Почему сегодняшняя бескрайняя петербургиана представляет портрет Петербурга в искажённом виде, а вся петербургская агломерация вообще не изучается?
Рассуждая о смысловых доминантах Петербурга, как-то забывают две очень важные истины.
Во-первых, какому числу людей реально интересны и важны эти доминанты? В самом Петербурге? в России? в Европе?
Во-вторых, а что же такое Петербург?
Если почитать литературу о городе, какой навалом в любом петербургском книжном магазине, выясняется — почти все упорно пишут об Императорском Петербурге. О том роскошном имперском городе, который сложился к концу правления императора Николая I. Именно об этом городе, чьё население в середине XIX века составляло от силы полмиллиона человек. О городе площадью в 54 км² писали Юрий Лотман и Георгий Вилинбахов, Александр Иванов и Владимир Топоров…
Они были правы! Это был город фасадов, парадный и пышный, претенциозный и важный. Город роскошных дворцов, красивых особняков и богатых квартир, на фоне которых как-то не очень заметны были всякие там прислуги, извозчики и дворники.
В этом городе сложились мифы Петербурга (хотя бы об ужасном климате и чудовищных наводнениях), его самоощущение, осознание своей самости.
Но это было давно, господа!
Уже в 1917 году площадь города в два с лишним раза превысила площадь «Петербурга Николая», достигнув 117 км².
Этот Петербург интеллигенции, Петербург конца XIX — начала ХХ веков вошёл в историю куда большим числом картин, литературных произведений, мифов и историй, чем Императорский — но литературы о нём вы почти не найдёте.
Авторы книг и путеводителей с самыми восторженными интонациями описывают императорский Петербург, мало замечая чуть больший по площади, и намного больший по месту в истории Петербург начала ХХ столетия.
Если я не прав — где тогда описания уникального урочища Песчаной улицы, она же профессора Попова? Урочища, образованного комплексом сооружений Электротехнического института и Ботанического института и Ботанического сада? Их нет.
Где описания не менее уникального урочища Технологического института и Метрологического института?
О них не пишут. Пишут об императорском Петербурге, да и чаще всего на удивление бездарно — полное впечатление, что авторы «слизывают» тексты друг у друга или черпают вдохновение в Википедии.
Но и это далеко не всё! Уже в советское время площадь города вышла за рамки «Петербурга интеллигенции», ограниченные Выборгской стороной и Обводным каналом. В 1930-е строительство Московского проспекта велось далеко за пределами этих бывших городских границ — на фотографиях видно, как корпуса новых зданий возводятся буквально в чистом поле.
К середине-концу 1950-х площадь Ленинграда превысила 550 км². В десять раз больше Императорского. И, конечно же, появилось множество новых доминант, а старые семантически изменились. И Биржа стала музеем, и многие дворцы… В чем, говоря откровенно, не наблюдаю ничего ужасного. И многие пригороды начали входить в состав Ленинграда…
А ведь это речь о городе, который возник в эпоху допромышленного строительства. Когда несущими конструкциями здания оставались собственные стены. С конца 1950-х во всём мире — и в том числе в Ленинграде — началась эпоха промышленного строительства жилья. Части дома стали производить на заводах, а потом привозили к месту сборки и собирали «как лего». На металлических несущих конструкциях.
Исторический допромышленный город окружают районы шлакоблочной застройки, осуществленной промышленным способом.
Теперь площадь Петербурга вместе с новыми районами — 1439 км². Иными словами, две трети города построены промышленным способом. В них обитает 70 процентов населения Санкт-Петербурга. Ещё 10 процентов живут в районах частной малоэтажной застройки.
Часть — в исторических посёлках, вошедших в состав города, — как Песочная, она же Графская колония. Часть — в совершенно новых районах, каких много в Ломоносовском районе.
Замечу: в пригородах обитает, как правило, наиболее активная, творческая и самостоятельная часть населения.
В районах же промышленной застройки, возникших после 1959 года, находятся такие значимые сооружения, как Газпром-сити, составляющий новую высотную доминанту всего Санкт-Петербурга, новые сооружения Эрмитажа, ЛенЭкспо, дамба, защищающая город от наводнений…
Жизнь в районах промышленной застройки имеет много преимуществ — здания новее, квартиры больше приспособлены к современной жизни и к составу семьи. Не то, что на Профессора Попова, квартиры с комнатками для привратника и для кухарки.
Кроме того, в новых зданиях выдержаны СанПиНы (Санитарные правила и нормы). Тут в каждой квартире ванная комната с ванной, нет гниющих деревянных перекрытий, и в сырых подвалах не плодятся комары. Тут «больше неба» за счёт более широких улиц. Здесь располагаются самые большие парки и рекреационные зоны.
Сегодня в новых районах обитают до 70 процентов жителей Петербурга. История города в огромной степени продолжается именно в этих новых районах и за их счёт.
Только около 10 процентов живут в историческом Петербурге. Он — лишь ядро этого мегалополиса.
Без учёта новых городских пространств история далеко не музейного Санкт-Петербурга сводится к исторической памяти об императорском периоде нашей истории, а город превращается то ли в музей, то ли в рекреацию. И то, что пишется о Петербурге, заставляет вспомнить классическое — о людях, у которых глаза на затылке.
Но и этот мегалополис — только ядро агломерации, растущей в контуре исторических городов-сателлитов Петербурга общей площадью примерно 11,6 тыс. км² и с населением примерно 7 млн человек.
Громадное пространство этой агломерации включает в себя до 40 процентов акватории, а в сухопутной части — Петербург, леса, лесопосадки, участки пригородной малоэтажной застройки, луга и промышленные зоны. В агломерацию входят и другие города — как составлявшие часть исторического ансамбля (Павловск, Царское село, Гатчина), так и бывшие в историческом прошлом самостоятельными городскими поселениями (Всеволожск, Тосно, де-юре входящие в Ленинградскую область).
Агломерация поразительным образом воспроизводит многие особенности исторического Петербурга. В том числе регулярную планировку. Во всём этом пространстве воспроизводится особенная и очень специфичная субкультура петербуржцев.
Но ни Петербург-мегалополис, ни Петербургская агломерация до сих пор никак не осмыслены. О них не говорят и не пишут. Словно их вообще не существует.
Впрочем, и об историческом Петербурге писалось мало — не считать же изучением восторженные крики, охи и вздохи. Но об историческом Петербурге хотя бы известны места встреч творческой интеллигенции, тонкие различия между правобережьем и левобережьем Невы, основные интеллектуальные и культурные урочища.
Однако 70 процентов территории мегалополиса и 95 процентов территории агломерации — вообще terra incognita. Земля неведомая, вроде Земли Санникова или оборотной стороны Луны.
Мы просто не знаем, как живёт это пространство нашего собственного города, и каковы доминанты сознания у 80 процентов населения Петербурга. Этого никто не изучал.
Вернусь к вопросу, заданному в начале этих заметок: а какой процент населения Петербурга вообще осмысливают какие бы то ни было доминанты? Каковы «идейные доминанты» у жителя Тосно, который приехал из маленького депрессивного городка — и вовсе не в исторический Петербург, а в «большой город», где легче заработать на жизнь? «Город, где полно жратвы», — такая вот доминанта?
Самое же главное — мы не будем знать собственного города, пока —
Во-первых, не осознаем, что это давно уже не исторический Петербург, а громадный мегалополис, центр неправдоподобно громадной агломерации.
И, во-вторых, пока не начнём его систематически изучать.
