В самом конце минувшей недели на новостных лентах появилось сообщение: «В поезде, который следовал из Мурманска в Адлер, произошло массовое отравление детей». Дети ехали на юг — отдохнуть на море.
Всего в поезде было около 250 детей. К тому времени, когда я увидел эту информацию, число отравившихся выросло уже до 87.
Все заболевшие были экстренно сняты с поезда и госпитализированы в больницы Краснодарского края. Как сообщил Роспотребнадзор, у детей кишечное отравление, возбудителем оказался норовирус. Соответственно, возбудили уголовное дело, и прокуратура проводит проверку.
Признаюсь, эту информацию я заметил не сразу. Она не попала в топ новостей. Почему так, сказать не берусь — то ли мои нынешние коллеги посчитали, что есть новости поважнее, то ли число отравившихся ребятишек им показалось недостаточно большим, то ли решили, что сообщения о массовых отравлениях в детских садах, школах, детских лагерях уже приелись читателям…
Не буду гадать, скажу только, что мне сразу вспомнилась история, произошедшая со мной девять лет назад.
В 2012-м я возвращался из командировки поездом «Архангельск–Петербург». В соответствии с разработанной каким-то, извините, дураком, табели о рангах, мне как редактору отдела не полагался перелёт самолётом, что в деньгах было даже чуть дешевле, но полагалось купе и «вагон повышенной комфортности». От обычного купейного он отличался, пожалуй, только тем, что пассажирам выдавалась питьевая вода (литр на сутки), сухие пайки и разовые тапочки.
Сейчас уже точно не скажу, на завтрак или на ужин услужливый мужчина выложил на стол восемь булочек в целлофановых упаковках. По две на пассажира. «Булочка домашняя» — значилось на целлофановом пакетике, производитель — «Хлебный дом».
— Сейчас подадут и что-нибудь посущественнее, — обрадовался сосед по купе.
И действительно, вскоре буфетчица (назову её так) взгромоздила на тот же столик четыре ланч-бокса.
Взявшись сперва за булочку, я сослепу принял зеленоватые пятнышки на поджаристой корочке за декор или специи. Но едва разрезал пластиковым ножом булочку пополам, как… по ноздрям мне шибанул запах плесени.
— Кто у вас отвечает за питание пассажиров? – поинтересовался я у буфетчицы.
— Не знаю.
Пришлось предъявить редакционные «корочки».
— Узнайте, пожалуйста, и передайте: если ответственный за питание пассажиров вскоре не появится здесь, эта булочка ляжет на стол Якунину, — пригрозил я буфетчице.
Владимир Якунин тогда возглавлял ОАО «Российские железные дороги». Позже мои знакомые железнодорожники говорили, что это он придумал «продуктовую нагрузку» к билетам.
«Ответственный за питание» появился в нашем купе через считанные минуты. Им оказался тот самый мужчина, что принёс булочки. Представился директором вагона-ресторана. Трудно в современной России представить себе директора вагона-ресторана, раздающим пассажирам булочки. Ну да чего у нас не бывает! Если уж выпускник журфака руководит «Роскосмосом»…
Позиция директора вагона-ресторана потрясла меня своей наглостью:
— Я здесь ни при чем, заявил он. — Я за содержимое пакетов я не отвечаю. Упаковка не нарушена? Не нарушена. Срок годности десять дней. Значит, ещё три дня реализации…
Я попытался разглядеть срок годности, но шрифт на упаковке был настолько мелкий, что не помогли даже очки. Попросил соседа:
— У вас глаза помоложе моих…
Но и он не сумел разобрать, что там написано. Жена его, заглянувшая на шумок из другого купе, иронично подсказала:
— Срок годности? Хранить вечно!
— Но ведь другие булочки — нормальные! – не сдавался директор вагона-ресторана.
— Не знаю, не проверял. Посмотрите: сколько в вагоне детей! Вы что, потравить их хотите?
Заплесневелую булочку директор вагона-ресторана унёс. Вернулся и вывалил на стол — в качестве компенсации — ещё восемь булочек, как выяснилось, испечённых тремя днями позже.
— Значит, есть свежие!
— Так ведь им эти нужно реализовать! — пояснила жена соседа.
…Когда-то я по наивности своей считал, что наш народ уничтожен себя алкоголем. С перестроечных времён считаю иначе — мы уничтожим себя по-другому. В безумной погоне за прибылью, а точнее — за сверхприбылью, потравим друг друга.
