Она вошла в историю как одна из самых скандально известных мошенниц. Воровка и аферистка, каких свет не видывал, но её фотопортрет хранится… в фондах Государственного литературного музея.
Меер города Бердичева
Если б заранее знал бердичевский купи-продай Лейба Соломониак, какое сокровище в 1846 году произведёт на свет его жена, ему бы вряд ли вообще захотелось жениться…
Лейба был не из последних в славном городе Бердичеве. В своём деле «покупатель на всё» он слыл виртуозом. Продавался ли где старый кабриолет, охромевший бычок-однолеток, урожай капусты или явно ворованное жемчужное ожерелье — Соломониак оказывался тут как тут. Скупал всё, что не дороже денег, и имел особый коммерческий талант — тут же прибыльно всё перепродавал. А поскольку народ вокруг такого бизнеса крутился разный, понятно, что его дочь сызмальства нагляделась и наслушалась всякого.
Годам к четырнадцати девочка свободно говорила на идиш, польском, русском, немецком и французском. Прилично бренчала на фортепиано. Без запинки читала молитву «Шма Исраэль». Умела виртуозно вытащить часы из кармана у простофили, зазевавшегося возле ярмарочного балагана. Имела опыт приятных (и весьма прибыльных) отношений с падкими на невинные личики состоятельными мужчинами. А ещё сменила имя на более, с её точки зрения, благозвучное — Софья.
Весь этот круговорот талантов и навыков дочери доставлял уйму огорчений её родителям. Так что, когда к ней посватался слегка полноватый, лысоватый, не очень далёкий и, пожалуй, слишком для своего возраста восторженный бердичевский торговец Ицка Розенбад, ни у кого и мысли не возникло ему отказать. Так Сонька стала богатой, по бердичевским меркам, галантерейщицей.
Как упоительны в России шулера
Ицка Розенбад оказался совсем неплохим мужем. Во всяком случае, спустя много лет Сонька вспоминала, как он не переставал восхищаться совершенствами своей жены. Даже то, что вокруг стоявшей за прилавком молоденькой галантерейщицы крутились поклонники, которым она явно делала авансы, не настораживало доверчивого мужа. После каждой удачной продажи он всплёскивал руками и неизменно восклицал:
— Какое счастье! Такая звезда в моём жалком заведении!
Всё шло великолепно, пока в Бердичев не приехал на гастроли 20-летний одесский шулер Вольф Бромберг, более известный по кличке Кочубчик. Нельзя сказать, чтобы этот щёголь в ослепительном, по последней одесской моде, галстуке был хорош собой. Но ему присуща была губительная для женских сердец неотразимость, заставившая мадам Розенбад потерять голову.
Роман развивался со скоростью курьерского поезда. Пощипав недельку-другую провинциальных толстосумов и быстро поняв, что хватит здесь толочь воду в ступе, Кочубчик покинул Бердичев. Он увозил с собой более чем скромную выручку и задыхающуюся от любви жену Ицки Розенбада. А Соня, в свою очередь, увозила стянутую из мужниной кассы дневную выручку — 500 рублей.
Бромберг с любовницей месяца три поколесил в поисках удачи по захолустьям и вернулся в Одессу, где поселился в меблированных комнатах Шмальцева на Молдаванке.
Помимо шулерства, этот предприимчивый молодой человек не гнушался и другими средствами добычи денег. Правда, средства были не всегда удачны, что выяснилось, когда он подарил возлюбленной шейную бархотку с голубым, чистейшей воды алмазом стоимостью никак не менее 10 тысяч рублей.
Алмаз был взят у известного одесского ювелира Фейгина под залог закладной на дом на Лонжероне, которого у Бромберга, конечно же, никогда не было. На следующий день Кочубчик, поясняя, что подарок не пришёлся даме по вкусу, вернул покупку ювелиру, но тот сразу обнаружил, что ему пытаются всучить жалкую подделку.
