«Антонов, к доске!» — Тишина. — «Антонов?!» — Тишина. — «Колька, тебя к доске!» — «К доске, слышал? Петруха, дай ему щелбана, может, прозреет!» — «Не прозреет, а проглохнет! То есть про...слышит!»
По классу прошелестели смешки. Учитель подошёл к Кольке Антонову:
— Ты что, заболел?
— Не-ет.
— А почему не отвечаешь?
— А меня не спрашивали.
— А кого я к доске вызывал, не Антонова?
— Антонова.
— Ну и?
— А я-то здесь причём? Я что — Антонов?
— Ну-ка, дай дневник. — Колька полез в сумку. — И кто же ты теперь? Иван Забубыкин? Альберт Ольшанский?
— Альберт Ольшанский, конечно, красиво, — вздохнул Колька, — но как-то слащаво, не мужественно.
— Ах, не мужественно! Нам теперь мужественность подавай! — Учитель раскрыл дневник и прочитал: — Синдром Уолкмэн. Та-ак!
В классе захихикали, но кто-то уже откровенно гоготал.
Учитель шагнул к своему столу, раскрыл журнал. Первым в списке класса стоял Синдром Уолкмэн.
— Та-ак! — повторил англичанин. — Та-ак! Оказывается, в русском алфавите произошла революция. Теперь он начинается на «у»!? Антонов, я тебя спрашиваю!
— Да не Антонов я, а Уолкмэн. И не на «у», а на «вэ».
— Это как же так?
— А так, что Уолкмэн — сэмэ Вокмэн. На «вэ».
— Что значит сэмэ?
— Ну сэмэ, буквы такие — сэ и мэ.
— Ты откуда это взял?
— Из словаря. Иностранных слов. Мне слово понравилось — Уолкмэн. Хотел посмотреть, что оно значит. А там написано: уолкмэн — сэ мэ вокмэн.
— И что ты? Посэмэ?
— Не, не посэмэ.
— А почему?
— Мама ужинать позвала. А потом спать лёг…
Народ веселился, кто как мог. Кто подпрыгивал на стуле, кто хлопал по коленкам, а кто радостно глазел на убегающую секундную стрелку часов — урок катился к концу. Но учитель вдруг как холодной водой облил:
— Уолкмэн, к доске! Продолжим урок английского.
Синдром Уолкмэн, он же Иван Забубыкин, он же Альберт Ольшанский, он же Колька Антонов вяло поднялся и поплёлся к доске.
— Подойди к книжному шкафу. Найди словарь иностранных слов.
— Ну, нашёл.
— Ищи дальше.
— Чего искать?
— Себя ищи, Вокмэна.
— Вот, нашёл.
— Читай! Громко и с выражением.
— Так, значит, вокмэн, англ., — Колька на секунду задумался. — А, скобку открыть: англ., — английский!
— Читай, читай дальше, — потребовал англичанин.
— Так, англ. Walkman, walk ходить плюс man человек. Скобку закрыть. Портативный, компактного карманного размера переносной стереомагнитофон, скобку открыть, сэ мэ плейер, скобку закрыть, с наушниками.
— Плейер, — повторил учитель, — с наушниками. А ты говоришь — Уолкмэн. Не Уолкмэн, а Синдром Плейер, человек с наушниками. Так и запишем.
Англичанин старательно зачеркнул в Колькином дневнике фамилию Уолкмэн, а сверху написал: «Плейер».
И повторил вслух:
— Плейер, человек с наушниками.
И в классе вдруг стало так тихо, что все услышали какие-то нехарактерные для урока английского звуки: поскрипывания, попискивания, побухивания и тэ пэ.
Головы мэнов и гёрлов стали медленно, осторожно, чтобы не спугнуть эти звуки, поворачиваться к последнему ряду, туда, где сидел Васька Антонов, Колькин брат-близнец. Васька качался, взмахивал руками, и всё это в такт попискиванию и побухиванию. Он ничего не слышал, кроме музыки из наушников, от которых тянулся тоненький проводок, исчезавший в нагрудном кармане.
И вдруг в тишине прозвучал чей-то негромкий голос:
— Сэ мэ, плейер! Васька Антонов плейер слушает.
— И этот туда же! — согласился другой голос.
— Да это у них семейное, — подхватил третий.
— Синдром такой! — констатировал Пятёркин, самый умный в классе. — Синдром Ольшанского.
— Сэ мэ на букву эс!
Последние слова слились с радостной трелью звонка с урока. С последнего урока!
Все дружно вскинули руки вверх и закричали
— Ура!!! — Потому что последний урок в четверти — это вам не синдром Ольшанского.
Кстати говоря, а что значит — синдром?
