Терроризм бывает разный — революционный, государственный, псевдорелигиозный… Сами террористы твердят о своих высоких идеалах, но в реальности терроризм — это всегда уголовное преступление.
Охота на императора
4 апреля 1866 года после обычной прогулки в Летнем саду Александр II вышел на набережную, чтобы сесть в коляску и ехать во дворец. У выхода стояла толпа горожан и полицейский, рядом с коляской занял пост жандармский унтер-офицер.
И тут в тишине грохнул револьверный выстрел. Сразу из толпы выскочил долговязый парень и побежал вдоль набережной. Жандарм и полицейский первыми очнулись и бросились за преступником. Догнали его, отобрали оружие и, крепко держа, подвели к государю.
Задержанный сказал, что он русский, но имени своего не назвал. Позже выяснилось — Дмитрий Каракозов, революционер, состоит в кружке Николая Ишутина.
Тот выстрел ознаменовал начало новой эпохи в истории России и столичного Петербурга — эпохи террора.
В 1879-м, опять-таки в начале апреля, неподалеку от Дворцовой площади в Александра стрелял бывший сельский учитель, член революционной организации «Земля и воля» тёзка государя Соловьёв.
После этого за «террорную работу» взялись революционеры партии «Народная воля». Они вели долгую охоту на императора — совершали подкопы, устраивали взрывы (один прямо в Зимнем дворце), и, наконец, после шести неудачных покушений бомба, брошенная Игнатием Гриневицким, тяжело ранила Александра II. В тот же день он скончался.
Столица под прицелом
Император был не единственной мишенью народовольцев и их единомышленников.
В январе 1878 года Вера Засулич выстрелом из пистолета тяжело ранила петербургского градоначальника Фёдора Трепова в его собственном кабинете. В августе того же года Сергей Степняк-Кравчинский на Михайловской площади (ныне пл. Искусств) смертельно ранил кинжалом шефа жандармов Николая Мезенцева.
В марте следующего года у Лебяжьей канавки Лев Мирский стрелял в нового шефа жандармов Александра Дрентельна. А уже в феврале 1880-го Ипполит Млодецкий совершил покушение на временного начальника Третьего отделения графа Михаила Лорис-Меликова, которое, к счастью, оказалось неудачным.
В феврале 1901-го был смертельно ранен министр народного просвещения Николай Боголепов. В апреле 1902-го в своём кабинете убит боевиками эсеров министр внутренних дел Дмитрий Сипягин. В июле 1904-го на Измайловском проспекте убит ещё один министр внутренних дел Вячеслав Плеве.
В августе 1906 года на Аптекарском острове на служебной даче была совершена попытка покушения на председателя Совета Министров России Петра Столыпина. От взрыва бомб пострадали свыше 100 человек, из них 27 погибли на месте, а ещё 33 тяжелораненых скончались впоследствии. В числе пострадавших были дочь премьера 12-летняя Наташа и трёхлетний сын Аркаша.
В декабре того же года был застрелен градоначальник Владимир фон дер Лауниц, а через неделю убит главный военный прокурор Владимир Павлов…
Болезнь времени
20 февраля 1880 года, к концу того самого дня, когда произошло покушение на графа Лорис-Меликова, у четы Достоевских гостил известный издатель и литератор Алексей Суворин. Всего две недели назад в Зимнем взорвалась заложенная Степаном Халтуриным бомба. Император не пострадал, но погибли 11 солдат, героев недавней войны с турками, нёсших во дворце службу, ещё свыше 50 человек получили ранения. А тут ещё одно громкое покушение…
И Фёдор Михайлович сказал Суворину:
— Представьте, что мы с вами стоим <на Невском проспекте>… Около нас стоит человек… Вдруг подходит к нему другой и говорит: «Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завёл машину». <…> Как бы мы с вами поступили? Пошли ли бы мы в Зимний дворец предупредить о взрыве или обратились бы к полиции?..
А дальше самое жуткое: оба — далеко не революционеры, глубоко верующие немолодые люди — согласились, что не пошли бы во дворец и не сказали бы ни о чём полицейскому.
И Достоевский объяснил причину:
— Боязнь прослыть доносчиком.
Страх, что ты, выражаясь современным языком, превратишься в глазах окружающих в стукача, оказался сильнее сострадания к неминуемым жертвам. Таким было петербургское общество того времени. Тяжелобольное общество.
И нет ничего удивительного, что через год, когда 2 марта Петербург, узнав о трагической кончине Александра II, должен был погрузиться в траур, столица, по свидетельству известного литератора Петра Гнедича, ликовала, «точно все ждали чего-то радостного…».
Герой-уголовник? Так не бывает!
После Октября 1917 года новая власть объявила былых экспроприаторов, бомбометателей, любителей кинжалов и пистолетов народными героями.
Имена наиболее выдающихся «народных героев» появились на карте Петрограда-Ленинграда. Так, Большая Конюшенная стала улицей Желябова, а Малая — улицей Софьи Перовской, Миллионная — улицей Халтурина, Захарьевская — улицей Каляева…
А уже в 1968- м «Политиздат» приступил к выпуску книг в серии «Пламенные революционеры». Среди авторов оказалось много уважаемых и талантливых людей, в том числе Владимир Войнович, Юрий Давыдов, Марк Поповский, Юрий Трифонов, которые сочинили романы о террористах… Эти писатели, конечно, старались сказать правду хотя бы между строк, но советская цензура, тем более в «Политиздате», была необычайно строга.
В итоге для большинства читателей Вера Засулич и Вера Фигнер, Софья Перовская и Андрей Желябов, Александр Михайлов и Николай Кибальчич, Дмитрий Лизогуб и Николай Морозов представали в ореоле романтического героизма. Они не ведали страха, обладали виртуозной находчивостью, стойко вели себя даже после ареста и, если сомневались в правоте своего дела, то вместе с романистом находили оправдание в нетерпении как можно скорей утвердить в России свободу, равенство и братство.
Эта попытка оправдания терроризма была особенно важной для тогдашней идеологии. Основывалась она на том, что все убийства и разбои совершались во имя народного счастья, во благо великой и святой цели.
На самом деле терроризм всегда и всюду прикрывается возвышенными идеалами. Он клянётся Всевышним, народом или светлым будущим. Но чем бы он ни клялся, убийство и разбой всегда и всюду — уголовное преступление. И террористы, как их ни называй — революционерами или воинами Аллаха, — всегда и всюду убийцы и грабители.