И часа не прошло, как квартальный препроводил отчаянно ревущую экс-мадам Розенбад в участок, где уже находился её обожаемый любовник…
Эти глаза не против
В участке Сонька довольно легко выплакала сочувствие к своей жизни, загубленной подлым соблазнителем Вольфом Бромбергом. Её отпустили на все четыре стороны, а вот самого Бромберга-Кочубчика отправили в ДПЗ. Кстати, шейную бархотку с голубым алмазом так и не нашли.
Оставшись одна, Сонька отправилась на вокзал и взяла билет, куда глаза глядят. Через несколько дней, подъезжая третьим классом к станции Клин, она приметила сидевшего напротив красавчика юнкера, весь багаж которого состоял из небольшого, но хорошей кожи чемоданчика. Быстро оценив намётанным глазом бывшей галантерейщицы стоимость чемодана, Сонька решила: пора действовать! И, потупив взор, поинтересовалась, сколько, как кажется соседу по купе, километров может оставаться до ближайшей станции…
Задремавший было юнкер Михаил Горожинский, не расслышав толком вопроса, открыл глаза — и остолбенел.
Откровенно говоря, «демоническая красавица» никогда не отличалась настоящей прелестью — небольшого росточка, худенькая, рыжеватая, остроносая… Но её глаза производили на мужчин гипнотическое действие, пробуждая стремление защищать и оберегать эту женщину до конца своих дней.
Поняв, что победа одержана, роковая соблазнительница послала нового поклонника в буфет за лимонадом и, прихватив чемодан, ринулась из вагона. Правда, первый блин оказался комом. Не пройдя и нескольких метров, она столкнулась нос к носу с юнкером, после чего вновь очутилась в участке.
Но Шейндля Соломониак не стала бы знаменитой Золотой Ручкой, если бы тушевалась в трудной ситуации. Немного придя в себя от обморока, она пояснила, что взяла соседский чемодан по рассеянности. Узкие плечики трогательно содрогались от рыданий, а полные вселенской печали глаза падшего ангела были так искренни, что ей поверили.
История эта имела забавное продолжение. Через несколько лет, проживая уже в Петербурге, Сонька отправилась в Малый театр. И в ведущем актёре труппы, выступавшем под псевдонимом Решимов, неожиданно узнала того самого, первого своего клиента, оставившего военное поприще ради огней рампы. Внезапно появилась озорная мысль — послать букет. А желая сделать подарок более значимым, она присовокупила к розам массивный золотой брегет, стянутый из чьего-то кармана. Актёр Решимов, наверное, долго ломал голову, отчего на поднесённом ему инкогнито дорогом презенте сделана странная гравировка: «Генерал-аншефу в день его семидесятилетия»…
Век Вольфа не видать!
Влюбившись, Сонька забывала обо всём на свете и была готова сложить мир к ногам обожаемого объекта. Причём сделать это оказывалось совсем не сложно. Во-первых, мир всегда щедро предоставлял ей дары для избранника. А во-вторых, одаривать его можно было на абсолютно законных основаниях: найдя новую любовь, Сонька разводилась с прежним мужем и выходила замуж за нового.
Более того, старого мужа она обычно не бросала на произвол судьбы. Разведясь, она переводила отношения из любовных в деловые. Причём каждый бывший предмет страсти начинал выполнять определённую ему функцию — наводчик, специалист по сбыту, подельник, хозяин хазы и т.д. При условии беспрекословного подчинения он мог жить припеваючи и сколачивать себе капиталец.
Вот, к примеру, самый первый муж — Ицка Розенбад. Что он был без неё? Пшик, пустое место! Торговал по мелочи, имел вместо выручки рукава от жилетки и думал, будто 500 рублей — это деньги. А потом? Встретившись случайно с бывшей женой и сделавшись членом её группировки, стал специализироваться на продаже камней и часов!
