовали Любанской операции. «Заслон на реке Тосне» и «Синявино. Осенние бои 1941-1942 годов» заняли достойное место в литературе о Великой Отечественной войне. Книга «За блокадным кольцом» посвящалась не военным действиям, а страданиям мирных жителей, попавших в немецкую оккупацию.
Какими невероятными сюжетами полны книги Ивановой! Каждый из них имеет документальную основу и может быть развёрнут в волнующий роман. Такой сюжет — судьба младшего лейтенанта А. Фроймана («Погостье. Жаркая зима 1941-1942 годов»).19-летний юноша попал в плен. Шансов на выживание — никаких. Еврей. Хоть и живёт под чужой фамилией и внешне сойдёт за русского, но в лагере шныряют полицаи из числа украинцев, разыскивая политруков и евреев. Глаз у них намётанный. Разоблачённого, его ведёт на расстрел немецкий солдат. Ни на что не надеясь, юноша говорит ему про родителей-инвалидов и вдруг замечает слёзы на глазах солдата. Но — приказ есть приказ… Рядом погружают в вагон толпу военнопленных. «Пусти меня к ним». Солдат решается, срывает с юноши шинель с шестиконечной звездой, толкает в толпу и кричит:
— Меня зовут Фриц Хайденфельдер! Запомнил? Фриц Хайденфельдер!
***
А в Союз журналистов Изольду Анатольевну так и не приняли. Конечно, ей было бы гораздо легче работать над материалом, имей она за плечами такую стену, как журналистское сообщество. Но она хотела вступить в него по другой причине. В поликлинике творческих работников хороший офтальмолог, а ей очень нужна была помощь специалиста по глазным болезням.
Мы с известным петербургским журналистом Галиной Зябловой написали Изольде Анатольевне убедительные рекомендации, в которых было отмечено, и то, что она сделала, и что предстоит ещё написать, и почему так важно облегчить ей доступ к материалам. При обсуждении вопроса возникли сомнения. Конечно, представленные на рассмотрение книги говорят, что это полновесная журналистика. Но в штатах какого-либо издания претендент не состоит.
— Зачем вам это надо? — спросил её кто-то из руководителей Союза.
— У вас в поликлинике хороший офтальмолог, — честно ответила Изольда Анатольевна. Ах, не могла она смолчать! И ей отказали.
А мне, по правде говоря, трудно представить себе лучшего публициста — честного, неутомимого, не жалеющего сил в поисках правды.
