У Вани запутался семенной канатик в левом яичке. Запутался и запутался — велико событие! Сам запутался — сам и размотается. Когда-нибудь. Может быть. Ваня всю жизнь тоже ведь непросто крутился — выбирался как-то.
Что там за канатик, мужичок и не знал вовсе. Как его разобрать-то среди себя?
Мало ли из чего люди сделаны — не всё же на виду. И плохого в них, и важного тоже — очень много. Интернет подсказал, мол: если неловко тебе стало ниже пояса жить, Иван, — всё, замотало тебя по самое небалуй, а жизнь твоя, теперь никчёмная, лишь на той верёвочке и держалась! Как у Кощея — только тот был бессмертный. Бессмертный как интернет, а ты — всего лишь Ванька-мужик!
И чего теперь делать?
Для начала нужно похлопотать перед правительством, чтобы закрыли интернет к пёсей матери! И проблема рассосётся. Петицию на «орге» стоит повесить — «Закрыть Интернет!».
Человек двести поддержало Ваню подписями, а двое устроили одиночный пикет у Белого дома. Обоих забрали в кутузку, так как между ними было сорок девять метров. Промеряли расстояние милицейскими шагами, но со свидетелями.
А болезнь мужичка не отпустила. Знаете ведь как — ноет всё, да ноёт вот тут, особенно когда сидишь долго и неудобно.
* * *
И пошёл Ваня к бесплатному доктору в бесплатную больницу.
Бесплатный доктор попросил заплатить за бесплатные перчатки, которыми он осмотрел Ванину сущность.
— Ничего не вижу, — бесплатный доктор отрешённо поправил дорогие очки.
А далее объяснил в полутонах, что вечером, когда он будет в кабинете напротив платным доктором — зрение и чутьё на недуги у него намного, знаете ли, выше. Зато там бесплатные перчатки. Обе. Вся пара!
Вечером в темноте дорогой доктор распутывал Ванины житейские дела. С важным уже видом — не даром же!
— Всё, пациент! Теперь жена снова может звать вас извергом, ибо извержение гарантировано! Жена пока есть? Вот, бегите скорее, пока не ушла. — Доктор, уставший за две, но различные рабочие смены, уложил в карман гонорар.
Бежать мужичок не стал — мало ли чего опять повредится от тряски. Просто пошёл, к тому же он вынес из дома последние деньги на распутывание — теперь никто недели две его выздоровлением чудесным интересоваться не станет. До аванса.
Может, к соседке сходить завтра, когда жена в ночную работает? Соседка за бутылку портвейна может проверить. И уже завтра всё будет понятно.
* * *
Завтра ничего понятнее не стало. А стало гораздо запутаннее.
Соседка быстро выпила портвейн, но явился её муж. Ревнивый оказался, давно подозревал и караулил. Было больно. В том числе и ниже пояса.
Кажется, снова всё запуталось обратно или сильнее даже, или доктор обманул. Но болит уже третий день.
* * *
В книге «Хрестоматия доктора общей практики» на триста шестидесятой странице нашёл про себя. Поближе, что ли, не могли про такое важное! Картинка страшная: Ваня ниже пояса в разрезе. Ужас какой-то!
Мужичок пересмотрелся в зеркало — нет, натурально не так жутко выглядит. Хотя кому как.
Так вот на той странице кроме иллюстрации цветной, было написано: как спастись. Не для картинок же Ванька книгу в кредит купил, а для познания пути выздоровления. Не дурак же!
Три способа есть лишь: чаще валяться с женой в кровати по делу; сидя на стуле постоянно поджимать, а потом наоборот: ипсация. Это из немедикаментозных способов — на медикаменты кредит уже не дали. Пропускаем эту часть.
* * *
Жена валяться согласилась только в одиночку — у Ваньки зубы давно не лечены и печень воняет прожитым. С ним даже собаки не лежат в одной комнате — боятся уснуть и не проснуться. Бестолково пожимать под собой штаны – скучно и, кажется, очень долго. Ипсация, пожалуй, она!
Ванька долго искал по шкафам картинки с образами. Но у жены был только один зачитанный глянцевый журнал для женщин. Картинки с рекламой затерты до дыр, а обложку, где какая-то раньше была фотомодель, погрызли собаки. Модель сейчас выглядела хуже собак, даже пол её не читаем.
На полке нашлась картинка посвежее — Кончита с Евровидения. Но мамочки родные! Чур меня!
На семейном чёрно-белом портрете, что на комоде, — тридцатипятилетней давности жена. Но ей зубы мужнины сегодня не подходят запахом, и это глубоко засело в подкорку.
Вот и всё — конец! Нет лекарства дома немедикаментозного, и Ванька сел к обеденному столу поджимать-отпускать. Последний путь! Канатик к тому времени уже звенел струною.
…Лет через десять Иван умер. От какой-то другой болезни — говорят, сердце не выдержало. Так и нашли его сидящим на стуле возле пустого стола в тесной кухне лицом на закат.