Кстати, в протоколах полицейского управления по делу Золотой Ручки есть цифры, по которым можно судить о том, как этим господам жилось под Сонькиным крылышком. Так, после продажи за 100 тысяч долларов американскому коллекционеру деревянной статуи Мадонны флорентийского скульптора XV века Мино де Фьезоле (изготовленной умельцем-самоучкой Витькой Шкрабом), деньги распределялись следующим образом:
— отставной муж Хуня Гольшдтейн — 3000;
— отставной муж Моше Рубинштейн — 5000;
— отставной муж Михель Блювштейн — 4500;
— отставной муж Семён Березин — 4000;
— отставной муж Мартин Якобсон — 6000;
— отставные мужья Лейзер Алтер и Лешек Родомыльский — по 2500.
Остальная сумма причиталась самой руководительнице и тогдашнему её мужу… Как бишь его?..
Но не надо думать, будто Сонька была скаредна! Денег она не считала, на чёрный день не откладывала и временами бывала подвержена приступам бескорыстного прекраснодушия. Как-то раз, проживая в Варшаве, по причине временного безденежья, во второразрядном отелишке, Сонька решила прогуляться ночью по номерам. В одной из комнат увидела спящего юношу, поразительно похожего на её первую любовь — незабвенного Вольфа. На столике подле кровати лежал револьвер и неоконченное письмо матери. Молодой человек каялся в совершённой им растрате казённых денег в количестве 1000 рублей и сообщал, что жить с пятном бесчестия для него невыносимо.
Сонька втихомолку всплакнула, положила поверх письма последнюю свою тысячу и тихо вышла из комнаты…
Кочевала Ручка Золотая
Сентябрь 1871 года. Софья — теперь Блювштейн — уже широко известна в блатном и сыскном мире как «мама» хорошо организованной банды. Её фотографии расклеены в полицейских участках Российской империи. В Берлине, Вене, Ливерпуле и Амстердаме «мама» числится в розыске. В Будапеште, по распоряжению Королевской судебной палаты, за выявленные махинации с государственными казначейскими бумагами арестованы принадлежащие ей банковские счета (на сумму, эквивалентную нынешним 376 тысячам долларов).
Казалось бы, от всего этого в самую пору раскиснуть и распустить нюни. Таки нет!
Узнав от одного из своих штатных агентов — бывшего мужа, комиссионера Хуни Гольдштейна — о продаже самарским помещиком Фроловым крупной партии пшеницы, Сонька «случайно» оказалась в том купе вагона 1-го класса, в котором Фролов возвращался домой после удачной сделки. Обворожив помещика, она подсыпала ему в вино щепотку опия. После этого вытащила бумажник с 213 тысячами рублей. И отправилась в Москву.
В первопрестольной Соньку поджидала новая работа — знакомство с сибирским лесопромышленником Семилаповым. Тут ей помог другой экс-муж, а ныне биржевой маклер Моше Рубинштейн. У Семилапова Золотая Ручка таким же манером изъяла 300 тысяч.
Отсюда, не мешкая, она перебралась в Париж, где, мимоходом проиграв в казино тысяч 15-20 (надо ведь и расслабиться после трудовых будней!), обчистила с помощью бывшего мужа, а ныне подельника Лёвки Блюмина, ювелирный магазин мсье Жиля Гарнье. И без остановки в Лейпциг — приобрести с новым мужем, Семёном Гольдбергом, особнячок на окраине города.
В Лейпциге Соньку задержала по приметам местная полиция… Но разве это проблема? Загипнотизировав своими колдовскими глазами малоопытного охранника, она ускользнула из-под стражи и через несколько дней объявилась уже в Лондоне.
А дальше? Географическая карта пестрит сотнями самых соблазнительных названий. Мир, слава Богу, богат простаками, а энергии у молодой ещё женщины хоть отбавляй. И стоило ли печалиться из-за того, что, новобрачный Гольдберг скрылся в неизвестном направлении? Свято место пусто не бывает…
Возвращение блатного сына
Вершиной Сонькиной карьеры стала афера с продажей особняка старику Динкевичу.
