Каково нынче другим людям?

Владимир Соболь
Февраль09/ 2023

Игорь Пузырёв уже знаком читателям «Мозгократии» своими рассказами. Недавно вышел авторский сборник писателя «Другие люди». Он стал заметным явлением в петербургской литературе.

Славное дело — ловить щуку на Кольском. «Не успел бросить в лунку блесну, даже не настроил блесну толком — удар в руку. Есть зубастая! Красивая она — местная щука рябенькая — сытая, сильная».

Однако до этакого рыбацкого рая надо ещё добраться. Герои рассказа Игоря Пузырёва едут за сотню километров с лишним на снегоходе. Егор и Сергей — два приятеля из Петербурга. Люди бывалые, умелые, но и на таких бывает проруха. Перевозочное средство проваливается, ломается, и они должны пешком выйти по снежной целине к людям.

Параллельно этой истории разворачивается жизнь Вовки — местного мужика, оленевода, который должен был их сопровождать к рыбацкой избушке. Но споткнулся о стакан. Даже не стакан, а бутылку. Много бутылок…

Рассказ заканчивается вроде бы благополучно. И питерцы вышли к базе, и Вовка, протрезвев, порыскал по тундре, доказал своё упорство и верность взятым один раз обязательствам.  Но остаётся у читателя неразрешённый вопрос — Other people («Другие люди») — кому и кто здесь чужой? Болотам и озёрам Кольского полуострова или же самой жизни?

Игорь Пузырёв, как и полагается настоящему писателю, больше спрашивает, чем отвечает. Вообще, дело литературы — ставить вопросы. Острые, жёсткие. А отвечать надо читателю.

Дмитрий Филиппов в послесловии к сборнику — сравнивает Пузырёва с Виктором Астафьевым, Андреем Платоновым, Джеком Лондоном. В принципе, я согласен с коллегой, только бы убрал эпитеты — утомлённый, постаревший. Игорь Пузырёв весьма энергичен и на зависть изобретателен. К перечню литературных родителей я бы добавил ещё Василия Шукшина,  и тогда родословная получается — как нельзя лучше.

Безусловное достоинство Пузырёва — знание материала. Когда-то Эрнест Хэмингуэй (также  знаток реки, моря и леса) заметил об одном из коллег — он написал уже обо всём, что знает, а теперь рассказывает о том, чего не знает. Но Игорь Пузырёв, думаю, ещё не рассказал обо всём, что ему ведомо.

А кроме того, он замечательно придумывает истории. Такова, например, «Воздух идёт». Блестящий рассказ о том, как отставной моряк весной следит за внуком, который  старается пробраться на лодке от Орешка к матёрому берегу. Двум мальчуганам надо сделать траверс Невы. А по мощной реке уже стремится вниз тяжёлый ладожский лёд.

А вот другая история, которая  тоже врезается в память с первого же прочтения. Охотник в начале зимы, по первой пороше, добывает лося, но, когда переносит разрубленное мясо, сталкивается с волками. «Где-то в середине цепи» назвал Пузырёв свой рассказ. Я бы разгадал очередную литературную задачу, поставив к цепи эпитет — пищевой. Человек бьёт животину, но потом сам оказывается добычей.

И теребит память предпоследняя фраза: «Он что-то сделал неправильно, пристрелив Аякса». Кобеля своего убил охотник, когда тот пошёл уже не по зверю, а по птице. Вроде бы сработал здесь простой и свирепый закон жизни — к чему кормить собаку, переставшую быть помощником. С другой — природа отомстила человеку, предавшему своего друга.

Правда, торчком становится кличка. Почему в заброшенной деревне на семь дворов зверовую лайку называют именем античного персонажа? На это я ответить никак не могу.

Однако подобные занозы легко перекрываются удовольствием, которое получаешь от чтения, от самого повествования. Цитировать Пузырёва можно много. Я решил  выбрать по случаю,  наугад. Открыл книгу на 80-й странице и прочитал в первом  абзаце: «Потолкавшись по друзьям, ларькам, объявлениям, агентствам и не первого сорта женщинам, отчалил на деньги, выманенные у них, доверчивых, восвояси. Свояси и тогда стояли на том же месте, где все свои двести лет, — на московском гужевом тракте». Отличное чувство звука и ритма.

Разумеется, есть и проблемы. Одна из них — беспечно тиражируются удачно найденные приёмы. Мы знаем, что по стилю узнаётся писатель. Но иногда появляется впечатление, что выбранная один раз интонация потом подчиняет себе рассказчика.

В повествовании  Игорь Пузырёв использует приём, близкий к внутреннему монологу. Это не поток сознания, слова персонажей Пузырёва осмыслены и структурированы. Но кажется, что слишком часто точка зрения писателя сливается с ощущениями героев.

Читая сборник, вспомнил фильм по роману Реймонда Чандлера «Леди в озере». Режиссёр — Роберт Монтгомери — выбрал любопытный приём. История рассказывается глазами героя — Филипа Марло. Самого детектива мы видим только несколько раз — в нарративных врезках и в зеркале. Даже летящий в лицо кулак мы видим его глазами. Костяшки словно врезаются в объектив камеры.

Такой подход использует и Пузырёв. Хороший приём, однако порой всё-таки хочется, чтобы автор несколько отстранился от персонажа, изменил увеличение оптики.

Ещё немного идеологии. На мой вкус спиртного льётся на страницы сборника чрезмерно много. Пили, пьём и будем пить — скрытое кредо героев.

Однако питие есть веселие не одной Руси. В рассказе Сомерсета Моэма «За час до файф-о-клока» женщина, воспитанная в правилах викторианского среднего класса,  убивает мужа, британского чиновника на острове Борнео, потому как пил он безбожно. Выглатывал по бутылке виски за день. И она никак не могла с ним справиться. В один из несчастных моментов под руку Миллисент попался острый малайский клинок.

Многие строители британской империи губили себя алкоголем и наркотиками. Об этом писали и Моэм, и Киплинг, и Конрад. Но эти писатели всё-таки пытались сохранить дистанцию повествования, не просто представить читателю скриншот действительности, но — поразмыслить о бремени страстей человеческих.

Также, думаю, и нашим авторам неплохо было бы вспомнить напутствие Александра Блока: «Твой взгляд на мир да будет ясен». Прошло сто лет с лишним, а строчки эти по-прежнему актуальны.

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

шестнадцать − двенадцать =