«Он пугает, а мне не страшно», — припечатал Лев Толстой собрата по перу Леонида Андреева. Пугать нас начали давно, но напугать всё сложнее… И в кино, и в жизни. Последствия печальные…
Страх испокон веку был движущей силой искусства. Достаточно посчитать трупы в трагедиях Еврипида или Шекспира. Ранний Шекспир — это вообще сплошные изнасилования, отрубленные руки и перерезанные глотки… Так что у Леонида Андреева, который с годами всё глубже погружался в депрессию и впрямь уверовал, что человек есть сатана, была культурная традиция, на которую можно опереться…
С появлением кинематографа зло становилось более изощренным и наглядным, уже мало было просто убить (что там наивный Конан Дойль с его «пёстрой лентой» и убийством ради наследства), убивать надо было пооригинальнее, так, чтобы кровь стыла в жилах. И злодей тоже становился всё более сложносочинённой фигурой. Уже было недостаточно простых классических мотивов для злодеяния — мести, алчности, любви, властолюбия. Злодеи грезили о мировом господстве или хотели отправить бренный мир в преисподнюю — ради торжества светлой идеи, например.
Но потом и это приелось. На экран толпами вышли маньяки, населившие мирную Скандинавию, Испанию и городки одноэтажной Америки. Убивали они со сладострастием, а мотивы изобретались самые разнообразные.
Скажем, активисты аналога российской «Ночлежки», чтобы привлечь внимание к проблемам бездомных, раздают несчастным бродягам отравленное вино. Общественники из числа зелёных, распыляют аэрозоли с бациллами лёгочной чумы. Почему? Потому, что до глухого сытого общества иначе не достучаться… А ещё потому, что иначе зрителя XXI века не напугать.
Ну, а уж оправдать причины внезапного появления толп убийц-извращенцев и совсем просто. Фрейд сценаристам и режиссёрам в помощь.
Именно при помощи Фрейда и загримированных руин сахарного завода под Прагой снят американо-канадской командой кинематографистов наичернейший нуар под названием «Игра теней», повествующий об ужасах Берлина образца 1946 года. В первом сезоне полный джентльменский набор.
Жестокий манипулятор, по профессии врач-гинеколог, сколотил из несчастных изнасилованных немок шайку, члены которой могут убивать, заниматься контрабандой, трудиться двойными агентами, а в свободное время занимаются проституцией, весьма прибыльной в оккупированном городе.
Мститель-одиночка, дезертировав из американской армии, разыскивает и убивает скрывающихся нацистов. Но не просто убивает, а измышляет способы казни пострашнее китайских — кого газовой горелкой медленно поджаривает, кого химикатами намазывает и заставляет давиться водой, чтобы не сгореть от страшных ожогов.
А ещё в послевоенном Берлине, разумеется, есть советские солдаты, и комендант советского сектора — товарищ со скверным английским и лицом из серии «я сомневаюсь, поручик, была ли у вас мать». Советские солдаты, естественно, при первой удобной оказии расстреливают немецких детишек, причём приходят для этого в американский сектор — вероятно, в советском детишек уже не осталось. А комендант с лицом упыря лично пытает юных немецких полицейских и собственноручно расстреливает военнопленных.
Сериал напичкан экзистенциальными ужасами войны, на фоне которых маньяки и кровопийцы творят свои чёрные дела, играют малоправдоподобными тенями. Тут нет никаких претензий – законы жанра. Примечательно другое. С помощью открытых монологов создатели сериала рассказывают, как главные упыри дошли до жизни такой.
Юная немка-убийца получила детскую травму, когда её раз за разом злые педагоги не принимали в балетную школу. Маньяк-дезертир взрослел в атмосфере семейного насилия, своими глазами видел, как папа застрелил маму. А доктор-манипулятор с замашками матёрого мафиозо и вовсе вырос в собачьем вольере вместе с породистыми овчарками. Так что они тоже своего рода жертвы.
И только комендант советского сектора рос во вполне себе полной семье, где папа и мама ссорились из-за пианино, папа хотел от него избавиться, а мама хотела сохранить. Так вот, этот малыш, чтобы прекратить ссоры просто перерезал кусачками все струны, из-за чего мама получила тяжёлую психическую травму. Этот кровопийца со странными погонами не стал таким, он всегда был таким. Он — другой…
Вот, собственно, всё, что нужно знать о том, как наичернейший нуар, снятый для того, чтобы напугать и тем самым развлечь, параллельно становится грозным оружием.
И не потому ли сейчас пресса в Европе и Америке готова верить в любые ужасы, если их совершают русские, даже если факты свидетельствуют об обратном?
Их напугали, и им страшно.
