Чересчур восторженное отношение к профессии школьного учителя стало испаряться в обществе, когда пришло понимание — в школе закладывают фундамент не только тригонометрии, но и будущего невроза.
Что случилось? 21 сентября 2005 года ученик 8-го класса петербургской школы №262 Роман Лебедев бросился под поезд.
За доведение подростка до самоубийства судили его классную руководительницу Веру Шелдукову. В кои-то веки общество приняло сторону следствия, требуя наказать «училку», которая заставляла мальчика мыть полы в классе, потому что он был из бедной семьи, не имевшей возможности сдавать деньги на «школьные нужды».
Что ещё за «школьные нужды?» Разве у нас не бесплатное среднее образование? Конечно, бесплатное. Но собирать с родителей деньги «на ремонт класса», «на новые стулья» или «на занавески» — часть глубоко укоренившейся традиции. Если бы Лебедев или его близкие пошли в милицию жаловаться на незаконные поборы, им наверняка отказали бы, потому что «все так живут».
Поэтому учительница Шелдукова чувствовала себя хозяйкой положения? Очень похоже. Её не интересовало, что Рому Лебедева и старшего брата Дениса вырастила в двухкомнатной коммуналке бабушка, после того как их мать умерла от эпилептического удара, а отец создал новую семью (с детьми он общался и помогал материально).
Весной 2005-го Вера Шелдукова потребовала на ремонт класса по 350 рублей с носа. Бабушка Тамара Белозёрова была против любых поборов в школе — зятю о них не сказала, и сама денег не дала. Шелдукова из-за этого унижала Рому перед соучениками и требовала «отработать» деньги мытьём полов в классе, хотя знала, что у мальчишки проблемы с позвоночником.
По словам бабушки, накануне самоубийства внук вернулся домой днем, лёг на кровать и долго плакал, пока классная дама не вызвала его убирать класс. Мальчик пошёл, как на Голгофу. На следующий день он собрал в рюкзак учебники, с особой нежностью обнял бабушку, которую называл «мамой». Но отправился не в школу, а к железнодорожной станции Скачки, где положил голову на рельсы и не дрогнул при приближении электрички.
В рюкзаке Ромы была найдена записка, адресованная одному из друзей. Её заголовок гласил: «Это из-за Аркаши (школьное прозвище Веры Аркадьевны Шелдуковой — Д. Т.)». Казённым слогом, словно в заявлении следователю, 14-летний школьник сообщил, что причиной его самоубийства являются мучения, которые причинила ему классная руководительница из-за тех самых 350 рублей.
Как отреагировала на трагедию система образования? Корпоративно сплотилась на защиту коллеги Шелдуковой. На похороны Ромы Лебедева никто из школы не явился.
Директор без конца повторяла, что у подозреваемой Шелдуковой 29 лет педагогического стажа, множество поощрений и звание «Заслуженный учитель России». Что она сама вдова и мать, вырастившая сына в одиночку.
Завуч Инна Левчук поразила всех, заявив, что после случая с Лебедевым в школу будто бы поступило множество телефонных звонков от родителей, которые хотят, чтобы их дети учились именно здесь. Родители учеников школы №262 вдруг обратились с открытым письмом к губернатору Валентине Матвиенко: мол, из-за безответственности журналистов ученики стали шантажировать учителей — не поставите хорошую отметку, пойду под поезд брошусь.
Между тем именно из публикаций СМИ следствие узнало, что за год до трагедии с Ромой родители написали на Шелдукову коллективную жалобу — якобы учительница била детей туфлями за опоздание на урок. И каждый год выбирала из детей жертву, которую унижала.
Что можно сказать о квалификации заслуженного учителя, выбравшего жертвой мальчика из бедной семьи, у которого недавно умерла мать, а отец завёл новую семью? Её в итоге посадили? Нет, учительнице дали 4 года условно.
Вину свою Вера Шелдукова, сменившая фамилию на Новак, не признала. Вопрос о квалификации — риторический.
Неужели Рома Лебедев не имел возможности поговорить с кем-то из понимающих взрослых, который бы его защитил? Школьного психолога в учебном заведении не было. Они приходили в среднее образование постепенно, а прорыв случился в конце 2000-х, когда МВД отказалось от детских комнат милиции и их сотрудниц стали массово трудоустраивать в школы психологами.
Далеко не во всех бывших «ментовках», не ведавших разницы между Фроммом и Фрейдом, дети почувствовали друзей и заступников. Типичный случай, когда ребёнка, замеченного за курением, психолог заставлял есть окурки.
С годами качество специалистов выправлялось, но школьный психолог всё равно полностью зависим от директора.
Насколько остро в России стоит проблема детского суицида? И какие у него основные причины? Данные по детским самоубийствам в России закрыты, шведские исследователи в 2002 году отдавали нашей стране первое место в мире по абсолютной цифре детской смертности — 2500 случаев в год. Высокий уровень подростковых самоубийств начинается с 15 случаев на каждые 100 тысяч человек. У нас по мальчикам было 35. К счастью, девочки «отстают».
Причины традиционны: невнимание, равнодушие, насмешки. Толстую девочку сверстники без всякого чувства меры дразнили «жирной» — не пережила. 12-летняя отличница пришла домой из школы, сделала уроки, собрала портфель и выбросилась из окна. Оказалось, днём учительница сорвала на ней дурное настроение. Повесился мальчик из Хабаровска, которого мать поймала на прогуле школы и отвела к директору на «профилактическую беседу». Во Владимире первокурсница отравилась ядом после провала на экзамене.
Специалисты отмечают, что современным российским детям привито слишком серьёзное отношение к учебе. Это следствие амбиций детоцентрированных родителей, которые рассматривают успех ребёнка как центральную задачу в жизни семьи. При СССР спецы нагоняли тумана, будто подростки убивают себя от некоей «беспросветности», а в постсоветской России выяснилось, что причиной чаще всего являются грубые невоспитанные взрослые. Те самые, которые и сами «жертвы жертв».
Как это всё изменило родительский запрос к системе среднего образования? Состоятельные горожане готовы платить за частные школы, где ребёнка не будут унижать и «строить». Или хотя бы тщательно выбирают для детей гимназию или лицей «поприличнее» — пусть даже подальше от дома. А вынужденные отдавать отпрысков в обычные школы просят учителей просто оказать детям «образовательную услугу»: дескать, воспитывать их мы будем сами.
