В середине июля 1937 года состоялось открытие канала Москва–Волга, который через десять лет переименовали в канал им. Москвы. Строили его, как и многое при Сталине, заключённые Дмитровлага (Дмитлага).
В Дмитровлаг, созданный приказом ОГПУ от 14 сентября 1932 года, пригоняли осуждённых в основном из Ленинграда, Сибири и Средней Азии. Одновременно на стройке канала работали до 190 тысяч человек. А всего за пять лет через Дмитлаг прошли около 700 тысяч заключённых.
Одним из этих подневольных строителей был младший брат моего деда — Михаил Хацкелевич Иоффе, бывший двадцатипятитысячник и будущий защитник Ленинграда. Он погиб 30 января 1943 года под Синявино, в последний день операции «Искра», в ходе которой была прорвана блокада города.
Михаилу было всего 30 лет.
Пятнадцатилетним подростком он приехал из Белоруссии в Ленинград. Устроился на завод, в гальванический цех. Видимо, к своим 18 годам стал уже не только хорошим специалистом, но и уважаемым на заводе человеком. Наверное, не чужд был и романтическим порывам. Во всяком случае, когда начался отбор передовых рабочих для отправки в деревню, оказался в рядах 25-тысячников.
Помните рабочего Семёна Давыдова, героя романа Михаила Шолохова «Поднятая целина», приехавшего из Ленинграда на донской хутор Гремячий Лог организовывать колхоз? События в романе происходят с января по сентябрь 1930 года, и первый том Шолохов начал писать в эти же месяцы, по горячим следам. Примерно такой путь проделал и Михаил Иоффе, только в противоположном географическом направлении — в один из зерновых районов Казахстана.
В Казахстан Михаил отправился вместе со своей невестой Анной Петушковой. Уже в 1950-е годы для меня, моих братьев и сестёр, она была тётей Аней. Тихая, молчаливая, совершенно седая женщина, к которой с первого же взгляда нельзя было не проникнуться симпатией. Она казалась мне в детстве какой-то отрешённой от мира, в глазах её будто затаилась глубокая и неизбывная печаль…
Первый отряд 25-тысячников прибыл в Алма-Ату 31 января 1930 года. Отправка остальных не заставила себя долго ждать, ведь до начала посевной в южных районах страны оставались считанные недели. Несмотря на юный возраст, Михаила выбрали (фактически — назначили) председателем колхоза. И, судя по всему, первый год его хозяйствования оказался успешным.
1930 год в целом по стране был урожайным. И руководство страны поспешило приравнять этот успех к бесповоротной победе колхозного строя. На следующий год спустили планы, которые большинству хозяйств оказались не под силу. Да и год выдался неурожайным. Всё это, вместе с внутренним (а иногда и внешним) сопротивлением крестьян новым порядкам, привело страну к продовольственному кризису и голодомору 1931–1932 годов, устроенному Сталиным и его окружением. Зерно и другая продукция изымались государством у колхозов и совхозов подчистую, даже у тех, кто план не только выполнил, но и перевыполнил.
Правда, иногда уполномоченные из руководящих организаций опаздывали. Приезжали в хозяйство за сверхплановым хлебом, а тут оказывалось, что он уже распределён между колхозниками. Такие случаи известны были по всей стране. В результате за «самовольную» раздачу сверхплановой продукции председателей колхозов, завхозов и главных бухгалтеров отправляли под суд. Наказание, в зависимости от обстоятельств, могло быть самым жестоким — до 25 лет лагерей и даже до высшей меры.
Судя по всему, столь же нерачительным хозяином, с точки зрения властей, оказался и Михаил. За раздачу сверхплановой продукции колхозникам его отдали под суд. Скорее всего это могло случиться осенью 1931-го — в мае того года и Михаил, и Анна ещё точно были в колхозе.
