Отец объяснил мне всё, сразу и на всю жизнь

Мой отец ушёл, едва перевалив за 50. Одна из причин — пуля, засевшая у сердца. «Мы не от старости умрём, от старых ран умрём», — написал солдат Великой Отечественной Семён Гудзенко. Так и было.

Отец не очень-то любил говорить о войне со мной, мальчишкой. А когда я вошёл в возраст, достаточно, надеюсь, разумный, его уже не было рядом. Но одну заповедь он всё-таки успел мне преподать, объяснив её просто, доходчиво и навсегда.

Дело было то ли в 65-м, то ли в 67-м. На 9 мая того самого года к нему в гости приехал друг, с которым они и отмечали конец войны. Сидели в нашей гостиной и праздновали свою удачу, и поминали тех, кого навсегда оставили на военных дорогах.

На двоих они прошли всю войну, от начала и до Победы. И это была их огромнейшая удача. Тесть мой пошёл в народное ополчение Ленинграда и через месяц получил тяжёлое ранение и инвалидность до конца жизни. А сколько людей просто не доходило до фронта, погибало ещё на марше, в колоннах необученных новобранцев.

Отец начал воевать в студенческом диверсионном отряде. Даже трудно представить, в какую начальственную голову вошла такая идея. Летом 41-го десятка два с половиной студентов Политеха, хорошие стрелки и спортсмены, перешли линию фронта и недели две, кажется, ходили по немецким тылам. Ничего особенного не устроили, но вступали в перестрелки и успешно отрывались от преследования.

Отец вспоминал, как после первой такой стычки вышли они на поляну и увидели убитого немца. Лежал мёртвый парнишка, их ровесник, и каска валялась рядом со стриженой головой. Они сгрудились вокруг, и, как говорил отец, у всех одна мысль была в голове: «Ведь мы же человека убили!» Через несколько дней думали уже о другом: «Убить побольше и самому уцелеть».

Потом несколько суток они выходили к своим, двигаясь без остановки. Отец рассказывал, что шёл, держась за телегу с ранеными, и спал на ходу. Когда начинали стрелять, перекидывал винтовку и бежал вперёд. Стрелял. Потом, когда пальба утихала, возвращался на прежнее место, шагал и спал.

Вернулись, помылись, выспались, начали готовиться к новому рейду. Но тут принесли повестку, и отец из партизан перешёл в Красную армию. Всю войну провёл на Ленинградском фронте. Ходил в танковые десанты, дослужился до старшины роты автоматчиков. Во время прорыва блокады был ранен, кажется, под Сестрорецком. Помню только, что в электричке как-то он показал в окно и сказал:

— А за этим леском поле, где я сутки валялся.

Его нашли, принесли, отправили в госпиталь. После операции несколько дней держали на морфии, а потом врач отрезал: «Всё, старшина, терпи. А то привыкнешь». Выл от боли, но вытерпел, не привык. Не заразился «окопной болезнью», как называли морфиноманию ещё в Первую мировую. Больше на передовую ему вернуться не довелось. Хотя в армии оставался до лета 45-го.

А товарищ отца, друг его детства, напротив, попал на фронт только в 43-м году. Хотя рвался туда с самого 22 июня. Но его, Вадима Фролова, ещё до начала войны отправили в ссылку. Оба они — и Вадим Григорьевич, и мой отец — жили в Ленинграде, в знаменитом доме политкаторжан, что на Троицкой площади. В 38-м обитателей дома, выражаясь современным языком, начали зачищать. Отчима моего отца, Натана Яковлевича Гринфельда, тогдашнего директора нынешней Мариинки, арестовали. Так же как и мать Фролова. Бабушку мою угнали в ссылку. Отца же только (!) вычистили из Политеха, и он год разгружал вагоны, зарабатывая на хлеб себе и младшему брату. А Вадима Григорьевича отправили в город Сарапул. Там он учил детей физике и математике, завоевал признание, да такое, что помнят его до сих пор. Об этом писатель Вадим Фролов сам рассказал в автобиографической повести «Жернова».

С началом войны Фролов стал писать письма в военкоматы и в 43-м, наконец, вырвался в действующую армию. Командовал взводом воздушной разведки в зенитном дивизионе. Едва не погиб при одном из налётов. Его оглушило, засыпало в воронке, и бойцы — девочки в гимнастёрках — только случаем разглядели торчащий наружу каблук сапога своего лейтенанта.

Войну закончил в Восточной Пруссии, а потом возвращался с дивизионом своим ходом, через Украину. Там им тоже досталось и пороха, и свинца. Помню одну из его историй, как в каком-то селе он, молодой парень, отправился искать приключений и огрёб их едва ли не в полной мере. Сначала отыскал на другом конце молодуху, но, пока говорили да договаривались, во дворе появились бандеровцы. Женщина отправила военного на чердак, где он и токовал почти сутки, держа наготове свой пистолет. Сказал, что готовился не отстреливаться, а — застрелиться, потому что хорошо знал, что они с людьми делают.

…Так и сидели они хорошо и со смыслом, двое, хлебнувших военного лиха сполна. Понимало то поколение толк в хорошем застолье, любило выпить и умело держать спиртное.

А я тоже отправился праздновать. Тогда и для нас, подростков, 9 мая было не только звуком с телевизионных экранов. Сначала посидел с ребятами во дворе, вложил свой рубль. Потом с оставшимся «рваным» полетел искать школьных друзей. В общем, появился дома достаточно поздно и вполне «подогретый». Фролову и его жене уже вызвали такси, мать убирала со стола, а мы с отцом задержались в прихожей. И я задал ему вопрос, который уже давно вертелся в моей голове.

— Скажи, — начал я. — Как же так получилось, что твоего отчима арестовали, твою маму отправили в ссылку, а тебя вышибли из Политеха. Ну, восстановили потом, но сколько ты вагонов перебросал… А началась война, и ты тут же добровольно схватил винтовку. Почему так?

Отец замялся, пытаясь сообразить слова, которые бы сумели объяснить мне, щенку, то, что ему и его другу казалось яснее ясного. Но я, признаюсь, «подогретый» уже изрядно, решил ещё разъяснить:

— Вот если бы тебя так, на Литейный, я бы ни хрена…

И тут отец мигом нашёлся. Челюсть у меня болела, наверно, с неделю.

Сегодня бы нашлись люди, которые его осудили. А некоторые инстанции и потребовали бы лишить родительских прав за неверные методы воспитания. Но в то время и в том возрасте я понял всё, сразу и навсегда. Потому что дело — не в начальстве-государстве, а в тебе и в стране, где родился и вырос.

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

девятнадцать − 2 =