Все любят китов. Но по-разному. Эскимосы — на завтрак, обед и ужин. А вот активистка из «Гринпис» — всем сердцем и совершенно бескорыстно. Об этом был снят голливудский фильм «Все любят китов» (2012).
В кино всё кончается, как и положено, хэппи эндом. Активистка выстраивает в одну шеренгу всех — от перекованных под «зелёных» эскимосов до нефтяных магнатов и самого президента Рейгана. Все вместе они начинают спасать трёх китов, попавших в ледяную ловушку у мыса Барроу (Аляска, США). А потом приплывают русские…
На самом деле тогда, в 1988-м, всё было по-другому.
23 октября, высадив на льдину станцию «Северный полюс-31», ледокол «Адмирал Макаров» и дизель-электроход «Владимир Арсеньев» взяли курс на юг. Но вместо Владивостока, где после окончания навигации-88 моряков ждали семьи, они оказались… на Аляске, чтобы, как говорилось в полученной радиограмме, «оказать помощь вызволении ледового плена китов».
Два капитана. Слева — Руслан Зайнигабдинов («Владимир Арсеньев»), справа — Сергей Решетов («Адмирал Макаров»). Фото Владимира Волкова
Расстояние в 300 с лишним миль капитаны рассчитывали пройти за двое суток. Но Север внёс свои поправки. И не удивительно, ведь «СП-31» была высажена за 76-й параллелью, в районе полюса относительной недоступности, где до советского каравана ещё не побывало ни одно судно. Поля сплочённых паковых трёх-пятиметровых льдов задержали продвижение на юг ровно на полсуток. К Барроу удалось подойти лишь ночью 26-го.
А утром, с прибытием на ледокол американских коллег, советские суда пошли на штурм барьера, отделяющего чистую воду от ледового поля, в котором застряли киты.
На льдине — десятки людей, снегоходы, автомобили, в воздухе — несколько вертолётов. Естественная полынья уже замёрзла, и киты выныривают в прямоугольные щели, выпиленные во льду местными эскимосами-китобоями. Такая ирония судьбы.
Для проведения спасательных операций создана правительственная комиссия штата Аляска. Но всё, что делалось до сих пор, — лишь временные меры. Главная надежда — на наши суда, которые должны разрушить образовавшуюся преграду.
Началась эта эпопея ещё 7 октября, когда один из местных эскимосов неподалёку от собственного дома увидел трёх серых калифорнийских китов, попавших в ледовую западню. Напомню, «Макаров» и «Арсеньев» вышли из Певека днём раньше, 6 октября. И всё это время местные жители выпиливали в 30-сантиметровом льду прямоугольные полыньи, пытаясь, в буквальном смысле, вывести китов на чистую воду.
Сам факт спасения китов китобоями стал сенсацией. Сезон охоты ещё не был окончен, и свою квоту по отстрелу китов эскимосы ещё не выбрали. Казалось бы, вот они, киты, сами приплыли!
— Но местные китобои, — как заявил позже на пресс-конференции мэр посёлка Барроу, — охотники, а не убийцы.
Никому доселе не известный посёлок китобоев превратился в столицу мира. Позже старпом «Адмирала Макарова» Александр Пацевич написал в своём очерке «Русские идут? Да, спасать китов!»: «За какую-то неделю на китах причудливо замкнулись интересы нефтяных компаний Аляски, организации “Гринпис”, учёных, китобоев, гидробиологов, политиков и, конечно, журналистов».
Уже 8 октября о китах говорили все крупнейшие телекомпании мира. На лёд Барроу хлынули сотни добровольцев — пешком, на автомашинах, снегоходах, на самолётах и вертолётах. Жители Барроу выходили на лёд целыми семьями. Их бензопилы, которыми резался лёд, работали круглосуточно. Три кита превратили холодный заполярный посёлок в горячую точку планеты.
Уже через несколько дней единственный в Барроу отель «Вершина мира» с 40 комнатами заполнился полностью. А когда прошёл слух, что на помощь идут русские ледоколы, обстановка накалилась до предела. Были забиты жилые комнаты местной метеостанции и морской арктической лаборатории, вновь прибывающих журналистов уже принимало у себя и местное население.
В посёлке задействовали все автомобили. Эскимосы прицепляли к снегоходам санки, чтобы возить на них журналистов на лёд и обратно. Тут можно было встретить даже репортёра из Австралии, который ни льда, ни снега до сей поры в глаза не видел.
