Фильм Алексея Балабанова «Брат» до сих пор лучше выражает русскую национальную идею лучше сотен политологов, вместе взятых.
Что случилось? В 1997 году на экраны вышла кинокартина Алексея Балабанова «Брат» — пожалуй, самое яркое событие того десятилетия в российском кино.
Пока социологи и политологи рассуждали, как меняется постсоветский человек, Балабанов с продюсером Сергеем Сельяновым воплотили его в образе Данилы Багрова, рискнув бюджетом менее 100 тысяч долларов и крупно выиграв. Получился немыслимый в союзном кинематографе герой — за гранью привычных представлений о Добре и Зле, но принятый современниками на уровне альтер-эго. Хотя Балабанов с Сельяновым вряд ли ожидали, что публика не заметит растерянности Багрова, но возьмёт на вооружение его злость к инородцам.
Кто герой? Данила Багров в исполнении Сергея Бодрова-младшего — ветеран кавказской войны, приехавший в Петербург к старшему брату, который, по словам матери, «большой человек», а по факту — киллер по кличке Татарин.
В Даниле не просматривается советской мечты провинциала — поступить учиться, получить профессию, прописку, жениться, осесть… Трагически инфантильный человек под саундтрек явно диссонирующей с ним интеллигентской группы «Наутилус Помпилиус», с крестьянским нахрапом ищет в городской суматохе «своих» — в философствующем бродяге Немце, в отвязной тусовщице Кэт, в испуганном кинорежиссёре Степане. Как страна, пытающаяся понять, что ещё можно строить после коммунизма и социализма и кто она теперь.
Герой не то чтобы мечется, вразвалочку перемещаясь по лестнице между этажом, где празднуют, и этажом, где убивают. Он делит время между двумя женщинами — немолодой водительницей трамвая Светой, которая в итоге выберет знакомые рельсы, и наркоманкой Кэт, у которой будущего нет вовсе, несмотря на подаренный Данилой куш.
Багров, хоть и настоен на советском «прорвёмся», знает цену деньгам и, отправляясь с пачками долларов и обрезом в Москву, «где вся сила», вертит в хитроватых глазах линию жизни, далекую от института и профессии инженера. Он уже не советский, а дезориентированный тип, пробирающийся к выходу из норы на ощупь, как зверёк, попробовавший крови. Но именно благодаря вынесенным из детства установкам он прощает брата-киллера, который кидал его всю дорогу и в итоге сдал врагам за призрачный шанс уцелеть самому.
Лицо поколения оказалось сентиментальным, но в нём нашли что-то от себя до неприличия много россиян.
Теперь и россиянам стал близок бунтарь без идеала? Скорее сородич, который не надеется что-то глобально в жизни изменить, но еще помнит про честь и достоинство.
Таковы менты из сериала «Улицы разбитых фонарей», снятого по детективам Андрея Кивинова: они за справедливостью могут и к бандитам обратиться, а к торжеству закона и государства у них такой скепсис, что из комсомола их бы выгнали вмиг. Или солдаты из «Блокпоста» Александра Рогожкина: какое им дело до геополитических целей страны? Им бы выжить на Кавказе да получить нехитрые удовольствия, которые всегда ходят рядом под руку со смертью.
В кинематографе 1990-х не найти ни одного идейного Штирлица, зато герои стали похожи на соседей, но с инъекцией перца. И к концу десятилетия этот тренд вытащил кино из тупика, создав спрос на «русские истории».
А слабо вытащить из образа Багрова национальную идею? Вызов принят! В 1999-м Балабанов не удержался от продолжения истории. Он отправляет Данилу в США и кладёт стежки сюжета на ткань постимперского синдрома страны.
В «Брате-2» Багров вышел жизнеспособнее американских арифмометров, которые даже обрез соорудить не могут. В стране, где каждый четвёртый мужчина сидел или сидит, это показатель приспособленности к «реальной жизни». Доверие и обмен услугами для большинства россиян пустой звук, зато умение сделать заточку из алюминиевой ложки вызывает уважение.
Объясняет журналист Юрий Сапрыкин:
— Национальная идея, над разработкой которой по заказу Ельцина трудились целые интеллектуальные штабы, оказалась сформулирована всего в нескольких лаконичных фразах Данилы Багрова. Первый «Брат» выразил запрос на восстановление справедливости в самых базовых её формах — защита слабого, отпор распоясавшемуся сильному. «Брат-2» зафиксировал чувство национального унижения, следствие поражения в холодной войне и разрушения привычного уклада жизни. Затёртая с тех пор фраза «Сила в правде» воспринималась в 1999 году… как апелляция к простым этическим правилам, надежда на жизнь, в которой не всё решают деньги или грубая сила…
Памятуя о подходах братца Данилы, публика и силовикам из 2000-х будет прощать неразборчивость в методах. Отжимают бизнес? Ничего страшного, зато страна с колен встаёт. Заложники в Беслане погибли? Зато и террористы в России пятый угол найти не могут. «Мы домой летим».
