Жители республик Средней Азии — помощники или опасность?

Российско-украинский конфликт — лишь часть войны, которую ведёт с Россией Запад. В связи с этим следует ожидать попыток дестабилизировать нас изнутри. В том числе — задействовать «исламский фактор».

Вы сами откуда будете?

Сегодня в России проживают около 10 млн легальных и нелегальных мигрантов. Подобная статистика размыта во всех странах, которых коснулась эта тема — никому не удаётся свести в одну таблицу прибывающих (не обязательно со своей родины), выезжающих (с теми же допущениями) и «законных» гастарбайтеров, а также членов их семей, формально приехавших «на побывку»… А как считать, если отец семейства получил российское гражданство, но регулярно его навещающие или даже живущие с ним жена и дети — нет? А если также живущие вместе с ним в России — его соседи по кишлаку-махалля,  — вообще граждане Белоруссии или даже Китая?..

Не упрощает ситуацию столь же интернационально забюрократизированная система подсчётов. Это когда миграционные и иные службы ссылаются на диаспоры, а те — на «свои каналы» (вокзалы, аэропорты) и «национальные источники»…

В общем, все особенности этой статистики и не перечислить. Поэтому согласимся с максимально взвешенным показателем: в России одновременно могут находиться не менее 6 миллионов уроженцев Средней Азии. В том числе, в Петербурге — более 300 тыс. узбеков, свыше 70 тыс. таджиков, около 40 тыс. киргизов.

Все эти данные приведены без учёта ковидных, сезонных и прочих колебаний, а ещё — без неофициальных вбросов, подслушанных, например, на Сенном рынке. Последнее такое «сведение» — о значительном приросте граждан Таджикистана, прибывших этой весной как с родины, так и из других регионов России.

Многое из того, что нам известно о гастарбайтерах, находится на стыке нашего же невежества, среднеазиатской голословности и периодически обостряющихся фобий, порождаемых опять-таки слухами. Реальность же такова: после 1991 года о Средней Азии мы не знаем ничего, либо знаем неправду.

И всё это при том, что наши вчерашние соседи по СССР от нас не отдалились, а, наоборот, — стали нашими соседями по городу, улице, дому или по коммунальной квартире.

Конечно, с исламским ренессансом в Поволжье, да и на Кавказе у наших «непримиримых партнёров» вряд ли что получится. Порукой тому зримо ощутимый итог чеченских войн с превращением Грозного в «Дубаи». А ещё — в меру благополучная, по российским меркам, мусульманская глубинка с мечетями, иногда с медресе и магазинами религиозной литературы.

Найти недовольных там смогут, но поднять массы против власти, тем более против русских — вряд ли. Хотя будут стараться. Ситуация с немусульманскими меньшинствами — общероссийская: проблемы есть, но они не острее, чем в остальной России.

Однако главное всё же в другом — притягательность «освящённой Аллахом справедливости» на контрасте с «бездуховным христианским рационализмом». И уж этого недооценивать не стоит.

 

Пути и судьбы

Проблема в том, что суверенизация Средней Азии не привела к образованию там самодостаточных государств и, прежде всего, их социальных институтов. Даже репутация Казахстана как самого благополучного государства в регионе не спасла эту страну от январских событий.

Катаклизмы не исключены и в других странах региона. В том числе в Узбекистане, несмотря на то, что там заявили об улучшении ситуации с трудоустройством. Впрочем, это подтверждается в основном открыточными видами ташкентских строек. Трудоустройство — понятие столь же краеугольное, как и доступ к воде и пастбищам. Правда, такого рода реляции часто сродни обещаниям и надеждам. Особенно, когда частник везёт тебя за 100 километров и просит за это 50 рублей.

Острейший дефицит рабочих мест при полуразрушенной системе образования (особенно на селе), архаичная или депрессивная хозяйственная модель на фоне безудержного роста населения (общий для Средней Азии прирост — более 1 млн человек в год) — всё это заставляет многих из 76 млн жителей региона выбирать один из двух вариантов своей судьбы.

Первый путь — трудовая миграция в Россию.