Не хватало только журналистов из Советского Союза. Но 26 октября появились и они. На «Арсеньеве» шёл фотокорреспондент «Правды» Владимир Волков. Этого жизнерадостного, приветливого человека, который на любом морозе работал без перчаток, знали во всех наших северных посёлках и полярных метеостанциях. А на «Макарове» базировались фотокорреспондент из Магадана Василий Шумков и я, редактор газеты «Полярная звезда» из Певека.
Записи из моего дневника: «Проснулся в 6 утра: стоим. Умылся, поплёлся на мостик. Уже рассвело. Стоим в молодом льду. По горизонту — какая-то полоса: не то серая дымка, не то дальний берег. Пасмурно. И вдруг — вдалеке, вертолёт. Не долетев до нас, сделал круг и ушёл обратно. В начале девятого, после завтрака, прилетел маленький двухмоторный самолёт, покружился, улетел.
Ждём вертолёта с полномочными людьми. 8.45 — летит! Выходим на палубу. Звук — не как у наших, рокот более редкий и тупой. Корпус плоский, как лапоть. Вспоминается фамилия: Сикорский. Наши лётчики тоже пришли. Удивляются: у американца всего две лопасти. У нашей “восьмерки” — пять, у “двойки” — три. А у них — две. Смеются, делают вывод: “Такое летать не может”.
Американцы прибыли! С кинокамерами и подарками. Фото Владимира Волкова
Смеёмся вместе. Американцы, повалившие из вертолёта, смеются вместе с нами. Прилетели 11 человек. По большей части — журналисты. Главный — Рон Моррис, координатор спасательных операций, представитель правительственной комиссии в Анкоридже (Аляска).
Со старпомом Александром Пацевичем они сразу находят общий язык. Общему помогает английский, которым, как судоводитель, Александр неплохо владеет. Сидим вчетвером в каюте Пацевича. Вася Шумков, конечно, тоже тут. Пацевич расспрашивает и переводит, в том числе наши вопросы. Разговор сумбурный, но постепенно что-то в голове укладывается. Итак…
Отсюда до китов — 20 миль. Впереди пойдёт ледокол, сколько сможет — глубины там 7 метров, а осадка ледокола — минимум 10, потом дизель-электроход. Местные жители тем временем продолжают пилами резать лунки»
Рон Моррис (слева) и Александр Пацевич
Нам повезло — мы первыми познакомились с Моррисом, и он приглашает нас в полёт. Ровно в 10.00 трогается ледокол, а в 10.10 мы уже сидим в кабине вертолёта Национального арктического бюро погоды. Повседневная работа экипажа — поисковые и спасательные операции. Снаружи борта вертолёта окрашены в синий цвет, с жёлтыми и красными полосами, машина оборудована самыми современными средствами всепогодной навигации (на борт ледокола садились при сильном тумане). Кабина, она же и салон, почти как в нашем «рафике». Всего кресел 15.
Впереди — члены экипажа, их трое: командир, второй пилот и бортмеханик. В форменных костюмах, на головах — каски. Нас просят пристегнуться. Вопреки разговорам о расхлябанных американцах, на борту строгий порядок. Отношение к нам — самое дружелюбное.
Вид из кабины американского вертолёта
Идём вдоль барьера. Пацевич с нашим гидрологом Николаем Шаталиным, глядя вниз, что-то обсуждают, делают пометки на карте. Иногда зависаем: нужны подробности. Наконец, садимся неподалеку от китов. Нам дают 10 минут.
Рукотворные полыньи сверху, с вертолёта, складываются в длинный пунктир — чёрные штрихи на белой бумаге. Вблизи этот штрих — 10 метров в длину и около двух в ширину. На ближнем, если брать со стороны ледокола, эскимосы с электропилами и шестами, они вот-вот закончат эту промоину и пойдут пилить следующую.
«Владимир Арсеньев» приближается к китам. Фото Владимира Волкова
Мы подходим к одной из этих чёрных дыр со спокойной, глянцевой поверхностью, в которой отражаются мутные облака, и ждём. Мы не одни. Вдалеке, ближе к берегу, какие-то машины и агрегаты, большие и маленькие. Вдоль промоин — люди, люди, люди. Это и местные жители, которые заняты делом, и помогающие им специалисты, и тьма журналистов с камерами всех мастей. Больше всего народа у третьей от нас лунки. Видимо, там должны появиться киты.
Вода там начинает волноваться, и над поверхностью вырастает нечто, похожее на острый обломок чёрной скалы. Появляется, и опять уходит в воду. Теперь он плывёт к нам. Вода вскипает, и из неё появляется серо-чёрная бугристая морда со следами ран.
