Завтра снова взлетят цены на цветы, а особо продвинутые интеллектуалы снова будут вспоминать Эммелин Панкхёрст, Клару Цеткин и Розу Люксембург… Чаще добрым, тихим словом.
Мир, преимущественно западный мир, уже подзабыл, как всё было плохо с правами женщин ещё 100 лет назад, тем более 200. В прогрессивной Европе сегодня ломают копья вокруг термина mankind. Дескать, лучше бы использовать другой термин —humanity. Корректнее, мол, рассуждать о человечестве, не прибегая к слову, которое имеет корень man и грешит откровенным сексизмом, напоминая о веках патриархата, мужского доминирования и угнетения женщин.
Плюс к этому фактически вся Европа крайне озабочена ста пятьюдесятью оттенками гендера, внедрением гендерно-нейтральных туалетов и борьбой с исламским хиджабом, который считается чуть не единственным пережитком патриархата и мужского доминирования. Мнение мусульманок в большинстве случаев европейцев не особо волнует. Вот такая война за права до последней женщины любого вероисповедания.
Все уже как-то подзабыли, с чего вся эта борьба начиналась. Женщины действительно были бесправны. В разных странах по-разному, но всё же. В продвинутых Англии и Франции замужние женщины были лишены права собственности, права опеки над детьми, права на высшее образование, что уж говорить о правах политических — женщины не могли ни выбирать, ни быть избранными.
Женщин просто вычеркнули из политической жизни. Причём настолько, что в Вестминстерском дворце, где заседал британский парламент, не было женских туалетов — за ненадобностью. Правда это или только суфражистская легенда, но якобы для устранения этой вопиющей несправедливости отважные воительницы за право голоса для женщин приковывали себя к ручкам дверей в мужских парламентских уборных.
Про туалетные комнаты, может, и легенда, но приковать себя в знак протеста в каком-нибудь символическом месте вроде Букингемского дворца — тогда был вполне распространенным способом борьбы за равноправие полов. Война шла отчаянная — дамы-активистки не только писали памфлеты и декларации, устраивали массовые шествия и одиночные пикеты, они нападали на политиков и полицейских, подкладывали бомбы в резиденциях премьер-министров, крушили витрины и громили поля для гольфа, который был исключительно мужским видом спорта.
Война шла долго, но на пурпурных знаменах суфражисток были начертаны слова Жанны д’Арк: «Продолжай сражаться — и Бог дарует тебе победу!».
Так и победили. Первой сдалась Новая Зеландия — в 1892 году женщины там получили право голоса. Дальше дело пошло веселее — Австралия, Россия, Великобритания… Дольше всех в Европе держались вечно нейтральные швейцарцы — в этой альпийской демократии женщины получили право голосовать на федеральных выборах в 1971 году, всего-то чуть более полувека назад.
Впрочем, политическими правами дамы не ограничились — феминистки второй волны бились за профессиональное и социальное равноправие, за освобождение от домашнего рабства и оков брака, за право делать карьеру, боролись со стереотипами вроде «загадки женственности», с помощью которой социум навязывал женщинам стандарты поведения и образа жизни.
Победили. Сейчас в мире — по крайней мере, в англо-американском и российском мире — женщина вправе свободно распоряжаться своей судьбой. Да и некоторые страны Азии не отстают: в Китае и Японии патриархат — почти пережиток прошлого, если женщина не желает жить по старинным правилам.
Победили! Казалось бы, пора возвращаться к мирной жизни. Одна незадача — победили не всех. Даже в прогрессивной Европе ещё остаются девушки, которые мечтают выйти замуж за принца и нарожать ему кучу детишек… Ещё появляются на свет девочки и мальчики, которые точно знают свой биологический пол и которым, слава Богу, некомфортно в гендерно нейтральных туалетах. Надо ли с ними воевать?
Надо ли воевать и с верующими мусульманками, которым хиджаб не мешает работать и бороться за их политические права? Азам Талегани, которая много лет упорно билась за право женщины участвовать как кандидат в президентских выборах в Иране, всю жизнь носила глухой традиционный чадор.
Даже любопытно, что ответили бы Эммелин Панкхёрст или Клара Цеткин, если бы их пригласили повоевать за чьё-то право менять грамматику английского или немецкого языка с целью изжить мрачное наследие патриархата или пытались бы втянуть в битву за отмену дамских уборных, дабы не травмировать чью-то гендерно текучую идентичность? Как бы эти достойные феминистки отреагировали на идею начать неистовый поход против «токсичной маскулинности»?
Скорее всего, эти видные активистки борьбы за равноправие посоветовали бы своим последовательницам зарыть топор войны и заняться чем-нибудь более осмысленным. А ещё они порекомендовали бы феминисткам новой волны не слишком истерить, если какая-то неосторожная или наоборот отважная особь мужского пола преподнесёт им 8 марта букет цветов. Не надо подкармливать фактурой тех врагов эмансипации, которые утверждают, будто феминизм и мужененавистничество — синонимы!