Недавний юбилей Михаила Горбачёва вновь всколыхнул в обществе дискуссии о перестройке. Спорить, конечно, интересно. Но ещё интереснее, а, главное, полезнее вспомнить, как и чем жила в те годы страна.
Три года, с ноября 1985-го и до конца 1988-го, я работал редактором газеты «Полярная звезда» на Чукотке, в самом северном городе страны — Певеке. Годы были, полные романтики. Много поездок, командировок и внутри района на редакционном «уазике», и куда подалее — но уже по воде или по воздуху.
Впрочем, и внутри нашего Чаунского района были варианты. До оленеводов приходилось добираться вертолётом, а на остров Айон — лететь на Ан-2 либо тащиться несколько часов на гусеничном тягаче по льду Чаунской губы. Горняцкие посёлки и карьеры, где добывали золото и олово, старательские артели, оленеводческие стойбища, Магадан, Анадырь, месячное плавание на ледоколе по Северному Ледовитому океану —таковы были наши маршруты…
Но было у той романтики и внутреннее наполнение, связанное с веяниями времени. Начиналась незримая, можно сказать, подпольная борьба общества за те благословенные свободы, о которых мы так мечтали в советской стране.
В эту новую борьбу пресса вступала по-ленински — как организатор и агитатор, вполне сознавая опасность подобных действий и свою меру ответственности перед обществом. Были мы тогда ещё людьми общественными, а руководившие нами партийные райкомы, обкомы и совсем уж заоблачный ЦК оставались ещё в полной силе. Шажок за шажком продвигаясь к освобождению от партийного диктата, мы и представить себе не могли, что всего лишь через несколько лет не будет ни советской власти, ни ведущей и направляющей КПСС.
Именно это время, представляется мне, было пиком качественной журналистики. Осознав, что ввязываемся в борьбу, название которой ещё трудно было сформулировать, мы не имели права на ошибки, нашим главным оружием были точный факт и безукоризненная система доказательств. Плюс корпоративная солидарность.
* * *
Осенью 1987 года в Ленинграде (а я, в отличие от многих северян, бывал в отпуске ежегодно, и видел, что тут происходит) царил ещё полный застой. Именно в это время «Полярная звезда», райкомовский орган, опубликовала отчёт с партийного собрания на прииске «Красноармейском». Отчёт как отчёт, если бы…
В работе собрания принимал участие инструктор промышленного отдела райкома по фамилии Васечко, симпатичный парень, бывший комсомольский секретарь этого же прииска. Не помню уже, какие конкретно райкомовские идеи продвигал, выступая на собрании, Васечко, но они явно шли вразрез с идеями перестройки. Мимо чего не смогла пройти присутствовавший там же наш несгибаемый корреспондент Нина Михайлова.
Нина была особой, не склонной к компромиссам. Отчёт получился обстоятельный, на две трети газетной полосы, с точно выверенными формулировками, и один из абзацев был посвящен ретрограду Васечко. При том, что даже намеки на критические замечания по адресу любого работника вышестоящего партийного органа тогда ещё были просто немыслимы. Всё, что подчиняется райкому — без проблем, а сам райком — табу. Таков был один из принципов партийной печати.
Никакой артист не сыграет состояния той истеричной ярости, той естественной и откровенной убеждённости в правоте своего святого дела, с каким набросился на меня в день публикации отчёта первый секретарь райкома товарищ Емонтаев. Подобного накала
страстей я в своей жизни ни до, ни после не видал. Его трясло, он багровел, нижняя челюсть дергалась и, казалось, вот-вот отвалится, до сих пор не пойму, как не хватил его удар, когда он орал на меня в своём кабинете, собрав для острастки остальных секретарей.
Думаю, по сути своей он был нормальным мужиком. Но система могла и из нормального мужика сделать зверя.
Крик криком, однако сделать-то он ничего не мог. В газете всё было изложено точно, налицо перегиб в линии проведения перестройки, поводов для оргвыводов, вынесения вопроса на бюро райкома тоже нет. Да и бюро уже не совсем то, в нём уже есть два-три человека, которые не всегда голосуют по системе «единогласно». Оставался один клапан — эмоции, попытка надавить и запугать. Разговаривать в таком тоне было бессмысленно.
Я развернулся и ушёл в редакцию. Собрал ближайших соратников, пригласив и собкора «Магаданской правды» по нашему району Олега Ордановского, в недавнем прошлом — заведующего отделом писем нашей «Полярки». Олег и предложил: а давайте перепечатаем материал в «Магаданской правде». И через неделю, слово в слово, статья за подписью Нины Михайловой появилась в областной газете.
