Очередной теракт. На этот раз в Вене. Канцлер Австрии Себастьян Курц призывает всю Европу выступить против «политического ислама». А он уверен, что опознает общеевропейского врага?
Юный албанец с австрийским и словенским паспортами устроил массовую стрельбу в центре Вены. Трое убиты, больше двух десятков ранены. Перед тем, как пойти стрелять, он сделал стандартную видеозапись с клятвой верности Исламскому государству (запрещено в России).
Об этой террористической атаке много писали. Именно после неё канцлер Курц заговорил о «политическом исламе», который «угрожает свободе и европейской модели жизни». Уже 19 ноября главы стран ЕС будут обсуждать конкретный план действий. Не слишком ли торопятся? Знают ли они точно, кто виноват и что делать?..
Про теракт куда более ужасающий и тоже совершенный от лица ИГ писали гораздо меньше. Ведь всё случилось не в элегантной Вене, а в диком, давно воюющем Кабуле. Группа вооружённых боевиков ворвалась в городок Кабульского университета — кстати, охраняемый — и начала расстреливать всех встречных. 35 человек убиты, в том числе 23 студента, многие из них девушки, ещё 50 — ранены.
На фотографии и видеоролики мёртвых и ещё живых нельзя смотреть без слёз и содрогания. Юные черноглазые красавицы в хиджабах. Один из погибших парней незадолго до гибели записал ролик, он читает стихи о жизни, о будущем, о мечтах… Все погибшие были мусульманами.
А месяцем ранее в подготовительном учебном центре того же Кабула ИГ устроило взрыв, который унёс 24 юных мусульманских жизни.
Афганцев, мусульман — за что? Канцлер Курц, решивший бороться с политическим исламом, не задумывался? Или, если это там, далеко на юге, в Кабуле, Багдаде или Дамаске, — то и задумываться не стоит? Потому что это совсем не имеет отношения к европейской действительности?
Вообще, канцлеру Курцу, президенту Эммануэлю Макрону и прочим европейским политикам надо бы осторожнее обходиться с терминами. Ислам — весь политический. Партия Эрдогана — политический ислам в чистом виде. Не зря Тайип Реджеп так резко отреагировал на инициативу Макрона. Иран. Саудовская Аравия. Ещё десяток мусульманских стран. Всё это политический ислам. Ислам изначально — политический.
Это объясняется тем, что вероучение и государство формировались одновременно и параллельно. Даже первый раскол на шиитов, суннитов и хариджитов случился из-за политики — из-за разногласий о том, кто должен стать преемником умершего Посланника Аллаха.
Позднее все исламские течения получили теософское оформление. Появились богословские тексты, начались споры о свободе воли и сотворённости Корана, природы исламской государственной власти. Средневековый ислам был разнообразен и не знал понятия ереси. Не было, как у христиан, церковных соборов, на которых определяли «генеральную линию» вероучения. Не было какого-нибудь единого духовного лидера вроде Папы Римского или Патриарха, который мог предавать анафеме еретиков. И не было таких кровопролитных религиозных войн, которые сотрясали Европу до конца ХVII века. Халиф — сначала это были правители Багдада и Дамаска, потом Стамбула — считался номинальным лидером всех мусульман. Пока в 1924 году халифат не упразднили…
Именно после упразднения халифата, раздела Османской империи с помощью раздачи мандатов на правление Британии и Франции и началось развитие исламской политической мысли, известное сейчас как исламизм. Мусульманские мыслители задумались: что не так и почему у нас правят иностранцы? Но о терроре и речи не было. О терроре речь зашла через полвека с лишним. Все эти десятилетия грохотали взрывы IRA в Ирландии, баскская ETA в Испании благородно предупреждала, где именно будет взрыв, леваки из итальянской Brigate Rosse и немецкой Rote Armee Fraktion похищали судей и премьер-министров, взрывали поезда и самолёты. Карлос Ильич Шакал в Вене организовал атаку на заседание ОПЕК и похитил всех высокопоставленных участников знакового совещания в полном составе.
А об исламском терроре, повторяю, и речи не было. В исламском мире постепенно избавлялись от французского, британского, американского правления. Размышляли о светскости и исламском государстве.
Какое отношение все эти прошлые истории имеют к расстрелу обывателей в Вене, отрезанным головам учителей и прихожан-католиков во Франции, а также атаке на Кабульский университет? Почти никакого. Все террористы принесли клятву халифу ИГ, год назад ликвидированному в ходе операции спецназа США.
