В этом году отмечается 350-летие со дня рождения первого русского императора. О его жизни и деяниях написано много исторических книг, но не меньше и сказов. Пётр давно уже стал былинным героем.
Пётр Великий и красавица-блондинка
Флот его избороздил всё Балтийское море и окрестные водные пространства. А вот пристань в новом петровском Петербурге была пока всего одна — Нарышкин бастион Петропавловской крепости. На другом берегу Невы ничего не было. Решил тогда царь Пётр построить себе дворец и пристань наискосок от Петропавловки, ведь князь Меншиков уже жил в великолепном барочном дворце с балконом над широкой Невой недалеко от Петропавловки.
Быстро возвёл царь Пётр свой Летний дворец с пристанью наискосок через Неву от Петропавловки, а вокруг Летнего дворца разбил сад с фонтанами да греческими статуями. А на высокой крыше нового царского дворца вертелся золоченый Георгий Победоносец. Его копье-флюгер показывало, откуда дует ветер над Невой.
Но однажды налетел сильный западный ветер и погнал воды Невы вспять, к Ладожскому озеру. Сильное наводнение залило новый петровский город и смыло весь сад с греческими статуями, и новую пристань, и Летний дворец…
Раздосадованный царь Пётр прыгнул в ботик, сработанный собственноручно, и поплыл к князю Меншикову наискосок через бурную, широко разлившуюся Неву.
На Петропавловском соборе тревожно звонили колокола, а у друга царского Алексашки гремел бал. Все гости чинно двигались в новомодном танце менуэте, только сам Меншиков весело отплясывал камаринскую с белокурой красавицей-девицей.
Мокрый, замёрзший царь Пётр ввалился в тёплый, сияющий золотом бальный зал и сразу почувствовал себя чужим на этом роскошном празднике жизни. Все танцоры в парче да бархате, а с потрёпанного преображенского мундира Петра на драгоценный паркет стекает невская вода. Разозлился царь и хотел уже побить друга Алексашку в пышном кудрявом парике. Но белокурая красавица-девица посмотрела Петру прямо в душу большими голубыми глазами и нежно сказала:
— Пойдём, батюшка наш царь, я переодену тебя в горностаевую мантию, и мы станцуем, что ты захочешь.
Пётр покорился ей мгновенно, и, как оказалось, навсегда. А потом она стала русской царицей и императрицей Екатериной I Алексеевной. На портретах в горностаевой мантии она выглядит брюнеткой, но только потому, что хотела быть похожей на царицу Наталью Кирилловну. Знала, что свою мать царь Пётр Алексеевич любил сильнее всех женщин России и сопредельных стран.
Последнее путешествие Петра Великого
В России, на берегу Финского залива, заложил царь сад доселе невиданный, с фонтанами и золочёной фигурой Самсона — победителя льва. До сих пор место это зовётся на иноземный манер Петергоф — любимый сад Петра Великого.
Бывал царь Пётр в Персии и даже в Турции. Подписав Ништадтский мир со Швецией, заскучал царь — привык он безжалостно воевать с врагами России и быстро строить города в собственной стране.
— Весь этот европский политес я знаю давно, — сказал Пётр Алексашке Меншикову как-то раз, после хорошего обеда. – Вот бы в дальние-дальние моря уйти, в неизвестные доселе мне страны…
— Мин херц, — отозвался князь Меншиков, — а слышал ли ты о стране Либербелии? Вот уж далеко-далече от нас находится, за синими морями-океанами.
— Кто же правит страной с таким странным названием? — заинтересовался царь Пётр.
— Правит, говорят, какой-то пират, зовомый тамошним народцем капитаном Джонсоном, — подумав и что-то прикинув на пальцах, унизанных драгоценными перстнями, ответствовал царственному другу князь Александр.
— Пират? Как пират? Из Европы? — удивился первый российский император.
— Сам же знаешь, мин херц, пираты — самые богатые люди в дальних синих морях, а европейцы — самые жадные и безжалостные из них, — вздохнул князь Меншиков. Он ревновал к чужому богатству, а своё умножал, не жалея сил.
— Сам ты ворюга, ох, смотри у меня, Алексашка! — привычно попенял князю царь и поинтересовался: — Так где же находится та страна, где её место на наших картах?
— Место это, сиречь страна есть остров Мадагаскар, около Африки, на наших картах обозначенный лишь контуром, мы ведь плохо знаем земли ниже экватора, — объяснял Меншиков, разворачивая большой пергамент с планом Санкт-Петербурга, украшенный щекастыми физиономиями Борея (северного) и Зефира (западного) — главных невских ветров.
— Там ведь живут наши антиподы негры и дикие звери, и все едят бананы? — уточнил Пётр, дёргая к себе карту. Пергамент свернулся в тугой рулон и огрел князя по блистающим алмазами пальцам.
— Ну, те негры посветлее будут крестника твоего, арапа Абрамки, — шипя от боли и тряся рукой, ответил Меншиков. Злился он на арапа Абрама за то, что как сына любил его царь Пётр.
— Ну да, он мне говорил, что родом из Африки, а остров-то Мадагаскар повосточнее всё же будет, — сказал Пётр.
— Едят же на Мадагаскаре не бананы, а батат, — рассказывал далее Меншиков.
— Как это — едят батат? — изумился царь Пётр. Сколько нового он узнал сейчас из беседы со старым другом, как когда-то в Немецкой слободе, разговаривая с Францем Лефортом.
Князь Меншиков продолжал:
— Батат это — сладкий картофель. На Мадагаскаре его пекут на углях, обдирают тонкую кожуру и едят, причмокивая, даже без соли.
— Чудны дела твои, Господи! — изумился царь. — Только-только насадил я в России обычную картошку, её без соли и есть невозможно, а, оказывается, есть места на Земле, где дикие люди едят, причмокивая, сладкий картофель, и соль на него не тратят.
— Дикие те люди или не дикие, не знаю, а золото и алмазы валяются там на земле, прямо на песке, начиная с полосы океанского прибоя, — опять вздохнул Меншиков.
— Что вздыхаешь, старый друг? Вели-ка снарядить фрегат «Полтава» и два самых больших наших корабля. Пойдём мы в ту страну заморскую, островную, а проводником возьмём моего крестника арапа Абрамку. Он один из нас бывал рядом с теми местами.
Так царь, князь и арап из России побывали на Мадагаскаре у англичанина Даниэля Дефо.
В 1725 году царь Пётр I вернулся в Санкт-Петербург, простудился и умер.
А Даниэль Дефо понял, что с русскими не совладают даже пираты. Он оставил свою столицу Антананариву и десять лет в одиночестве жил на острове у берегов Южной Америки, где написал роман «Робинзон Крузо».
Князь Меншиков ненадолго пережил великого государя.
Арап Абрам Петрович взял фамилию Ганнибал как память об огромных слонах своей африканской родины и пережил своего крёстного более чем на полвека.
А батат в России до сих пор так и не растёт.