Полное впечатление: голова своими маленькими узкими глазками смотрит прямо на тебя, она понимает, зачем мы здесь, и сказала бы обязательно что-нибудь, если бы смогла.
А голова-то не одна! Тут же появляется и вторая. Обе, зависнув над взбурлившей водой, смотрят на нас, и руки невольно тянутся к ним: погладить, похлопать, подбодрить.
Васе Шумкову (справа на переднем плане) тоже хочется погладить кита. Фото Владимира Волкова
Через полчаса я уже на мостике. Теперь с нашими работают капитан американского ледокола «Полар Си» Джим МакКлэланд с переводчицей. Спрашиваю, что происходит.
А происходит вот что. До китов — 4,5 мили, сейчас ледокол подходит к ледяному барьеру, который стал камнем преткновения для морских гигантов. Ширина этой перемычки, представляющей из себя плотную, сильно сжатую сморозь торосов, от 200 метров до полукилометра. Всё это сооружение сидит на грунте, в который вцепились самые крупные, вертикально стоящие льдины. За барьером, до самого берега — лагуна, покрытая гладким молодым полуметровым льдом. Где-то там, на этой белой равнине, идёт битва за китов.
…Рассвет 27 октября ледокол встречал в дрейфе у кромки льдов. «Адмирал Макаров» вырубил в барьере не просто канал, а огромные, в целый километр, ворота. Последняя новость — киты вошли в канал, пробитый в молодом льду дизель-электроходом «Владимир Арсеньев».
Так это было в жизни. А вот что было в кино, снятом через четверть века.
Фильм по жанру — одновременно эко- и мелодрама. Пара легко намеченных любовных линий, едва не состоявшаяся экологическая катастрофа, испорченный цивилизацией эскимосский мальчик… Местами картина достаёт и вышибает слезу.
Начинается всё с того, что заезжий телерепортёр (!) случайно обнаруживает на берегу замерзшего океана полынью с тремя китами. Его репортаж взрывает эфир. Эскимосы на своём собрании решают китов этих убить и съесть. Но тут появляется активистка из «Гринпис», и эскимосы строем, с бензопилами (на которых чётко видна марка производителя) наперевес идут пилить лёд.
Ударяет мороз за 50! Активистка в лёгком гидрокостюме прыгает в воду — познакомиться с китами. Журналистка в лёгком берете ведёт репортаж на камеру, эскимосы пилят. Полный компот, понятно, что у съёмочной группы нет никакого представления о реальном 50-градусном морозе, когда, как писал Варлам Шаламов, плевок замерзает на ветру.
Но вдруг оказывается, что все усилия американцев от президента до последнего эскимоса оказываются тщетными. Сколько ни пили лёд в лагуне, а через барьер китам не уйти. И вот тут-то, несмотря на бурные протесты одного из героев фильма, убеждённого антисоветчика и полковника ВВС США, появляются спасители — героические советские моряки, приплывшие на атомоходе ВМФ СССР под названием «Адмирал Арсеньев» (?), очень похожем на атомоход «Россия» с замазанным на борту названием.
В ходовой рубке капитан и его команда пьют водку и зорко смотрят вдаль. Ходовая рубка по размерам, похоже, срисована с небольшого рыболовного траулера. С третьего удара ледокол перерубает барьер. Толпа американцев на льду замирает в истерическом ожидании — уйдут или не уйдут? После грамотной паузы — ура! — киты один за другим, точнее, первый за вторым, потому что третий уже погиб, выныривают по ту сторону барьера и выпрыгивают из воды, как дельфины в бассейне. Слезы текут ручьём…
Но это ещё не всё. В моей голове так и не уложилось, как погрязшие в толерантности американские киношники без всякого зазрения совести уничтожают эскимосов. Пусть морально, не физически. По фильму, для «зёленых» и им подобных «гринписовцев» спасти популяцию китов важнее, чем живущий в Заполярье маленький народ, который издревле выживал в этих суровых условиях за счёт морского промысла. Логика простая: киты — хорошие, а, значит, эскимосы, которые их едят, — плохие. И появляется сценарий, в котором из охотников делают убийц.
Свои дивиденды с этой истории получили политики и борцы за сохранение окружающей среды, новым Клондайком операция по спасению китов стала для продавцов бензопил, снегоходов, тёплых палаток, всевозможного зимнего обмундирования, и даже, наверное, вертолётов…
И только добровольцы-эскимосы, да советские моряки, шедшие на Барроу с чистым распахнутым сердцем, то есть те, кто делали дело, думали всего-навсего об одном: китов надо спасти. Они-то и спасли.