В райкоме, конечно, мгновенно всё поняли и больше к этому вопросу не возвращались. Журналистская обида была отомщена. Но не это главное. Главное — что в нерушимой стене партийной неприкасаемости, во всей железобетонной системе появилась ещё одна, маленькая трещинка (которую, кстати, рядовые читатели даже не заметили). Но мы в редакции — прежде всего я — ясно представляли себе, что бы с нами было, допусти Нина Михайлова хотя бы одну неточность в цитате и неверный акцент в комментарии…
В старательской артели «Гранит», 1987 год. Третий справа – Олег Ордановский. Фото Александра Нестеренко
* * *
И ещё один пример из тех же времён. Два главных перестройщика — Горбачёв с Лигачёвым — объявили войну народу под названием «антиалкогольная кампания».
Пить стали меньше — по официальной статистике. А на самом деле в ход пошли в лучшем случае самогон, в худшем — одеколон и политура. Смертность от отравлений, травм и увечий в несколько раз превысила смертность от алкоголизма.
Спиртное продавалось по талонам. В винных магазинах шли бои. В Певеке, например, на 12 тысяч жителей был всего-навсего один магазин, где можно было отоварить алкогольные талоны. Люди ползли к заветной двери по головам мёртво стоящей очереди.
Мы терпели-терпели — всё-таки все журналисты были, как полагалось, членами «Общества трезвости» (хотя от талонов никто из нас не отказывался), — и дали фельетон. С довольно ярким описанием винно-водочной очереди, с эмоциональной прямой речью страждущих. Конечно, фельетониста известинского или крокодильского уровня у нас не было, но удар пришёлся в цель. И имел эффект бомбы, ведь газету в районе читали в каждой семье. Наш тираж был 12 тысяч на 36 тысяч жителей.
На этот раз Емонтаев сам связываться с газетой не стал, перепоручив разбирательство секретарю райкома по идеологии Лидии Ефимовне Юркевич, нашему куратору.
— Мы где-то ошиблись, что-то написали не так? — спросил я, выслушав гневную отповедь.
А в душе-то я посмеивался. Муж Лидии Ефимовны был рабочим в порту, и уж кто, как не он, отоваривал семейные талоны. Более того, однажды, во время выездного заседания бюро райкома на острове Айон мы пили, хоть и по чуть-чуть, водочку вместе с Емонтаевым и другими членами бюро…
— Всё так, но вы же главный редактор, член бюро, должны понимать…
И тут, как песня, прозвучала высшая похвала, ставшая своеобразным итогом моей многолетней журналистской деятельности, хотя Лидия Ефимовна, уставшая от жизни и борьбы за идеалы, думала, наверное, что убьёт меня этой фразой наповал.
— А вы подумали, на кого вы работаете? Вы на обывателя работаете! — сказала, как припечатала, Лидия Ефимовна.
И весь год потом, до очередной отчётно-выборной конференции, на которой обнаглевшие избранники народа прокатили при выборах в райком почти всех секретарей, начиная с Емонтаева, райкомовцы при каждом удобном случае радовали меня этой ставшей крылатой фразой. Лишь её автора партийный народ при выборах пожалел — Лидии Ефимовне оставался год до пенсии…
Кстати, Николай Васильевич Емонтаев запомнился в Певеке тоже благодаря афоризму. На Севере ведь как бывает: завезут вдруг какого-нибудь невиданного продукта столько, что всему району за год не съесть, — и лежит он себе в магазинах, пока не протухнет или не продадут его за бесценок. Однажды это были ананасы, в другой раз крабы. Так случилось и с развесной минтаевой икрой, о которой ранее никто слыхом не слыхивал. Икру эту народ тут же и прозвал «емонтаевой»…
Post Scriptum. Эти журналистские истории, происходившие в далёком и скромном по российским масштабам Певеке, кому-то, возможно, покажутся мелкотемьем. Мало ли что где-то там случалось в бескрайнем государстве! Но всё дело в типичности этих историй. Спросите старых столичных журналистов, и они вам подтвердят: то же самое было в те годы и в «Московских новостях», и в «Огоньке». Номенклатурная бюрократия всюду одинакова, и методы у неё всюду одни и те же.
На верхнем снимке выездное заседание бюро Чаунского РК КПСС в одном из горняцких посёлков