Как радикализировался молодой албанец в Вене? Сначала начал посещать мечети, где проповедовали радикальные имамы, потом в Сети слушал ещё более радикальные проповеди и нашёл единомышленников, потом собрался ехать сражаться в Сирию, был задержан, сел в тюрьму. Примерно такой же путь прошли те, кто устраивали атаку на Париж в 2015 году. Только вот откуда взялись радикальные имамы в Париже, Вене и Лондоне?..
Исламский мир столкнулся с исламистским террором гораздо раньше Европы. В 1981 году был убит единоверцами именно как отступник президент Египта Анвар Садат, благочестивый мусульманин, которого называли «президент с забибой на лбу». Забиба — шишка, которая набивается из-за чрезмерно усердных намазов. Так стало политической практикой возрождённое исламистскими теоретиками страшноватое понятие «такфир» — обвинение в отступничестве и право на убийство единоверца. Исходя из такой логики, боевики ИГ расстреливали студентов и преподавателей в Кабульском университете. Для них они были не мусульманами, а отступниками, безбожниками, отошедшими от ислама.
Сейчас любят повторять, что радикальным исламистам следует противопоставить традиционный ислам. Только чтó под ним подразумевают, если ислам не знал понятия «ереси»? Этого понятия не было, несмотря на всё разнообразие толкований Корана, хадисов и установлений шариата.
Мусульманином считался любой, кто признавал, что Аллах един, а Мухаммад его Посланник, кто молился пять раз в день, соблюдал пост в месяц Рамадан, исправно платил благотворительный закят и, по возможности, совершал хадж в Мекку. Все остальные разногласия считались несущественными, точнее — не подлежащими суду людей. А, значит, признавать мусульманина отступником и казнить за это не следовало. Только Аллах в День Страшного суда решит, являлся ли тот или иной грешник мусульманином или отступил от заветов веры.
Именно этот принцип на протяжении сотен лет позволял сосуществовать на одних и тех же землях суннитам, шиитам, друзам, алавитам и христианам. Да, случались эксцессы, как, например, с ваххабитами в начале ХIХ века, устроившими в Кербеле и Неджефе форменную резню еретиков-шиитов. Но это были именно эксцессы, а не система.
К концу ХХ века исламисты, воюющие сейчас по всему исламскому миру отказались отдавать грехи других на суд Аллаха и стали последовательными адептами джихада. Они убивали своих собратьев-отступников в Афганистане в 1980-е годы, причём под аплодисменты Запада, где их называли «борцами за свободу против коммунистических безбожников».Они в 1990-ые избивали, резали головы своих недостаточно благочестивых соотечественников в Алжире и плели заговоры против «неверных» правителей по всему исламскому миру.
Авторитарные властители отвечали притеснениями, тюремными сроками и казнями. «Притесняемые» бежали от диктаторов в Европу. Так ещё тридцать лет назад началось перетекание исламистов на Запад. Радикальные проповедники из Сирии и Египта, боевики из Алжира, Чечни и Афганистана, отнюдь не только афганцы, но и арабы, которые ездили на афганскую войну, чтобы поддержать праведный джихад, стали на вполне законных основаниях получать право на проживание в Европе. Там они проповедовали те же идеи, что и дома, и вполне искренне недоумевали, почему джихад против безбожников — это было хорошо, пока они вели его против СССР в Афганистане, а теперь — плохо?
Почему захватывать больницу в Будённовске — это акт борьбы за независимость, а мстить учителю за оскорбление карикатурами — преступление? Почему одних и тех же людей, которые считают своим долгом отрезать головы неверным, в Сирии называют свободными сирийцами, сражающимися против тирана, а в Европе — ужасными радикальными исламскими террористами?
Канцлеру Курцу, премьеру Макрону и прочим лидерам Западного мира, прежде чем, принимать решения относительно методов и способов борьбы с исламскими радикалами, решать кто виноват и что делать, стоит определиться со своими стандартами. Нельзя преследовать за радикализм и террор в Европе тех, кого вы называли и называете тираноборцами в Сирии и Ливии, борцами за свободу в Афганистане и Чечне. Кабул, Триполи и Дамаск не так уж далеко. Договариваясь о мире с исламскими радикалами там, где они призваны победить «подлинное зло», снабжая их оружием, предоставляя поддержку в воздухе и на земле, не стоит рассчитывать, что они видят зло и добро точно так же, как Запад. В глобальном мире только слепец или дурак верят, что, запуская крокодилов в бассейн соседа, они избегнут смертоносной атаки рептилии.