В июне 1879 года отставной директор саратовской гимназии Михаил Осипович Динкевич решил присмотреть себе домик в Москве. Прогуливаясь по Тверскому бульвару, он надумал заглянуть в небольшую кофейню, где к нему за столик, по причине переполненности заведения, подсела молодая женщина в шелках и бриллиантах. Дама представилась графиней Софьей Ивановной Тимрот, дочерью кавказского героя генерала Бебутова, чьи подвиги внесены во все учебники российской истории и известны каждому школяру. Разговорились. Узнав, зачем новый знакомец заявился в Первопрестольную, графиня сообщила, что в связи с отъездом в Париж ищет покупателя на свой дом.
Ровно через неделю в конторе нотариуса (роль которого сыграл бывший Сонькин муж Михель Блювштейн) была оформлена купчая. А ещё через неделю к Динкевичу нагрянул подлинный хозяин особняка, сдававший свою недвижимость внаём на время путешествия по Европе.
Старик Динкевич, не выдержав удара, скончался. И с того злополучного дня Сонькина жизнь покатилась под гору…
Чтобы замолить грех, она пожертвовала большую сумму на петербургскую синагогу, объехала чуть не все православные храмы столицы, раздавая милостыню на паперти. Но, вынужденная думать о хлебе насущном, вернулась к обычной жизни. А тут как раз объявился Вольф Бромберг по прозвищу Кочубчик, и встреча с ним в ресторане «Альберт» окончательно заглушила муки совести.
Вольф, слегка потускневший, но не потерявший артистического одесского шика, гастролировал по городам и весям России, применяя профессиональные умения в игральных клубах.
Сонька, словно нарочно украсившая в тот вечер шею бархоткой с голубым алмазом, увидела масляные глаза бывшего возлюбленного и простила ему прежние обиды. На предложение вступить в сколоченный ею семейно-производственный коллектив он без раздумий ответил согласием. И на следующее утро раввин Авром Герш объявил их мужем и женой.
Медовый месяц был упоителен. Но, как ни прискорбно, Кочубчик так и не набрался ума. Вместо того чтобы наслаждаться беспечальным существованием под опекой мудрой женщины, он задумал за её спиной глупейшую аферу, сразу же попался и посулил полиции в обмен на свободу указать местопребывание знаменитой международной аферистки Софьи Блювштейн.
Сделка состоялась…
Наша дама бита
Дело Шейндли-Суры Лейбовой Соломониак—Блювштейн слушалось в Московском окружном суде с 10 по 19 декабря 1880 года. В перерывах между заседаниями публика, обсуждая выявленные во время судебного следствия пикантные факты, смаковала подробности богатой Сонькиной биографии. Все сходились на том, что прав был присяжный поверенный Шмаков, назвавший её женщиной, способной заткнуть за пояс добрую сотню мужчин.
Приговор был суров: лишение всех прав состояния и ссылка в отдалённые места Сибири.
Последующая судьба Соньки не слишком радостна. Из деревни Лужки Иркутской губернии, куда её отправили по этапу, она, конечно, сбежала. Месяцев через пять была схвачена, бита плетьми, приговорена к трём годам каторжных работ. В тюрьме соблазнила надзирателя и совершила новый побег. Вновь была поймана. Сослана на Дальний Восток. Ещё одно бегство. Арест. Плети. Ручные кандалы. Одиночная камера, куда приезжал повидаться с ней Чехов.
В его книге «Сахалин» есть несколько строк об этой встрече: «…маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым старушечьим лицом… Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она всё время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у неё мышиное…»
Соньке было в ту пору 45 лет.
…Но это был ещё не конец. Отсидев срок и получив статус вольной поселенки, она обосновалась в городке Александровске. Открыла «весёлый дом». Варила квас, торговала самогонкой, дралась с новым мужем, рецидивистом Николаем Богдановым. Совсем уже редко вспоминала золотые свои денёчки. И даже вообразить себе не могла, что её фотокарточка, сделанная когда-то по заказу Антона Чехова, будет вечно храниться в фондах Государственного литературного музея.