Именно к нам — из-за предпочтительной возможности трудоустроиться, сохраняющейся исторической общности и не совсем забытого русского языка. Общий принцип — один гастарбайтер кормит до 10 родственников-односельчан. Таков общегражданский мэйнстрим. Впрочем, расширяется поток мигрантов и в Китай, Турцию, некоторые арабские страны, например, в ОАЭ.

Поясню: голода в том виде, в котором с ним регулярно встречается соседний Афганистан, в Средней Азии нет. Залогом тому внутриобщинная система соцподдержки при непритязательности и трезвом образе жизни большинства. Но незабытый советский стандарт предполагает, как минимум, еженедельный семейный плов или шурпу, реже шашлык. На всё это нужно накопить. Правда, дешёвый бензин (особенно в Киргизии) позволяет арендовать минифургоны — для доставки грузов. Много, как уже сказано, частных такси. Только вряд ли это упрощает жизнь 18-милионной многонациональной Ферганской долины. С её 40-процентной безработицей и репутацией одного из «агрегаторов» исламизма.

Второй путь — приспособление к местным условиям.

Местные условия — это, во-первых, традиционное «полунатуральное» хозяйство: содержание скота, локальные стройки, базары…

Во-вторых — неформальная кланово-общинная регламентация, которая распространяется и на общественную жизнь, приближая наиболее «достопочтенных», грамотных и активных земляков к административным лифтам.

Клановые, в том числе этносоциальные расколы, характерны для всех среднеазиатских стран. Они дополняются разделением на предпочтительно образованных горожан и «кишлачников». Кстати, подобный раскол привёл к январским событиям в Казахстане: мамбеты («деревенщина», они же рабочие «на подхвате» и иные обитатели пригородных гетто), плюс оралманы («архаичные» переселенцы из других стран-регионов) выступили против «несправедливо преуспевающих горожан». Похожие расклады характерны для всего региона.

В-третьих — это контрабанда и наркотрафик, что часто перетекает из одного в другое. К этому нередко приобщаются активные, но «неудачливые». И тем и другим соблазняются чаще с оглядкой, чтобы не попасть под суд и не «спалить» родственников. Но некоторые становятся «профессионалами», иногда международного класса. Наркотрафик крайне соблазнителен, поскольку сулит большие деньги доступность (рядом Афганистан) «исходного продукта». Исламская и обыденная мораль наркобизнесу не препятствуют: «Что делать, если опий, видит Аллах, в сотни раз дороже шафрана? А другого нет».

Наконец, в-четвёртых — это религия. Рост числа верующих, в том числе «народных» проповедников-дервишей, подтверждает общерегиональный запрос на священнослужителей. Их число ежегодно увеличивается на 3-5 тыс. выпускников медресе, наполовину — из турецких и арабских. Многие ли среди них «умеренные» и законопослушные? — это вопрос риторический.

 

Равнение на талибов?

Самое существенное: победа талибов в Афганистане подвела значительную часть среднеазиатских единоверцев ещё к одному расколу, возможно, самому актуальному для нас — пожилые традиционалисты (часто ещё с советским опытом) и, так сказать, молодые «энтузиасты».

Если до августа 2021 года большинство мусульман видели в талибах «единоверную», но несколько экзотическую и национально-замкнутую среду (пуштуны), то сегодня их воспринимают как «законодателей исламской моды», взявших под контроль целую страну. Более того, «победивших Англию, шурави и Америку». Потому что — «Аллах Акбар!». Значительной части среднеазиатов талибы понятнее и ближе любых чужестранных работодателей.

Тем временем с конца прошлого года талибы взяли курс на активную интернационализацию движения за счёт единоверцев во всей Средней Азии, а также китайского Синьцзяна. В поле их зрения не только «свои» сунниты, но и афганские шииты-хазарейцы. Ещё год назад это было не представимо, а сегодня это уже реальность. И на очереди — шииты-исмаилиты Бадахшана, включая таджикских.