Достаточно отсчитать от дня рождения их старшего сына Бориса (15.02.1932) назад девять месяцев. Борис родился в Ленинграде, и для отъезда из Казахстана у Анны могли быть лишь две причины. Либо она поехала рожать в Ленинград к родителям, в более комфортные условия, либо уехала сразу после ареста и осуждения Михаила. В колхозе ей больше делать было нечего.
Получив срок (какой точно — не знаю), Михаил оказался на строительстве канала Москва–Волга. Произошло это не раньше сентября 1932 года, но не позже 1 декабря 1934-го, когда был убит Сергей Киров.
Из семейных преданий известно, что отец Анны Абрам Петушков ходил на приём к Кирову с просьбой о пересмотре дела 25-тысячника Михаила Иоффе, после чего срок ему был сокращён и заменён ссылкой на поселение. Киров в те годы был человеком очень влиятельным — входил в ближайшее окружение Сталина, являлся членом Политбюро ЦК ВКП(б) и первым секретарем Ленинградского обкома партии. Он вполне мог помочь.
Звучит красиво — один из высших руководителей государства, в связи с просьбой тестя осуждённого, облегчает участь зэка Иоффе. Но, думаю, в реальности всё было проще. Михаил, хоть и 25-тысячник, посланец Ленинграда, был лишь маленьким винтиком в жерновах государственной машины, а пересмотр своего дела вполне мог заслужить ударной работой на стройке и полученными при этом зачётами.
Так или иначе, судя по фотографиям, сохранившимся у его старшего сына Бориса, в 1936-м Михаил находился ещё на стройке, но уже не в лагере. И, судя по групповому снимку с бригадой заключённых, вполне мог быть её бригадиром.
Михаил (третий слева в среднем ряду) с бригадой заключённых. 1936 год
Даты на семейных фотографиях свидетельствуют, что окончательно освободился Михаил или в 1937 году, или в первой половине 1938-го.
Копии удостоверений об освобождении из Дмитровлага нетрудно найти в Интернете. Датированы они, как правило, июнем 1937 года — независимо от того, какие срока имели их получатели. Например, бывший гражданин, но со справкой уже товарищ Забелин был осуждён по статье за мародерство на 13 лет, а отсидел всего полтора года. Видимо, хорошо трудился, стремясь поскорее выйти на свободу с чистой совестью, и попал в число 55 тысяч заключённых, досрочно освобождённых за ударную работу по окончании строительства канала.
Скорее всего, одним из этих 55 тысяч стал и Михаил Иоффе.
Удостоверение, выданное гражданину Забелину М.Н. 21 июня 1937 года, при освобождении из Дмитровлага НКВД СССР
В итоге Михаил пробыл в заключении около шести лет (из них последние два года — на поселении). До июня 1941 года с женой и тремя детьми жил в Ленинграде. С началом войны ушёл на фронт. И погиб, участвуя в долгожданном прорыве блокады Ленинграда.
Этот снимок Михаил (на фото слева)послал с фронта жене и детям 3 апреля 1942 года
Открыв электронную книгу «Мемориал памяти воинов-евреев, погибших в Великой Отечественной войне» (http://jmemory.org), я, к своему удивлению, насчитал там… 370 человек с фамилией Иоффе. Один из них — Михаил Хацкелевич.
Сведения из «Карточки захоронения Кировского военного комиссариата»:
№ п/п: 9479
ФИО: Иоффе Михаил Хацкелевич
Воинское звание: младший сержант
Воинская часть: 55 отдельная стрелковая бригада
Дата рождения: 1912. Дата смерти: 30. 01. 43
Первоначально захоронен: Синявинские торфоразработки
Захоронен: Братская могила посёлка Синявино-1 Кировского района Ленинградской области.
Какой была его смерть — неизвестно. Но он был одним из тех, кто принёс Победу.
Анна Иоффе с детьми — Борисом, Тамарой и Александром у братской могилы в Синявино
(Фрагмент из книги «100 лет с правом переписки», главы из которой можно прочитать на сайте peterburg21vek.ru)
