Тут, куда ни глянь, — и впрямь одни козлы. Но вдруг из музейных запасников возникает человек в сером и с усами. Бросает одобрительный взгляд на мою серую куртку, козлиную бороду, и оба мы понимаем — тут все свои.
Со мной ещё и жена, но и она не теряется.
— Здравствуйте, — говорим мы. — А где тут у вас говорящие козлы? Хотелось бы пообщаться.
— Говорящих пока нет, но мы над этим работаем, — отвечает молодой человек.
— А кто ж тогда за козла ответит?
— За козлов отвечаю я. За всех. За каждого из пяти с половиной тысяч. Понаехали тут, аж из сорока стран. Но главные, конечно, наши, тверские.
Он усаживается в своё козлиное кресло:
— Кстати, ваша фамилия случайно не Козлов?
— Наша-то? Нет, наша совсем наоборот.
— Это хорошо, а то Козловых мы пропускаем бесплатно. Так я вас слушаю.
— Нет, — говорим мы, — это мы вас слушаем. Раз подрядились, будьте добры ответить за козлов, которых вы тут развели. И вообще: откуда они тут взялись в таком разнообразном количестве? И кстати, не нальёте ли парного молочка?
— За молоком приходите к девяти утра, когда откроется соседний магазин. А про музей, так и быть, расскажу, — милостиво отвечает пастух местного стада.
Мы уже знаем, как его зовут. Совсем даже не Козлов, не Козлодоев, и даже не Козлевич. Имя приколото прямо к его шерстяному брюху.
— Начнём с козлов, — продолжает тем временем Виктор. — Вы знаете, сколько людей живёт в Тверской области?.. Не знаете. Миллион двести. И все они, то есть мы, — козлы! И уже не первое столетие.
— Не обидно?
— Что ж тут обидного? Не хуже рязанских — косопузых, скобарей псковских, пермяков с солёными ушами.
— А тамбовский волк вам — товарищ?
— Так где козлы — там и волки. А все волки — козлы!
— А вот вы были при советской власти калининские, и что?
— Мы, козлы, всегда были тверские. А про калининских — это к большевикам. К товарищу Сталину. Вон, видите этих двух козлов?
— Там только один, действительно тверской. А второй, думаю, горный баран.
Вот такая происходила у нас дискуссия, пока наш гид-переводчик отдыхал в своём козлокресле. А потом началась нормальная экскурсия по ненормальному музею. Всё, как положено. С самого начала. Пришла же кому-то в голову эта идея — заглянуть в глубокое прошлое и создать из козлиной шкуры настоящую музейную эпопею. Тем более, что с козьего промысла всё и начиналось. Тверские сафьяновые сапоги были известны на Руси ещё с татаро-монгольских времен. И тачали их не где-нибудь, а в тверской сафьяновой слободе.
Главным козловедом и козлофилом оказался Владимир Лавренов — отец нашего экскурсовода. (ЭксКУРсовода? А курами в России каких зовут? Рехнёшься тут с ними!) Историк и коллекционер, видимо, от Бога. Поначалу, правда, занимался геральдикой — флагами, гербами, а потом осенило — ведь он тверской!
И не на шутку с 2006-го взялся за козлов, открыв между делом новое направление в мировой науке. Дело пошло! Ведь практически в каждом российском доме, если поискать, найдутся свои козлы или их воплощения в виде игрушки, фигурки, картинки или носков из козлиного пуха… А если по деревням поездить! Тут и чучела появятся, и изделия народного промысла, а уж про рога и говорить не приходится.
И пошло-поехало! В 2008 году Владимир открыл музей: сначала во временном помещении в учебном корпусе филиала Российского государственного гуманитарного университета, а потом уже и здесь, на Жигарева, где музей стал настоящим музеем, то есть, вполне научным заведением, популяризатором нового направления в науке зоологии — козловедения.
Свои открытия музей несёт в тверские массы — проводит лекции, семинары, разрабатывает образовательные и развлекательные программы для взрослых и для детей. Порой же забирается в такую древность, что страшно становится. В экспозиции есть монетки с козлами, которым по две тыщи лет.
А разработка музея по теме «козёл отпущения»! Помните в Ветхом Завете? «И понесёт козёл на себе все беззакония их в землю непроходимую, и пустит он козла в пустыню». Это вам не козла в огород!
Так вот и добрался козёл ветхозаветный через пустыни и непроходимые земли, через российские поля и тверские огороды в тверской музей и навеки здесь поселился. Правда, пока шёл, развалился на две части и стал именоваться сборно-разборным козлом отпущения тверской масти. Такая теперь у него, залётного, доля, завидно-незавидная.
И в заключении, как сказал бы тамбовский волк, остаётся констатировать, что новая наука уже широко шагнула по стране, у тверского козла появляются коллеги и последователи. Даже в самом Урюпинске открыт филиал Муниципального бюджетного музейного учреждения Волгоградской области — Музей козы.
Вот она, подружка тверского козла, урюпинская хоперская козочка, кормилица, основа местного пухового промысла. В Музее козы посетители знакомятся с козоводством (вот вам ещё один научный термин!) и местным промыслом — художественным вязанием изделий из козьего пуха. Встречает гостей, как и положено, хозяйка — Коза. И предлагает угощение — козье молоко и пряники-козули, закуску, то есть.
Так что поедем мы теперь, несолоно хлебавши в Твери, в славный город Урюпинск — пить козье молоко. С песенкой, конечно: «Мы едем, едем, едем в далёкие края…» Ой, простите, «чижик и собака, петька-забияка» — не наша компания. У нас своя песенка, если не сказать — гимн!
От бабушки!
Фото автора и его жены
Тверь–Санкт-Петербург
