Тринадцать лет назад в России почти повсеместно запретили игорный бизнес. Однако сегодня половина онлайн-рекламы — это различные виды «фабрик азарта».
Что случилось? С 1 июля 2009 года в стране закрыли игорный бизнес, за исключением букмекерских контор, тотализаторов и лотерей. А покер, рулетка и «однорукие бандиты» отныне стали возможны только в четырёх игорных зонах — в Приморье, на Алтае, в Калининградской области и на Азовском море.
Ради чего? Целью объявлялась защита азартных граждан, которые спускают зарплаты, не донося их до дома.
В конце 2000-х по Госдуме гуляло несколько законопроектов против «нового русского алкоголизма», ни в одном из которых ничего конкретного не говорилось про защиту и реабилитацию людей, больных игрой. Ни слова про трудоустройство десятков тысяч сотрудников казино, которые ничего другого не умеют. Существовала версия, будто крупные сети вроде «Джекпот» и «Вулкан» затеяли всю реформу, чтобы расчистить себе территорию от мелочи, но потом «не справились с управлением».
Но вся страна верила в другую версию запрета. Якобы Владимир Путин патологически ненавидит казино. К тому же значительная доля игорных заведений контролировалась грузинскими ворами в законе, а с Грузией у нас в 2008-м случилась небольшая война.
Объём легального игорного сектора оценивался в 5-6 млрд. долларов ежегодно. По тогдашнему курсу это 150-200 млрд. рублей, с которых платились налоги. В стране насчитывалось около 400 тыс. игровых автоматов и 5000 игровых столов. Больше всего, конечно собирали в Москве, но и на провинцию приходилось до трети сборов. А 80 процентов средств от этой трети проходило через «столбы», «ромашки» и прочие сомнительные приспособления, которые можно настроить на раздевание нагулявшего жирок труженика.
Россияне действительно болели лудоманией? Как вообще определяют, кто болен, а кто нет? Среди пользователей мировых интернет-казино россияне составляли 15 процентов. Хотя у врачей нет чётких критериев, кого считать патологических игроком, Минздрав полагал, что их 300 тысяч в Москве и не менее 50 тысяч в Петербурге. Предлагались и критерии лудомании: человек должен тратить в игорных заведениях не менее 40 процентов своего бюджета или мучить «однорукого» не менее 40 часов в неделю.
Но если он просаживает только треть зарплаты, можно ли считать его здоровым?
В интернет-клубах сидели натуральные зомби. Чтобы они не испортили технику, им запрещали есть и пить за игрой, а они даже не верили потом, что просидели у аппарата 10 часов.
Солидные клиенты, занесенные — по их же просьбе — в «чёрные списки» казино, приходили как зрители и вели игру через ассистентов. Или двигали фишки отломанной от манекена рукой, поскольку обещали не брать пресловутых кружочков в руки.
Кое-кто надевал «фартовые» пиджаки, снимал «на счастье» проститутку и даже заходил перед игрой в приносящую удачу кабинку в туалете. Некоторых ловили на использовании фальшивых документов при попытке приобрести новую членскую карту. В Петербурге был случай, когда игрок ради этого сделал на лице пластическую операцию.
На всех больных лудоманией государство просто плюнуло. Понятно, что алкоголик не престанет пить, если водку уберут из магазинов. А игроков с более или менее цивилизованного рынка выбросили в полуподпольный мрак, не создав программ их реабилитации.
Государство обязано нянчиться с каждым патологическим игроком? Нет. Многолетний опыт тех же наркологов говорит, что если человек сам не хочет бороться с зависимостью, то его насильно реабилитировать невозможно. К больным игрой справедливо было бы применить тот же принцип: кто хочет бросить, должен иметь недорогой вариант спасения, раз уж вместо легальных казино возрождаются катраны советского образца.
А чем плохи четыре игровые зоны, каждой из которых власти сулили судьбу «русского Лас-Вегаса»? Они далеко от крупных городов. В последующее десятилетие из них с грехом пополам заработала только одна из них — «Азов-сити» в Краснодарском крае. Там построили целых три казино.
Чем «Азов-сити» похож на Лас-Вегас, так это оторванным месторасположением. Он находится в степи. До Ейска — 50 км, до ближайших аэропортов в Ростове-на-Дону и Краснодаре — 200 и 270 км, соответственно. В остальном — общего мало. В окрестностях кубанского Вегаса отлично зарабатывают разве что трактористы — вытягивают застрявшие в грязи легковушки игроков и дерзко требуют за услугу 3 тысячи рублей. Состоятельному игроку проще сгонять в Минск, Ригу, Хельсинки или Монте-Карло.
После 2014 года власти создали пятую игорную зону — в Крыму. Зато «Азов-сити» снова оказался вне закона. Владельцы опустевшей после Олимпиады недвижимости в Сочи, Адлере, Красной Поляне пролоббировали закон, согласно которому в Краснодарском крае крутить барабан можно только в границах олимпийских объектов. Хотя зарегистрированные в «Азов-сити» компании заплатили в бюджет одного только Краснодарского края 1 млрд. рублей налогов и создали сотни рабочих мест для местных жителей.