Таким образом, исламистская экспансия, прежде всего, в Узбекистан и Таджикистан может стать заявкой талибов на их международное признание как силы, претендующей на геополитическую роль, пусть ситуативную и соподчинённую. Тем более, что успехов в строительстве «нового Афганистана» у них нет. Но есть заинтересованность дальних игроков в том, чтобы взорвать мусульманское подбрюшие Евразии.

Предпосылок к коллективному отпору талибам со стороны самих среднеазиатов пока не видно. Так что задача вполне выполнимая.

 

Почему становится жарко

В прежние времена историко-географическая невозможность привычных территориальных разграничений нивелировалась общегосударственным единством. Но сегодня приходится разделять, как минимум, таджикские, узбекские и киргизские владения. А как разделить гору, если отара в зависимости от сезона и расположения пастбищ циркулирует вокруг неё по спирали? И при этом источник воды — один на всех!

Столетиями никого не беспокоил доступ в национальные эксклавы, которые, в свою очередь, редко бывали мононациональными. Чьи они сегодня, если пришлое большинство вытеснило титульное меньшинство или наоборот? Жива и память о гражданской (межклановой) войне в Таджикистане (1992-1993), межэтнических и гражданских столкновениях в киргизских Оше и Узгене (1990), узбекском Андижане (2005). Все эти войны и столкновения стоили до 200 тысяч жертв со всех сторон.

В результате теперь межгосударственные различия дополняются куда более острыми внутринациональными. Таджикский Худжанд — скорее узбекский. А узбекский Самарканд — во многом таджикский. Помогут ли тут карты, заметьте, с 1893-го до 1989 года? Сегодня эти вопросы настолько болезненны, что заставляют наиболее обозлённых, проигравших уезжать со своей исконной земли.

По «киргизской» дороге в «таджикский» Ворух нередки приграничные столкновения. И не только там. На границах стран Средней Азии происходит более 10 боестолкновений в год.

Многое ли объяснят подробности, которые каждая из сторон трактует по-своему? Относительно новой локальной горячей точкой становится памирский Бадахшан. Он отличается от остального Таджикистана не только этнически, но и устоявшимися связями с единокровными афганскими наркодельцами. А заодно, кстати, особой надеждой на «бобо Нигулая»: Николаем, судя по всему, звали особо запомнившегося памирцам русского освободителя от «зловредных китайцев» и прочих притеснителей начала 1890-х годов.

Парадокс состоит в том, что тогдашнее освобождение может аукнуться нам сегодня. По сумме историко-политических обстоятельств. Тех, которые обострил 1991 год.

Может обратиться против нас и политически, а также материально стимулируемая исламистская неприкаянность. Стимулируемая, прежде всего, издалека. С приглашением в путь, проторённый не только гастарбайтерами и наркоэкспортёрами, но, возможно, и религиозными радикалами-экстремистами.

 

Великий отечественный вопрос

Что делать?

Первое: социальная динамика внутри России требует прояснения, насколько и где нам нужны трудовые мигранты. Не влияют ли они на перспективы собственного трудоспособного населения, привыкающего к разнице оплат своим и приезжим? Эти и производные от них различия касаются приоритета социальной политики государства над экономикой — часто местной, если не местечковой.

Второе: принципиальная задача состоит в перенацеливании миграционных потоков на восточные просторы нашей страны. Концентрация гастарбайтеров на стройках, рынках, а то и на угодьях нуворишей обеих российских столиц и прилегающих областей не соответствует национальным интересам России.

Третье: крайне важно возрождение советской интернационализации образовательной практики. Это касается и общего образования, и профессионального.

Но куда перспективнее широкоохватная подготовка среднеазиатской молодёжи на её родине. Ныне действующая сеть филиалов российских вузов помогает в лучшем случае тысячам, да и то с поправкой на местные реалии. А к нам едут миллионы.

Четвёртое: не разобравшись, кого, сколько, где и почему мы привечаем в конкретном регионе, бессмысленно строить работу в миграционной сфере, тем более по пресечению любых правонарушений.

…Должен оговориться: эти заметки не способны исчерпать затронутую тему, они могут лишь её открыть. Но разговор этот крайне необходим. По большому счёту, речь идёт о национальной безопасности и благополучии России.

 

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

пять + 8 =