Все мы любим свою страну. Но почти все почему-то уверены, что язык свой любить необязательно. И постоянно оскорбляют его, кто во что горазд.
Мне позвонила незнакомая читательница. И сразу как стала реветь:
— Вы думаете, что печатаете?! Это безобразие! Я буду на вас жаловаться!..
Из всех её криков я так и не понял, какая публикация вызвала эту бурю эмоций. Я даже до сих пор не уверен, что она попала в то издание, которое ей было нужно. Тем не менее, всё же постарался успокоить бедную женщину, клятвенно заверив, что виновный будет подвергнут остракизму и уволен без выходного пособия.
— Но мы вам ещё позвОним! — с угрозой сказала она напоследок.
И тут я не сдержался:
— ЗвОньте!
Повисла тяжёлая пауза. У меня не было ни малейшего сомнения — если бы по мобильнику можно было стрелять, я бы сейчас получил пулю в лоб. Но стрелять из мобильника нельзя, особенно на большом расстоянии. Поэтому сперва в трубке слышалось прерывистое дыхание, а потом моя собеседница отключилась.
Конечно, я был не прав. Читателя надо уважать, более того — его надо любить.
А я… Виноват, каюсь.
Но, с другой стороны, — сколько можно терпеть? Мы, наконец, научились заботиться о сиротах и тяжелобольных детях, о попавших в беду животных, о разрушающихся исторических памятниках… Но почему мы так равнодушны к самому дорогому, что есть у каждого из всех нас, — к родному русскому языку?
Послушайте, что говорят с трибун, в теле- и радиоэфире, на улицах, в магазинах и кафе… Посмотрите, что пишут в своих работах старшеклассники и студенты, что строчат в комментах интернетчики…
А ведь все вокруг — кто бы сомневался — большие патриоты. Все любят свою Родину. Все гордятся, что они русские. Но родной язык для них — словно и не родной. Оскорбляют его каждый день почем зря, и при этом даже не понимают, как это стыдно.
Вот убойная дюжина таких самых, пожалуй, распространённых обид…
Как говорить
- не «мусоропрОвод» и «нефтепрОвод», а только — «мусопровОд» и «нефтепровОд»
- не «кремА» и «тортЫ» (и уж, конечно, не «тортА»), а только — «крЕмы» и «тОрты»
- не «вклЮчит» и «звОнит», а только «включИт» и «звонИт»
- не «дОговор» и «квАртал», а только «договОр» и «квартАл»
- не «ЗАкончил школу» (институт, университет), а «Окончил школу». Закончить можно только работу, чтение и т.д.
- не «Одел пальто» (брюки, платье и т.д.), а «НАдел пальто». Но «Одел ребёнка». Потому что одеть можно только кого-то, а надеть — на кого-то
- не «извиняюсь», а «извините», ведь вы хотите не себя извинить, а попросить, чтобы вас извинили
- не «займи мне такую-то сумму», а «одолжи мне такую-то сумму», потому что «занять» означает «взять взаймы», а не «дать взаймы»
- не «главный приоритет» или «главные приоритеты», а просто «приоритет» и «приоритеты», поскольку приоритет — это главный, первенствующий, имеющий первое место или преимущественное право, а два первых места или два преимущественных права даже невозможно себе представить.
- не «в эпицентре событий» (взрыва), а просто «в центре событий» (взрыва). Дело в том, что epi- — приставка в греческом языке, имеющая несколько значений: 1) «над чем-либо» (эпиграф); 2) «заключительная часть чего-либо» (эпилог); 3) «полностью охватывающее что-либо» (эпидемия). Есть и другие значения, но все они тоже не имеют никакого отношения ни к «эпицентру событий», ни к «эпицентру взрыва». А вот слово «эпицентр» есть, но обозначает оно точку над центром какого-либо природного катаклизма, происходящего на большой глубине, чаще всего — землетрясения.
Как писать
- если речь о реке, протоке, ручье, следует писать «в течении», а если о временном отрезке — только «в течение» (дня, месяца, года и т.д.)
- для того, чтобы определить, нужно ли писать «ь» (мягкий знак) в глаголе перед возвратной частицей «-ся», достаточно мысленно задать себе один из вопросов: «что делает?», «что сделает?» или «что делать?», «что сделать?». Ответ содержится в самом вопросе. Например: «хочется (что делает?) объясниться (что сделать?)»
…Конечно, если вы заглянете в современные словари русского языка, то без труда обнаружите, что там недавние нарушения уже на равных соседствуют с нормой. Например, ещё несколько десятилетий назад «более-менее» писали только двоечники пятого класса, а грамотные граждане — «более или менее», но сейчас в разговорной речи уже допускается и прежде безграмотный вариант. А пресловутый «кофе» теперь с полным правом может быть не только мужского, но и среднего рода.
Подобных случаев немало. Объясняются они тем, что некоторые вчерашние ошибки стали настолько распространёнными, что сегодня их пришлось тоже признать, если не нормой, то, по крайней мере, допустимым вариантом.
На этой почве не так давно и зашёл у меня спор с одним из тех далеко не редких нынче молодых людей, которые очень хотят быть свободными, но не знают, где эту свободу надо искать.
— Вы сами, — сказал он, — только что подтвердили — язык живой, и он постоянно меняется. Причём за счёт того, что вам, пуристам, кажется варварскими ошибками. А на самом деле это никакие не ошибки, и нет в них ничего варварского. Это полезный материал для нашего постоянно обновляющегося «великого и могучего». Именно тут и заключается свобода языка и наша свобода, его носителей. А вы эту свободу душите!
Конечно, на самом деле неправильности — лишь часть тех источников, из которых русский язык, как и многие другие, черпает материал для обновления. Есть ещё иностранные языки, лексика субкультур (молодёжных, профессиональных, политических, даже уголовных), простонародная речь, диалекты…
Но животворная сила нашего языка состоит в том, что он далеко не всё принимает как норму. Бóльшую часть претендентов на право стать частью русской речи он отвергает. И делает это наш язык с помощью культурного, образованного слоя общества, который старается соблюдать литературную языковую норму. Классический пример — речь героев юмористических рассказов Зощенко, которые сам Михаил Михайлович считал трагедийными. Тогда, после 1917 года, в русский язык в огромном количестве хлынула лексика низов, документы стали составлять малограмотные.
Причина была как на ладони — кто был ничем, тот стал всем, а образованный слой общества, прежний фильтр, сильно поредел и к тому же потерял свой авторитет.
